«Ничего, — подумал он, — раз уж ты играешь в друга, когда я у тебя тут в клетке сижу, я тоже буду делать вид, что я никакой не арестованный, а просто заскочил на огонек».
Исаков вспыхнул, но сдержал себя:
— Точно? — спросил он недоверчиво.
— Леша, если я буду каждый раз дублировать ответы на твои вопросы, мы долго будем с тобой здесь общаться. А мне домой охота поскорей. Я вообще ни в чем не виноват!
Леша опять превратился в доброго и хорошего товарища, стремящегося помочь попавшему в переделку однокласснику:
— Слушай, Антонио, я, честно говоря, непосредственно рапорт об убийстве не прочел, ясно? Поэтому давай сначала отдохнем, как раньше бывало. А то я уже два дня не пил!
По прошествии непродолжительного времени благодаря стараниям Любы на столе у «товарища подполковника» появилась водка и очень много разнообразной закуски. Люба отказалась выпить с друзьями. Прихватив с собой тарелочку с бутербродами и бросив на Антона выразительный взгляд, она удалилась.
— Кем она у тебя работает? — спросил Антон, с аппетитом уплетая маринованный огурчик.
— Люба у нас делопроизводством занимается.
— А, так это все называется делопроизводством?
— Не, я серьезно. Она из потомственной милицейской семьи. У нее и дед, и отец в милиции работали. Муж тоже… Только его посадили.
— Милиционера?
— Ага, ведомство Драгунцова поработало.
— Кого?
— Управление собственной безопасности.
— А… Это не мешает ей быть веселой. Сколько ей лет?
— Между тридцатью и полтинником, — Алексей лукаво улыбнулся. — Веселая — не то слово. Ты будь с ней поосторожней.
— А я-то чего?
— Да видел я, как она на тебя смотрела, словно на жертву. Гляди в оба, а то изнасилует.
Алексей рассмеялся. Антон из вежливости улыбнулся и тут же заметил:
— Забавный у меня получился день рождения.
— Не понял?
— День варенья у меня сегодня.
— О как… А что молчал-то? Ты скрытный, брат… Все, все, молчу! Получается — сорок.
— Сорок.
— А, фигня все это. Давай теперь за тебя выпьем. Подарка только у меня для тебя нет. Слушай, а ты все летаешь у себя в Мячиково?
— В Мячково, — поправил товарища Антон. — Бывает, а что?
— Слушай, давай как-нибудь вместе поедем, а? Мне давно хотелось научиться чем-нибудь управлять, чтобы с крыльями.
— Поехали. Вообще проблем нет. У нас приветствуются новые люди.
— Здорово! — воскликнул Исаков и вдруг запел звонко и, как показалось захмелевшему Антону, демонстрируя незаурядные вокальные данные: — Мы парни бравые, бравые, бравые! Но чтоб не сглазили подруги нас кудрявые, мы… че-то там… их поцелуем горячо! И трижды сплюнем через левое плечо!
Вечерело. На столе в кабинете подполковника Исакова стояла недопитая бутылка водки. Другая бутылка, опустошенная, лежала на полу возле сейфа.
Друзья сидели за столом и молча курили. Казалось, они успели обсудить все темы. Вспомнили одноклассников, договорились организовать общую встречу. Антон был пьян. Пьян настолько, что даже на какое-то время позабыл про свой опрометчивый «контакт» с Плукшиным. Да и тоска от пребывания в изоляторе притупилась.
Сквозь хмельной туман он рассеянно внимал голосу Лешки. Этот голос с каждой минутой становился все тяжелей, приобретал необычные свойства, превращаясь в сознании Антона в нечто твердое, физически беспокоящее его обмякшее под влиянием водки тело.
— Так и говорю, — продолжал Леша. — Живет себе человек, занимается науками, а тут — бац! И его вдруг нету. Секунда! И никаких, блин, планов, никаких слов… Бывает, конечно, говорят, но чаще помирают так. Твой так помер или сказал что?
Антон очнулся, потянулся за стаканом с водой, отпил глоток.
— Чего-то говорил, — ответил он. — Но чего говорил — этого я тебе сказать нем… не могу.
— Как это не можешь? — попытался собраться Алексей.
— А не помню я… — рассеянно ответил Антон.
— Ну и черт с ним. Тогда разливай.
— Леха, я больше не могу. Я сегодня за рулем.
— Антоха, ты не за рулем, ты ж заключенный!
— Точно… Наливай. А где туалет у тебя?
— Ты ж был уже. Ну даешь! Налево по коридору, потом на третий этаж и направо.
— Как тут запомнить? Законспи… Законспири… В общем, секретность сплошная. Все, я пошел. Пока.
Исаков в ответ помахал ему рукой.
Антон поднялся из-за стола, но сразу же плюхнулся обратно на табурет.
— Леха, — он будто испытал озарение. — А как я в туалет-то хожу?
— Чего?
— Без конвоя, а? Я же арестованный?
Исаков так сильно удивился, будто ему только что было явлено величайшее в мире откровение.
— Да? И ведь правда… Ну ничего, тут не убежишь. Ты, слышь, не пытайся. Дубинка башка попадет, совсем больно будет… Да и меня подведешь. Ты смотри, не подведи меня.
Антон кивнул и, пошатываясь, вышел из кабинета.
Поднимаясь на третий этаж, Антон несколько раз хватался за поручни. Его «штормило», но состояние было спокойным и благодушным. Вдруг кто-то придержал его за локоть. Антон оглянулся и увидел Любу.
— Привет, — сказал он.
— Привет, привет, — весело ответила Люба. — Осторожней, не упади, красавчик.
— Я очень постараюсь, — пообещал Антон и поспешил дальше.
Преодолев еще несколько ступенек, он услышал за спиной ее голос:
— Наверное, вы большими друзьями были в школе. Наш-то Алексей Николаевич целых полгода не пил, а сегодня ни с того ни с сего взял да и развязал.
Странное дело: вернувшись в кабинет, Антон застал там совсем другого Исакова. Не раскованного и бесшабашного, которого покинул пять минут назад, а собранного и чем-то всерьез озабоченного.
Алексей все так же сидел за столом. Перед ним стояла кружка, над которой струился пар. Он окунал в кружку пакетик с чаем.
— Дело такое, — сказал Исаков, не поднимая глаз на Антона. — Твой Вилорик Рудольфович — целая тема. Мне, конечно, все равно, где и как ты с ним познакомился, хоть мне и поручили это разгребать, но положение твое и так незавидное…
— Леха, я этого профессора знал всего полтора часа…
— Не понимаю, ничего не понимаю, — говорил Алексей, обхватив голову руками. — Черт, как же тошно! А пить больше нельзя…
— Выпей пивка, — предложил Антон.
— Ты че, я на машине!
— Но ты ведь уже по-любому никакой! И ты ведь…
