– Ты мне вот что скажи, – начал он, и голос у него изменился, стал другим. – Насколько всё серьёзно?
– Очень серьёзно, – призналась Тонечка. – Дальше некуда. Иначе я бы вас не просила.
– А мальчик откуда?
– Всё, что он рассказал, – правда, Андрей. Его дядя Кондрат Ермолаев задержан по подозрению в убийстве жены. Мы с Сашей его подобрали у Кондрата в доме. Родион приехал к дяде, а дядю забрали в участок.
– Жену, насколько я понял, Ермолаев не убивал.
Тонечка покачала головой.
– Она совершенно точно жива. Ну… была жива ещё сегодня утром.
– Та-ак, – протянул генерал. – Почему вдруг ты решила запросить сведения о прошлом твоего мужа? Что случилось? У тебя подозрения на его счёт?
Тонечка перевела дыхание.
Высказанная вслух другим человеком, эта мысль казалась совсем уж чудовищной.
– Можно я окно открою? Жарко.
Генерал встал, отдёрнул штору и распахнул створку.
Сразу потянуло свежестью, запахом подтаявшего снега, близкой весной.
– Итак?..
Тонечка запустила руку в кудри.
– Я не знаю, – сказала она с отчаянием. – Он говорит неправду. Всё время. Говорит, что не знает, чем занимался Кондрат в последние годы, а мне кажется, знает! Говорит, что не знает, зачем приехал Родион, а мне кажется – знает. Я даже вам не всё могу рассказать, Андрей!
– Мне-то уж точно можешь.
– Нет, – заявила Тонечка твёрдо. – Я пообещала.
– Тоня, не ерунди, – приказал генерал Липницкий.
Они помолчали. Тонечка – с отчаянием, генерал сердито.
– Твои подозрения сводятся к тому, что Герман не тот, за кого себя выдаёт. Правильно я понимаю?
Она кивнула.
– Ты решила, что он в прошлом… кто?
– Бандит, – выговорила Тонечка. По спине у неё волной прошёл холод.
Почему так холодно в этом кабинете?..
Генерал принялся неторопливо развязывать тесёмки на папке. Тонечка смотрела на его руки и думала – что он сейчас оттуда достанет?
Жизнь или смерть?
Надежду или потерю?
– Интуиция тебя не подвела, – объявил генерал, открывая папку. – У твоего мужа действительно очень богатое и… своеобразное прошлое.
Сердце бухнуло, замерло, переместилось в горло и заткнуло его. Стало нечем дышать.
– Вы, бабы, в этих вещах лучше детектора лжи! Насквозь видите. На, читай.
Она помотала головой.
– Ты что?
– Я не могу, – просипела она.
Липницкий посмотрел на неё.
– То-оня, Тоня! Ты что? Ну-ка выпей! Залпом! Р-р-раз!
Коньяк обжёг всё внутри, проделал в горле дыру, Тонечка коротко вздохнула.
– Ты гляди, в обморок не упади, – сказал генерал с тревогой. – Ну что, что?.. Он не бандит и никогда им не был! Ты знаки перепутала, минус с плюсом! Он сотрудник особой разведгруппы Главного управления безопасности. Вышел в отставку двенадцать лет назад в звании полковника.
Тонечка нашарила на столе высокую рюмку с лимончелло и выпила её тоже залпом.
– Видела бы ты себя сейчас. Постой, я тебя на телефон сниму! – и Липницкий на самом деле полез в карман и достал телефон.
Тонечка потянула на себя бумагу, которую он ей подал, и стала жадно читать.
Липинцкий пару раз сфотографировал её.
– Завтра покажу ему твою физиомордию, – сказал он, полюбовавшись на снимки.
– Военный советник в Иордании, – бормотала Тонечка, – два года в Сирии… награждён… отозван для спецзадания…
– Это то, что в открытом доступе, ты понимаешь, да? Ну, то есть то, что мне удалось получить через отдел кадров ГРУ. Никаких подробностей я не знаю и достать не смогу.
– Мне не нужно подробностей! – завопила Тонечка и бросилась генералу на шею. – Самое главное, что он не убивал и не грабил мирных людей!..
– Мирных не убивал и не грабил, – согласился генерал, – постой, ты меня задушишь!
– Я же решила, что он… что он… Понимаете?
– Понимаю.
– То есть он вышел в отставку и стал снимать кино, что ли?
– Должно быть, так он и сделал.
– А они так делают?
– Кто?
– Сотрудники особых разведгрупп!
– Наверное, делают, я точно не знаю. Они же чем-то занимаются, когда выходят в отставку.
– Андрей, – спросила Тонечка дрожащим голосом, – а это точно… правда? Не может оказаться, что это… враньё?
Генерал захохотал.
– Это самая правдивая правда, которая только может быть, – заверил он. – Отдел кадров ГРУ не может ошибаться, ты уж мне поверь.
– Я стараюсь, – пробормотала Тонечка. – Если бы вы знали только, как я в последнее время жила!
– Могу себе представить.
– Не можете.
– Я забеспокоился, когда ты позвонила и сказала, что тебе нужно досье на собственного мужа. Это уж совсем ни в какие ворота!
– Я перестала ему верить! – Тонечка подбежала к окну и распахнула вторую створку.
До чего жарко в этом кабинете, невозможно просто! Зачем они так топят?!
Она подышала открытым ртом, свесившись на улицу через подоконник, съела немного снега с карниза, вдвинулась обратно и стала скакать по кабинету то на одной, то на другой ноге.
– Моя бабушка, – объяснила она, остановившись на секунду, – называла такие прыжки «зайкин праздник».
И снова начала скакать.
– Андрей, я должна сейчас же ему позвонить! Вот прямо сию минуту!
– Звони, конечно. Только по телефону никаких подробностей. – Липницкий подумал немного. – И вообще я бы тебе посоветовал ничего ему не рассказывать.
– Как?!
– Как хочешь. Если бы моя жена решила, что я, к примеру, поездной шулер, и устроила по этому поводу дознание, я бы с ней развёлся.
Тонечка остановилась, как будто её ударили по голове настольной зелёной лампой с бронзовым основанием.
– Да ладно, – не поверила она.
– Ну, может, и не развёлся бы, – поправился генерал, – но скандал бы закатил точно. И всю жизнь об этом помнил.
– Какой ужас, – опешила Тонечка. – То есть, я хотела сказать, какое счастье.
В дверь кабинета деликатно постучали.
Генерал забрал со стола бумаги, поместил в папку и завязал тесёмки.
– Можно?
– Заходи, Маруся.
– Мама! – закричала Тонечка, подбежала к матери и обняла изо всех сил. – Мама, всё хорошо! Всё совсем не так, как я думала, и всё хорошо!
