— Ведьма, — произнес Бастиан, пристально глядя на Аделин — так, словно где-то уже видел ее и теперь всматривался в знакомые черты. — Сильная природная ведьма.
— Я зарегистрирована с пятнадцати лет, как и положено по закону, — с достоинством ответила Аделин, глядя ему в переносицу. — Ни в чем дурном и злонамеренном не участвовала. Если у инквизиции есть ко мне вопросы, я с удовольствием на них отвечу.
Губы Бастиана дрогнули в улыбке, сделав его изуродованное лицо еще страшнее. Аделин невольно поежилась. Господин Арно тем временем расписался в ее книжке, поставил печать и сказал:
— Вот и все, Аделин, жду через месяц.
Аделин протянула было руку за книжкой, но столичный гость перехватил ее и принялся лениво перелистывать странички. Аделин заметила, как напрягся господин Арно за своим столом, и почувствовала, как по спине ползет капля пота.
Эта уродливая тварь подавляла ее — и испытывала от этого удовольствие. В животе заворочался тугой комок тошноты, и Аделин испугалась, что сейчас упадет в обморок.
За что он с ней так? Она не сделала ничего плохого! Или он в самом деле чует?
— Декар, Декар… — задумчиво повторил Бастиан, перелистывая книжку. — Это ведь на ваших землях нашли четвертую жертву?
Взгляд темных глаз был холодным и пронизывающим, словно Бастиан пытался заглянуть в душу. Аделин кивнула.
— Да, но убита она была в другом месте. Тело подбросили.
Полицмейстер тоже закивал, всем своим видом показывая, что так и было.
— Хорошо, — Бастиан кивнул, протянул ей книжку и приказал: — Подождите меня снаружи, я задам вам пару вопросов.
Аделин поняла, что вышла из участка только тогда, когда Кусь опустился на ее плечо и осторожно взял клювом за мочку уха. Кусь никогда не влетал в полицейский участок, предпочитая ждать хозяйку снаружи, сидя на спинке скамьи с самым свирепым и неприступным видом и разражаясь гневными воплями, как только кто-то имел наглость к нему подойти. Аделин почесала голову сыча кончиком пальца и вспомнила, как отец говорил, что друзей надо держать близко, а врагов еще ближе.
От этого врага ей хотелось держаться подальше, но она понимала отцовскую правоту. Пусть лучше он все увидит сам — увидит так, как она покажет ему — а не придет в ее дом с саблей наголо, чтобы рубить головы.
Бастиан вышел через четверть часа. В одной руке он нес дорожную сумку, в другой — несколько папок с полицейским гербом на крышках. Он удивленно поднял бровь, посмотрев на Куся, а затем кивнул, словно ожидал увидеть именно сыча.
— Собственно, я хотел спросить, есть ли у вас сова, — улыбнулся он, и изувеченное лицо на мгновение сделалось вполне располагающим. — Как ее зовут?
— Кусь. Это он, а не она, — ответила Аделин, и сыч распушился и надулся: он возненавидел столичного следователя с первого взгляда. Впрочем, не родился еще тот человек, который пришелся бы Кусю по душе; Аделин не в счет.
— Прелестное имя, — усмехнулся Бастиан, и они неторопливо пошли по улице в сторону главной площади. Посмотреть на них со стороны — гуляет милая парочка. — Почему именно такое?
— Дайте ему палец, который не жалко, и увидите, почему, — ответила Аделин. Больше всего ей хотелось поинтересоваться, почему он спрашивает ее про сыча.
— А, кусается, — понимающе кивнул Бастиан. — Что же ты, Кусь, так суров?
Сыч издал возмущенный вопль, от которого разлетелась стайка воробьев.
— Интересуетесь птицами? — полюбопытствовала Аделин. Бастиан улыбнулся.
— Видел вас с ним во сне, когда ехал сюда, — неожиданно признался он. — Красивая девушка с сычом на плече посреди яблоневого сада. Сад, я так полагаю, у вас тоже есть?
Летний вечер был теплым, но Аделин мазнуло холодом по спине. Мало того, что инквизитор, знаток магии, способный обуздывать ведьм — так он еще и сноходец. Человек, которому сны могут открывать прошлое и будущее, только надо уметь их направить.
Впервые за несколько лет она почувствовала, что не справится. От этого стало больно и жутко.
— Да, сад есть, — ответила Аделин. — Возле забора нашли Магду Геверин. Мой брат ее увидел, и мы вызвали полицию.
Магда Геверин была рыжеволосой болтушкой, собиралась замуж за адвоката — тот, впрочем, недолго горевал о такой потере, два дня назад успел с кем-то обручиться. Однажды Магда заговорила с Аделин в магазине тканей — после разговора у Аделин гудело в ушах, а голова болела от переизбытка сплетен и новостей.
— В деле написано, что ваш брат нездоров, — сказал Бастиан с той мягкой деликатностью, которой Аделин не ожидала. Не от него, во всяком случае.
Она кивнула.
— Да. Я его опекун после смерти отца. Большую часть времени он вполне разумен, но иногда у него бывают припадки наподобие эпилептических.
Говоря об этом, Аделин понимала, что сама роет могилу и себе, и брату. Сейчас столичная дрянь вцепится в него, вытряхнет признание и увезет в тюрьму: потом Уве выведут на площадь и казнят, а Бастиан повесит орден на грудь.
— Он не покидает дом, — Аделин надеялась, что говорит об этом не слишком торопливо, и ее слова не звучат, как оправдание. — Изредка выходит в сад, за ним постоянно следят наши слуги.
— Разумно, — кивнул Бастиан. — Вы ведь сильная ведьма, Аделин. Одна из самых сильных, каких я встречал. Убийца — стихийный маг, судя по тому, как перерезаны шеи у девушек. Что вы чувствовали, когда он убивал их? Только не говорите, что ничего. Такой выплеск энергии не прошел бы мимо вас.
Запястья налились холодом — так, словно их заковали в наручники. И сразу же пробудилось то упрямство, которое заставило Аделин гордо вскинуть голову и ответить:
— Ничего. Накануне убийств Уве падает с приступом, а тогда я думаю только о нем. Рада бы вам помочь, но я действительно ничего не замечаю в такие дни.
— Даже так… — задумчиво произнес Бастиан и вдруг посоветовал: — Не надо так дрожать, Аделин. Я не желаю вам зла, можете мне поверить.
Лицо дрогнуло словно по своей воле — будто бы со стороны Аделин увидела себя и поняла, что презрительно ухмыляется.
— Бастиан Беренгет, сын своего отца, — почти выплюнула она. — Сын гонителя и убийцы таких, как я. Вы не желаете мне зла, конечно.
Бастиан усмехнулся.
— Мой отец посвятил жизнь борьбе со злом, — холодно сказал он, но за этим холодом трепетал огонь. Вечер переставал быть томным. — Да, он убивал ведьм — тех, у которых руки были в крови по локоть. И я делаю то же самое, и это честь, а не стыд и горе, как вы полагаете. Это вы убили девушек?
Аделин остановилась, чувствуя, как воздух комкается в горле, не давая дышать. Гнев пульсировал в висках, пальцы наливались тяжестью. Сволочь такая, да как он смеет!
— Нет, — глухо ответила она и только сейчас увидела, что в глазах Бастиана плывут мягкие огни — словно русалки водили хороводы с фонариками в темной воде. Аделин казалось, что она падает.
