— Вы уже слышали? — нахмурилась Алекса.
— У епископа очень длинный язык. Моя бы воля, я его…
Алекса заметила злобу отца.
— Не стоит, — попросила она. — Эфрон желает только добра. Я его понимаю, но сегодняшний наш разговор заставил меня наговорить этих глупостей. Все в твердыне понимают, что у меня не получиться сделать задуманное, пока сюда не прибудет герцог. Только муж вправе решить судьбу Орана, а мне, как его жене, остается только довериться решению супруга. Все будет так, как этого захочет Карл. Все это понимают, знают и терпеливо ждут его возвращения.
— Мы с твоим мужем давно друг друга знаем, но сейчас мне остается молиться, чтобы он сделал правильное решение. Карл еще никогда не проигрывал. Сложно представить, как он отнесется к мирному договору с теми, кто уничтожил его армию и убил в нём гордость. Твой муж может загореться гневом, который не остудит ни одна зима.
— Остудит, — улыбнулась Алекса. — Последний год у нас выдался очень тяжелым, но когда он вернется, мы сможем начать все сначала. Я уверена, что он меня все еще любит, поэтому прислушается к моим советам. Нам нужно заключить мир с империей, иначе не выжить.
— Доченька, он всегда тебя любил. Видимо, Карл ещё не научился показывать своих истинных чувств. Мне, как другу, тоже с ним было непросто. Несложно представить, как тяжело было тебе.
— Орлан де Месс убит, королева застрелилась, а род Остин почти лишился короны, — перечислила Алекса. — Моя месть свершилась. Теперь все это в прошлом и нам нужно решить проблему с империи, чтобы не потерять наше прекрасное будущее. Когда голод Дракона пресытиться, мы сможем прожить долгую, очень счастливую и прекрасную жизнь.
Роберт Холл улыбнулся и встал с кресла.
— Я в это верю, — сказал он. — Итак, раз мы так хорошо побеседовали, не найдется ли какой-нибудь работы для меня, герцогиня Масур?
Алекса возгордилась, даже захихикала.
— Костин собирает дань для Дракона, — сообщила она. — Отец, вы не научились зарабатывать деньги, зато нахватались знаний, подсчитывая долги нашей семьи. Вы сможете помочь Костину лучше любого, кто собрался в твердыни. Вдвоём у вас получиться управиться быстрее.
— Как прикажете, герцогиня, — поклонился Роберт.
В этот раз Алекса не улыбнулась, а почему-то встревожилась, когда за окном заржали кони. Звук доносился из конюшни, но герцогиня все равно напугалась. И этот страх приходил и уходил так же неожиданно, как начал возникать у неё с того дня, когда она увидела раненых людей в столице.
— Дочка, все хорошо? — Роберт взял её за руку и прошептал встревоженным голосом.
— Не знаю… — вздохнула Алекса. — Я стала бояться каждого шороха.
— Мы все напуганы, — промолвил отец, подсев рядом с ней.
— Мой страх — совершено другой, — шепотом призналась Алекса. — Я не боюсь этих чудовищ в масках и всю армию императора, но меня пугает сам Дракон. Это невозможно передать словами. Не знаю, мысли так и крутятся в голове. Еще несколько лет назад, когда Орлан де Месс рассказал мне историю о драконе, у меня появилась мечта, увидеть этого дракона, но сейчас…. Я стала рабыней собственных мыслей, страхов и чувств…. Рабыней Дракона…
Возвращение герцога
***
После разговора с отцом Алекса легла спать. Темная, безоблачная ночь принесла покоя и отдыха, которые были так необходимы молодой герцогини. Она смогла привести свои мысли в порядок, отпустить все страхи и провалиться в пустоту, где нет ни империи, ни снов, ни кошмаров.
Однако когда наступило утро, Алекса вскочила с криками. Какой-то жуткий шум разбудил молодую герцогиню, вырвав из сладкой истомы сна. Она не сразу поняла, что стало причиной шума, ибо сон не сразу отпустил её из своих крепких объятий.
Удары в колокол следовали один за другим — такие четкие, что казалось, будто бы кто-то сражается и стреляет из пушек. Казалось, каждый удар в колокол отдается звоном где-то в области затылка, а сам колокол находится совсем рядом — на расстоянии вытянутой руки. Звон не прекращался много минут, пока неожиданно не стих. Наступила оглушающая тишина.
Пока в ушах ещё звонил колокол, Алекса не понимала, что случилось, и по кому зазвонили колокола на вершине башни храма всевышних сил. Когда же звон в ушах стих, герцогиня встала с кровати и подошла к окну. Но что-то снова пошло не так, в дверь постучали и Алекса, пытаясь собраться с мыслями, вздрогнула, попятилась назад, отстранилась от дверей и вытащила из-под подушки пистоль. Её реакции мог бы позавидовать даже акробат, приглашенный на пир в честь рождения Жака Остина — таких быстрых, шустрых движений тот циркач не смог бы выполнить и через сотню лет.
Только когда страх полностью отогнал сон, Алекса пришла в себя и начала соображать логически. Колокол звонит только в трех случаях: по праздникам — таким, как свадьба и именины наследника рода, ознаменование начала или окончания войны — но тут война еще не закончилась, ну и в последнем случаи, о котором подумала герцогиня, был, пожалуй, самым добрым из всех, о чем она могла сегодня мечтать.
Алекса поняла, что случилось, и почему колокола зазвонили на рассвете. Страх отпустил, тревога прошла, а их место заняли неподдельная радость и счастье. Окрыленная своей радостью, герцогиня бросила пистоль на кровать, прошла к двери и позволила своим личным служанкам войти.
— Добрые вести, госпожа, — сияла от радости Фира.
— Я знаю, — улыбнулась Алекса. — Приведите меня в порядок и поскорее.
Служанки наполнили ванну, принесли купальные приспособления, подготовили чистую одежду и украшения. Фира, намывая волосы своей госпожи, болтала за троих, не замолкала ни на секунду. Пока вторая, молчаливая служанка делала свою работу, Фира успела рассказать о том, что солдаты на рассвете встретили экипаж, в котором ехал Карл Масур и вскоре он должен приехать в твердыню Оран. Возвращение герцога Масура и ознаменовал звон колоколов ведь наконец, истинный правитель этих земель вернулся домой и вскоре возьмет власть в свои руки. Фира была очень рада возвращению своего господина, похоже, рада больше, чем даже сама Алекса — его законная жена. Для служанок, слуг, солдат и местных жителей, прячущихся в твердыне, это возвращение знаменует новое начало, как они сами считали. Впрочем, Алекса тоже хотела поскорее встретиться с мужем, но служанка все слишком приукрашивала своей болтовней.
Служанка говорила и говорила, пока герцогиня терпеливо слушала, предвкушая встречу с мужем. Прошло два месяца, как они расстались и уже восемь месяцев минуло с того дня, когда был убит Орлан де Месс. С того самого вечера Алекса не сказала своему мужу ни слова. Восемь долгих месяцев — слишком большой срок, чтобы продолжать злиться на мужа. Эту ссору нужно закончить здесь и сейчас, сделать это немедленно, — прекратить ругаться, чтобы начать новую жизнь.
***
Экипаж герцога встретили во дворе твердыни. Во двор вышли все, кто находился за закрытыми воротами — там были: местные жители, что бросили свои дома и сады, чтобы спрятаться от империи, выжившие солдаты, слуги, дети, сопровождение герцогини Масур, епископ и гости — Костин с сестрой и Роберт Холл с сыновьями. Все эти люди вышли этим солнечным утром, встретить своего господина, который неведомо для самого себя дал им кров в своей твердыне.
