— Прочь! — закричала Алекса. Она хватила первое что попало под руку, и ударила этим отца по голове. Это был серебряный кувшин из-под вина, который оглушил бывшего графа, отчего тот потерял сознание и рухнул всем весом на дочь.
На крики герцогини прибежали солдаты. Люди, заметившие свою госпожу на полу в луже рвоты и бородатого человека на ней, сразу схватили Роберта за руки, оттянули его в сторону и заковали на цепи.
— Нет! — Какой-то солдат хотел ударить отца, но Алекса вскочила с пола, поправила юбки и злостно посмотрела на своих людей. — Этого человека никто не станет бить. Вам понятно?
Следом за солдатами в покои ворвался Яков.
— Госпожа? — он посмотрел на бывшего графа, лежащего у кровати. — Что тут случилось?
— Мой отец поскользнулся и упал на меня, — сорвала Алекса. — Вызови сюда служанок, пусть вымоют тут все и сменят постель. Моему отцу больше не наливать, а когда он отрезвеет, пусть его приведут в порядок и приведут в мои покои.
— Как прикажете, — поклонились солдаты.
— Яков, — добавил герцогиня, — скажи слугам, что, кто нальет моему отцу, понесет наказание. Если кто-то попытается оспорить мои приказы, будем наказывать по законам военного времени. Сечь плетью любого, кто оспорит моё правление. Пусть об этом узнают все. А теперь за работу. К возвращению герцога твердыня должна сиять.
***
Герцогиня распорядилась и дала указания всем, кто мог нормально ходить и заниматься делами. Женщин отправили на кухни и по покоям, чтобы они начали готовить еду, проверили запасы провизии и вычистили каждый угол твердыни Оран. У мужчин задачи были более грязные и относились к разгребанию грязи, трупов и лишнего мусора во дворе твердыни. С появлением сильной руки правителя, работа закипела, а жизнь заиграла новыми красками.
Поздно вечером, когда устроили похороны на кладбище, все жители твердыни покинули укрепленные стены, чтобы проститься со своими друзьями, близкими и соседями, которые не дожили до этого дня.
— Госпожа, — признался Яков вполголоса, — меня тревожит договор…
— Не волнуйся, — ответила Алекса, — все будет хорошо.
— Я вам верю. Моя клятва вечна, герцогиня Масур. Вот только стоит ли так поступать? Может быть, следует…
— О чём вы говорите? — вмешался епископ Эфрон.
На юго-западе, прямо около пышной рощи, появилась группа Когтей Дракона — тех жутких людей в черных масках, что герцогиня Масур перепутала с мертвыми, бездушными чудовищами. Завидев их, люди потянулись в сторону стен твердыни, за которыми смогут спрятаться от ярости императора.
Алекса следила за всем этим молча. Было видно, как люди напуганы и заплаканы, но их страх и слезы скрывал сильный дождь. Безжизненные подданные растянулись черной рекой, со скрытыми под плащами лицами, что укрывали их волосы от дождя. Вскоре в твердыне скрылись все, за исключением герцогини, её верного командира Якова и епископа Эфрона. Костин, разумеется, не вышел на кладбище, потому что эти люди для него совершенно чужие.
Когда Когти Дракона приблизились к кладбищу, епископ отстранился и под страхом смерти поспешил спрятаться за каменными стенами твердыни, бросив свою госпожу наедине с кошмаром, пришедшим сюда из-за бескрайнего моря. Яков же воспринимал этих людей менее пугливо, а может быть, просто хотел, чтобы об этом так думали. Любой живой человек напугается подобную тварь, даже если это обычный человек, спрятавший лицо и тело под уродливой маской и окровавленными льняными бинтами.
— Сердце моего Дракона. — Человек в золотой маске поклонился, поприветствовав герцогиню на языке империи. — Вам удалось добраться в целости и сохранности. Думаю, мой Дракон будет рад об этом узнать.
— Где он сейчас? — не кривя душой, открыто спросила герцогиня Алекса Масур.
— Мой Дракон редко покидает свой корабль. Голоса, Длани и Глаза заменяют его в этих землях. Голос моего Дракона сообщил, что готов принять Сердце моего Дракона, когда прибудет сюда. Завтра вечером будет назначена встреча и мне велели проследить, чтобы с Сердцем моего Дракона ничего не случилось.
— Это мои земли. Пусть Дракон, Длань, Голоса и прочие подданные вашего императора не беспокоятся за меня. Я уже сообщила одному из ваших Дланей, что мне не нужна защита. Если между землями Оран и вашим императором есть возможность заключить мир, будет лучше, чтобы тут никто не появлялся. Вы, Когти, тоже.
Человек в золотой маске поклонился.
— Как прикажете, Сердце моего Дракона, — сказал он. — За вами прибудут. Вам стоит выполнить условие и тогда, я уверен, мир будет заключен.
Алекса исполнила реверанс и отослала эти Когти прочь.
— О чём вы говорили? — провожая их взглядом, спросил Яков.
— Коготь Дракона напомнил мне условия, — ответила Алекса, направляясь в твердыню.
— Может быть, вы и мне о них расскажете?
Алекса посмотрела на своего командира.
— Тебе следует знать только три вещи. Во-первых, больше не задавай мне вопросы, которые ставят под сомнение мою власть….
— Я лишь…
— Что? — нахмурилась Алекса. — Яков, скажи мне честно. Ты спрашивал у моего супруга, как тебе нужно выполнять приказ? Ты их оспаривал? Вмешивался в дела своего господина?
— Нет, госпожа, — поклонился он. — Герцог говорил только то, чем считал нужным поделиться. Однако я пытаюсь вам помочь.
— Благодарю, но мне не нужна твоя помощь. Ты служишь моей семье, так служи мне, а не устраивай допрос.
Яков еще раз поклонился.
— Во-вторых, — добавила герцогиня, — пока моего мужа нет, ты единственный, кому я могу доверять. Не знаю, что на этот счёт решит Карл, но пока его нет, вся ответственность и командование твердыни ложиться на твои плечи….
— Благодарю вас, госпожа! — возгордился Яков.
— Не стоит. Я не разбираюсь в управлении, так же как и не понимаю в войнах. А когда Карл вернется, в твердыне должен быть полный порядок. И если герцогу что-то не понравиться… думаю, ты уже понял, с кого я буду спрашивать.
— Я наведу тут порядок, госпожа.
Алекса пошла дальше. Поднимаясь по склону горы, она видела на стенах людей, которые несли караул.
— И последнее, — прошептала она. — Это останется между нами. Выдашь мою тайну, лично тебя пристрелю.
— Я не посмею…
— Завтра мне придется уехать на несколько дней, — перебила Алекса вполголоса. — Я оставляю твердыню Оран под твоим присмотром. Как только мой экипаж отбудет, закроешь ворота и откроешь их только двум людям: мне или Карлу Масуру. Никого не выпускать без позволения. Все понятно?
— Да, конечно. Я все выполню, но мне казалось, вы возьмете меня с собой.
— К сожалению, это невозможно, — вздохнула Алекса. — Длань мне дал понять, что, если я хочу заключить мир, мне придется ехать на переговоры одной.
