— Сам не верил, что все получится! — воскликнул он. — Но вот вам закон, вот вам ведьма с костра. Вот я. И крыть ему нечем.
Доктор улыбнулся и отложил шприц в сверкающую металлическую плошку.
— А телеграмма?
— Он дальний родственник королевской семьи, — холодно сказал Бастиан. — А я сын Альвена Беренгета, и это очень много значит. Ее величество одобрила мое решение и благословила нас.
— Полагаю, что дальний родственник успел ей надоесть, — усмехнулся доктор Холле.
— О, я уверен в этом, — рассмеялся Бастиан. — Такая родня — настоящая заноза в седалище. И сидеть неудобно, и не вытащить никак.
Улыбка доктора стала еще шире и светлее.
— Вот, очнулась ваша невеста, — заметил он и поинтересовался: — Как вы себя чувствуете, Аделин?
Аделин не знала, что ответить. Она еще не могла поверить в то, что осталась в живых. В носу клубился запах костра, уши заполняла могильная тишина площади. Какая-то ее часть все еще была там, под памятником, у позорного столба.
Она подняла левую руку к лицу, дотронулась до щеки. Жива. Бастиан спас ее. Страшный сон закончился. В окно беспечно светило солнце, свежий ветер приносил запах трав и цветов с далеких полей.
Мысли путались. Аделин все еще не могла поверить в то, что осталась в живых.
— Удивляюсь, что я здесь, а не там, — прошелестел голос, и Аделин не сразу поняла, что это она и говорит.
— Через час можете ехать домой! — сказал доктор Холле и добавил: — О брате не волнуйтесь, он ничего не знает. Я вчера заезжал к нему, все было в порядке. Ваш Барт прогнал почтальона с газетами.
Слава Богу! Аделин вздохнула с облегчением. Пусть бы Уве никогда не узнал о том, что она стояла на костре, привязанная к позорному столбу, и бургомистр лично поджег хворост и бревна.
Когда доктор вышел, Бастиан пересел поближе и осторожно, так, словно Аделин стала невероятно хрупкой, и он боялся ее сломать, взял ее за руку.
Это прикосновение окончательно развеяло злые чары. Ночь в тюрьме и путь на костер оказались кошмаром, который наконец-то растворился с первыми лучами рассвета. Не до конца понимая, что делает, Аделин схватила руку Бастиана и прижалась к ней губами.
— Что ты, не надо, — Бастиан отстранился, отнимая руку, и его лоб прочертила вертикальная морщина, сделав изувеченное лицо одновременно смущенным и строгим. — Аделин, слышишь? Все уже хорошо.
— Да, — Аделин села на койке и некоторое время сидела неподвижно, всматриваясь в лицо Бастиана. — Да, конечно. Бастиан, я не знаю, как тебя благодарить…
Его взгляд стал таким, что Аделин осеклась и умолкла. Бастиан мягко погладил ее по щеке и произнес:
— Полежи еще немного. Потом я отвезу тебя домой.
Обжигающее понимание заставило Аделин содрогнуться. Они поженятся! Вот этот человек с исчерченным шрамами лицом, который сидит с ней рядом, станет ее мужем!
Она не понимала до конца, что испытывает: ужас или радость.
— Ты уверен? — негромко спросила Аделин. Бастиан снова рассмеялся.
— В том, что тебя надо отвезти в Итман? Да, уверен.
— Нет, — прошептала Аделин. Щеки вспыхнули румянцем, в горле шевельнулся ком. — Что ты возьмешь меня в жены. Меня, ведьму.
Она вдруг испугалась, что он ответит: «Конечно, нет. Я все это сделал только для вида. Просто, чтобы тебя спасти и показать бургомистру, что он не всесилен — не мог же я просто так дать тебя сжечь. Сейчас мы потянем время, все успокоится, уляжется, и мы будем жить дальше — так, словно ничего не случилось».
Чувства обострились до предела — как в колдовскую ночь святого Жофрея, когда Аделин выходила в поля собирать травы и всей кожей ощущала каждое движение во тьме, каждое дуновение ветра, трепет каждой травинки и лепестка.
«Почему я так волнуюсь?» — только и смогла подумать она. Казалось, вся ее душа стала туго натянутой струной — живой, упругой, звучащей — и чьи-то пальцы бежали по ней, и в воздухе плыла легкая, почти неуловимая музыка…
— Да, — просто сказал Бастиан. — Я возьму в жены тебя, ведьму.
Он усмехнулся, сжал пальцами переносицу и покачал головой.
— Честно говоря, я не думал, что вообще женюсь когда-нибудь, — признался Бастиан. — Не с моим лицом такие дела, я понимаю. Но я сделаю все, чтобы стать для тебя хорошим мужем. Я не обижу тебя ни словом, ни действием, будь уверена. И на твои деньги я тоже не посягаю.
Бастиан мягко сжал руку Аделин и поднял выше, к губам. Аделин вдруг увидела кольцо на своем безымянном пальце — платиновые цветы и золотые листья винограда переплетались друг с другом, в глубине лепестков таинственно мерцали бриллианты. Моше всегда был талантливым ювелиром и художником, отец постоянно хвалил его украшения, но в этот раз он превзошел самого себя.
— Вот, у меня такое же, — чуть ли не смущенно сказал Бастиан и продемонстрировал свою правую руку с кольцом. — Священник готов обвенчать нас завтра. Я-то хотел сразу, чтобы ты не передумала, но он сказал, что если невеста в обмороке, то это не считается. Ты должна выразить свою волю спокойно и открыто.
Аделин едва не заплакала и не рассмеялась одновременно. Нет, это невероятно, этого просто не может быть. Она, ведьма, выходит замуж за инквизитора. Такого даже в романах не напишут!
«Нет, — поправила себя Аделин. — Не за инквизитора. За хорошего, доброго человека, который спас мне жизнь».
Она благодарно сжала руку Бастиана. Неважно, кто он. Неважно, какое у него лицо. Аделин вдруг невероятно остро, почти до боли в груди осознала, что готова вот так держать его за руку всю жизнь.
Может быть, это и было любовью.
Она не знала точно, но то чувство тепла и счастья, которое охватило ее, было настоящим и правильным.
— Аделин? — окликнул ее Бастиан. — Ты согласна стать моей женой? Просто если нет, то я не хочу тебя насиловать и принуждать. Мы придумаем, как заткнуть рот Гейнсбро…
— Нет! — воскликнула Аделин. — Нет, не говори так. Я согласна, Бастиан.
Она сделала паузу, пытаясь совладать с волнением, и повторила:
— Я согласна.
***
Возле больницы стояла толпа зевак — всем хотелось посмотреть на такую невероятную пару. Инквизитор снял ведьму с костра и готов на ней жениться! Несправедливый суд был посрамлен тогда, когда уже праздновал победу!
Такого и в книгах не прочитаешь. Бастиану казалось, что об их с Аделин истории скоро будут рассказывать сказки для восторженных девиц. А девицы будут ахать, выразительно закатывать глазки и мечтать о том, чтобы и с ними случились опасные приключения, из которых их обязательно спасет благородный рыцарь. И пусть этот рыцарь не красавец — зато какая у него душа!
