– Давай, я книжки тоже понесу.
Тонечка отдала ему поклажу.
Он понимал, что должен ей отплатить. За спасение не должен, а вот за альбомы и карандаши должен, потому что она как-то поняла, что ему это нужно, очень нужно! Но благодарить он не умел и чем отплатить не знал.
– Ты есть хочешь? Сейчас ребята прибегут, ты можешь с ними поесть. А мы к четырём уедем, но потом приедем.
– Да не нужно меня ни с кем оставлять, что я, маленький? – Ему ужасно хотелось порисовать, даже в висках стучало от нетерпения, а есть не хотелось совсем.
И девушки Насти он немного опасался. Она над ним смеётся, а он даже толком не понимает, почему.
– Можно я в номер пойду? Дверь можешь запереть, хоть я никаких ваших кредитных карточек не крал!..
Тонечка проводила его в номер, рассудив, что красть у них всё равно нечего – кошельки у всех по карманам, а мысль о том, что Родион украдёт её брюки, казалась дикой.
Она спустилась вниз, прихватив первый том Эренбурга, тут же в холле наткнулась на Настю с Даней, усадила обедать и поинтересовалась, какие у них планы.
– В кремль, – сообщил Даня. – Здесь художественный музей прекрасный, папа сказал. Он ходил, когда по работе приезжал. Там иконописи много, кажется, даже есть Рублёв. И Тропинин, и Брюллов!
– Быт помещика, – подтвердила Настя, слизывая пенку с капучино. – Мне тоже нужно посмотреть, у меня этюд про обед в богатом доме!..
– Данька, кого готовит институт военных переводчиков?
Даня удивился.
– Военных переводчиков, а ты думаешь, кого? Цирковых наездников?
– Дань, я серьёзно спрашиваю.
Тонечка уселась напротив, пристроила локти на коленки, а подбородок в ладони.
Даня посмотрел на неё с удовольствием. Ему нравились его новые родственницы – от души!.. На Тонечке был свитер крупный вязки с высоким горлом, но почему-то с короткими рукавами, очень привлекательное и странное сочетание, голубые джинсы и замшевые меховые мокасины. И сидела она уютно, и волосы у неё были кудрявые, весёлые!..
Они с папой вообще стали жить гораздо веселее, когда в их жизни появились три женщины – папина жена Марина, её дочка Тонечка и внучка Настя.
– Ну, смотри, – начал он про военных переводчиков. – На самом деле, тебе лучше спросить у папы, потому что, когда я два года назад поступал, я думал про этот институт, но папа меня отговорил.
– Почему?
– Он сказал, что они готовят разведчиков. Для работы в разных секретных службах. Он сказал, что процентов девяносто – это кадровые разведчики, а какой из меня разведчик?.. Я в этом году паспорт второй раз потерял.
– Как?! – воскликнула Тонечка. – Опять?
– Нашёл уже, – успокоил Даня. – А студак не нашёл пока.
– Ты и студенческий потерял? – ужаснулась Тонечка, и Даня кивнул:
– Уже две недели как.
– А как тебя в университет пускают?!
– Меня там все знают. Поэтому в разведку я пойти не могу. Хотя арабский язык мне когда-то нравился. И фарси. Но он простой очень, его быстро выучишь, а дальше что делать?
– Читать персидских поэтов, – предложила Тонечка, раздумывая про выпускников института военных переводчиков.
Скорее всего, Лена Пантелеева попала в те десять процентов, которые не становятся кадровыми разведчиками, а работают, к примеру, телевизионными ведущими! Но непонятно, как это можно проверить.
И вновь вернулась та самая мысль, которая так её напугала. Она возвратилась и по своему обыкновению стала в сторонке, ожидая, когда Тонечка додумает её до конца.
– А ваши приятели? – спросила Тонечка, чтобы не додумывать мысль. – С вами?
– У Ромки сегодня круглый стол в местном отделении политеха, он докладывает. Оля пойдёт его послушать. А потом обещали звонить.
…Какая у нас молодёжь, подумала Тонечка с некоторым сарказмом, образованная, всесторонне развитая!.. Доклады делают, в галереи ходят, одно удовольствие!.. Правда, паспорта то и дело теряют, ни одного документа не в силах правильно заполнить, искренне считают, что во Второй мировой войне Ленин и Сталин бились с Гитлером, а англичане и американцы всех троих разнимали, и уверены, что на их веку уж точно никаких трудностей не случится, кроме пресловутых «изменений климата»!
При этом никто не даёт себе труд изучить вопрос с «изменениями»-то! Может, они сами собой происходят, так сказать, циклично, а может, солнечная активность влияет, а не только человек и его жизнедеятельность! Может, человек как раз совсем не влияет! Никто не собирается ничего изучать, зато все рассуждают и пугаются.
Впрочем, когда мир устойчив, себя нужно чем-то пугать, иначе неинтересно…
– Вот вы где! – громко сказал Герман в дверях ресторана. – Опять едите?!
– Мы сегодня только в первый раз едим, дядь Саш! – Настя помахала ему рукой. – Ты будешь?
– Нам уехать нужно. Тонечка, ты готова?
– Я всегда, – ответила жена задумчиво. – Ты же знаешь.
– Тогда вперёд.
– Дети, там у нас в номере Родион.
– Племянник? – тут же уточнила Настя.
– Вы к нему особенно не приставайте, но в кремль пригласить можете. Мне кажется, музей его заинтересует.
– Да ну его, мам, – заканючила Настя. – Он какой-то малахольный.
– Он живёт в детдоме, – проинформировал Герман. – Сюда приехал к дяде.
– Как – в детдоме? – поразилась Настя Морозова. – Родион из детдома?!
…Нет, разумеется, где-то там, на окраине жизни есть какие-то социально безответственные людишки, которые наркоманят, пьют, ведут антиобщественный образ жизни, а детей сдают в детские дома. И она, Настя, об этом прекрасно осведомлена и людишек этих горячо осуждает и презирает! Но истории в интернете – помогите найти семью, помогите с лечением, помогите с обучением, – казались словно… описанием жизни инопланетян! Вполне возможно, что инопланетяне существуют и летают где-то там на своих тарелках, и может даже они зелёные или в чешуе, но их никто никогда не видел и всерьёз о них ничего неизвестно.
Симпатичный угрюмый побитый парень, который ужинал с ними вчера, не мог быть из детдома – хотя бы потому, что не зелёный и не в чешуе!..
– Что ты так уставилась, Настя? – спросил Герман, подавая Тонечке куртку.
– Он не похож на детдомовского… – пробормотала Настя.
– Если ты про штаны, то это я ему вчера купил.
– Его одежду пришлось выбросить, – продолжала Тонечка. – Она была вся в крови и порвана. И грязная очень!..
– Мам, почему ты мне сразу не сказала, что он из детдома?! – Настя чуть не плакала. – Я бы с ним совсем по-другому разговаривала! Я к нему вязалась со всякой ерундой!
