– Там без вариантов, – равнодушно сказал подошедший молодой мужик в милицейской форме. Марина не могла вспомнить, как его зовут, хотя он представлялся. – Через подвал зашли и полы подняли, видите, между перекрытиями. И все повынесли!.. Собачка, конечно, сейчас приедет, только, наверное…
– Что – наверное?! – Это Марина спросила, и Матвей взял ее за руку. Она высвободила руку. – Надо же искать!.. Во-первых, убытки какие, во-вторых, значит, таким образом кто хочешь может зайти и вообще все унести!
– Вот именно, – согласился равнодушный милицейский, – и зайти, и унести! Да вы не переживайте, может, собачка куда и приведет, только, скорее всего, она в переулок приведет, где машина стояла! Вряд ли они ночью столько барахла… то есть, извиняюсь, столько товара на себе перли!..
Рита из раскуроченного отдела оргтехники опять ударилась в слезы и отошла, чтобы директриса на нее не прикрикнула.
– А откуда они знали, что именно здесь перекрытий нет?! Там же монолитные плиты лежат! И как можно понять, где между ними есть промежуток?!
– Представляете они подкоп сделали, – объяснил милицейский, и Марина вытаращила глаза. О подкопах она в основном читала у Конан Дойла, а чтобы так проникали в современные магазины, никогда не слыхала.
– Из подвала соседнего здания прорыли проход в ваш подвал, – добавил милицейский хвастливо, как будто сам прорыл. – Должно быть, не один день работали! Соседний дом у вас на ремонте или как?
– Его продали недавно, – вступил Матвей хмуро, – и мы даже толком не знаем кому.
– Ну вот, ну вот, – как будто похвалил милицейский, – так я и думал. Так что собачку подождем, конечно, но сразу говорю, что надежды мало.
«Собачка» – огромная, черная как смоль, злобно скалящая желтые клыки мускулистая овчарка – вскоре прибыла, покрутилась в отделе оргтехники, потом поскреблась когтями в пол возле вывороченных досок, припала на передние лапы, вытянула волчью морду с трепещущими ноздрями и прижала острые уши.
Потом вскочила, покрутилась и сиганула вниз, в «подземный ход». Про который Марина думала, что такие бывают только в литературных произведениях недалеких писателей.
Худощавый парень, державший «разыскного специалиста» на поводке, крякнув, тоже полез под пол.
– А… как зовут? – осторожно поинтересовалась Марина у кого-то из милиционеров, задумчиво рассматривающих место преступления.
– Юра, он наш лучший кинолог.
– Нет, собаку как зовут? Тузбубен?
Вот, откуда-то взялся у нее в голове этот самый Тузбубен!
– Да нет, не туз, с чего вы взяли?! Это Дик, наш лучший поисковик! Может, и приведет куда-нибудь, поглядим…
Дик на самом деле привел в переулок, где, по всей видимости, стояла машина, а дальше не знал, куда идти, и его вернули в магазин.
Собственно, несколько следующих дней он ночевал в магазине вместе с Юрой – пока ремонтировали полы, пока ставили новую сигнализацию! Просто так, без всякой охраны на ночь оставаться было опасно, и Юра с Диком несли караульную службу.
Все эти дни сотрудники магазина изнемогали от желания как-нибудь расположить к себе «собачку».
Еще бы, это же так интересно – самая настоящая служебная собака, как в фильме «Ко мне, Мухтар!».
Все «девушки», за исключением самых равнодушных или уж насмерть перепуганных, то и дело лезли к Дику то с конфетами, то с блинами, то с кусочком колбасы, который отщипывали от собственных скудных бутербродов.
Кинолог Юра поначалу терпеливо всем объяснял, что «он не возьмет, не приучен», а потом перестал, утомился, наверное.
Собака Дик оказалась гранитной скалой с железной волей. Он ничего не брал у посторонних, на заигрывания отвечал ледяным презрением, давал себя погладить, только если Юра ему приказывал, и, пока гладили, терпел изо всех сил, хотя брезгливость – до содрогания – была отчетливо написана на его черной, с желтыми подпалинами, морде.
А потом дыру заделали, сигнализацию провели, и Юра Дика увел.
Расставаясь, весь магазин желал им отличной службы, внеочередных званий, усиленного пайка и вообще счастья в личной жизни. Предпринимались последние попытки угостить неприступного красавца зефиром и печеньем «Юбилейное», но и эти попытки были отвергнуты.
В общем, без Юры и Дика стало скучно.
Марина торопилась с ремонтом, и мечты ее казались «маниловщиной» и дикостью не только сотрудникам, но и коллегам-книжникам. Она все толковала про какую-то свободную выкладку, про книжные супермаркеты Франции и Германии, про какие-то открытые стойки – как в библиотеке, подходи, смотри и хочешь, ставь на место, а хочешь, плати в кассу, – про передвижные книжные шкафы на колесиках, каких никто не видел, про металлические рамки в дверях, которые будут звенеть, если за книги не заплачено.
– Да где ты деньги возьмешь на всякие эти нововведения?! Да еще оборудование такое где достанешь?! Может, конечно, во Франции так и можно торговать, а у нас точно не получится, это я тебе говорю, а я на книгах всю жизнь просидел, – кричал Борис Львович, тоже директор. Магазин у него был огромный, а толку, с точки зрения Марины Николаевны, – нуль! Полмагазина он сразу сдал каким-то фирмачам, продававшим сомнительные джинсы и дамские лифчики и подштанники, а во второй половине, как в сельпо, у него причудливо сочетались книги, «изделия из пластмассы», то есть тазы, а также цветочные и детские горшки, канцелярия, мягкие игрушки, художественные альбомы и колготки.
– У тебя воровства будет не то что на миллионы, а на миллиарды каждый день! Какие-то рамки она придумала ставить, которые звенеть будут! Как же, станут они звенеть! И чего, чтоб они звенели, каждую штучку надо кодировать?! В компьютер заносить?! Да у нас вся бухгалтерия до сих пор на счетах считает, а когда я им про компьютер начинаю втолковывать – смеются! Видали, говорят, мы ваш компьютер, Борис Львович, в гробу! Мы лучше по старинке, на калькуляторах, так вернее будет! В нем, в компьютере этом, все данные пропадают, два экземпляра под копирку не сделаешь, в бланк ничего не впечатаешь, пока разберешься, какой стороной в устройство бумагу пихать, десять раз вспотеешь!.. Это ж тупая машина, Марина Николаевна! Кто только их придумал! Разве книги можно просто так по прилавкам раскладывать?! Да у тебя их все унесут, а те, что не унесут, все залапают, до дыр затрут! Торгуешь потихонечку, и торгуй себе, и так молодец, что не прогорела еще!
Но Марина решительно не собиралась прогорать и хвалить себя за то, что до сих пор не прогорела, считала бессмыслицей.
Кроме того, ее во всем поддерживал Матвей.
Он умел поддержать.
– Может быть, я ничего не понимаю в книжной торговле, – говорил он, – но зато я разбираюсь в организации работы. Любой. И знаю, как сделать так, чтобы люди были заинтересованы в том, что они делают. Если ты объяснишь людям, для чего затеваешь такую громадную переделку, и что ты хочешь от нее получить, и как все это будет на самом деле, у тебя все получится! И кредиты мы найдем, и народ за тебя встанет горой!
