Он развернул сложенные вчетверо тетрадные листки и углубился в чтение. По мере того как он читал, в нем росло чувство непонимания. Нет, скорее даже разочарования, оттого что столь цельная натура, мудрый и, надо сказать, неординарный человек, каким был Вилорик Рудольфович, погиб из-за такой, с позволения сказать, чепухи.
В письме профессора шла речь об инструкциях для человечества, вернее для руководителей ведущих мировых держав. Да еще подчеркивалось, что необходимо следовать этим инструкциям в точности и неукоснительно. Платой за неисполнение станет гибель планеты. Вот так вот: вполне конкретно и ясно.
Инструкции представляли собой невыразительный свод привычных целей, к которым современная цивилизация безуспешно шла и продолжает идти уже долгие годы: ликвидация голода в бедных странах, урегулирование региональных конфликтов, прекращение варварской деятельности по загрязнению окружающей среды и так далее в том же духе… Другими словами, задачи, которые вроде как всерьез ставит перед собой любой современный политик, идущий на выборы. Цели, большей частью невыполнимые.
В этих «откровениях» не могло содержаться ничего такого, что способно было бы привести к насильственной смерти никому не мешавшего профессора.
Загвоздка была, однако, в том, что Тихонов прекрасно знал Плукшина, очень серьезно относился почти ко всем его теориям, считая их логичными и правильными. К сожалению, Тихонов был одним из немногих, если не единственным знакомым профессора, находившим его гипотезы и исследования интересными и увлекательными, а посему каждый раз вникал в сказанное им послушно и вдумчиво. Иные ведь не удосуживались даже слушать Ви-лорика Рудольфовича. Именно поэтому Тихонов продолжал вчитываться в письмо, понимая, что профессор не мог просто так, из-за «чепухи», стянуть таблички из секретной лаборатории, спрятать их и после скоропостижно умереть.
«Я обязательно во всем разберусь, рано или поздно, — вздыхал Александр Валентинович, — но сейчас надо вызволять Антона из «золятора». И как минимум нужно отыскать этот «золятор». Да, похоже, у Антона серьезные неприятности. Быть может, его жизнь в опасности. Первым делом надо выяснить, где он».
Александр Валентинович потратил на это не больше четверти часа. Оказалось, неподалеку от ВДНХ действительно базируется одно из управлений Следственного комитета МВД, где, теоретически, может быть подобие изолятора временного содержания. Поскольку это было единственное подходящее для поисков место в округе, помимо ОВД «Останкинский», Тихонов решил начать прямо с него.
Существовало два варианта: официальный, он же легальный, и неофициальный, он же противоправный. Поразмыслив, Александр Валентинович выбрал вариант промежуточный. Он позвонил своему старому приятелю, однополчанину и собутыльнику Ваське Белобородову, который ныне звался Василием Семеновичем и служил в прокуратуре России большим чином. Тихонов назначил ему встречу в кафе на Петровке.
Разобравшись, по собственному выражению работника прокуратуры, «о чем базар», тот поначалу ни в какую не желал Тихонова даже слушать, тем более не готов был к выполнению довольно экстравагантных просьб товарища.
— Ты, Сашка, совсем на старости лет разум потерял, — отчитывал его прокурорский работник. — Предлагаешь мне устроить побег содержащемуся под стражей?!
— Ну почему сразу побег-то? — Тихонов спокойно помешивал ложечкой в чашке с чаем. — Ты его вытащи оттуда ненадолго, денька на два, а потом, если будет надо, вернем его назад. Парнишка невиновен. Но без него-то никак в этом деле не разобраться…
— Ну разумеется, невиновен… И что теперь?
— Вася, Василий, опомнись. Ты же всегда был нормальным мужиком. Что значит: «И что теперь»? Речь идет о судьбе человека. К тому же я ему покровительствую, так сказать. Даже не думай отказывать!
— Нет, Саня, это ты опомнись, — уже серьезно и в тон Тихонову произнес Белобородов. — Не могу я. Меня-то кто прикроет, случись что?
— Значит, не можешь? — ледяным тоном спросил Александр Валентинович.
— Не могу, извини…
— Окончательно и бесповоротно?
— Абсолютно.
— Ну, не можешь — значит, не можешь, — Тихонов пожал плечами и завертел головой в поисках официанта.
— Уходишь? — поинтересовался Белобородов.
— Ухожу, Вась.
— А что это ты вдруг так успокоился? — с подозрением спросил сотрудник прокуратуры.
— Так, взял и успокоился. Супругу от меня поцелуй, — Тихонов расплатился и поднялся из-за стола, собираясь покинуть заведение.
Белобородов взял его за руку, с силой притянул к себе и, глядя в глаза, строго процедил:
— Ну-ка сядь…
Тихонов послушался, сел, стараясь не глядеть на приятеля.
— Ты что задумал? — спросил тот. — Колись, какая глупость тебе в башку пришла?
— Да ничего особенного. Навыки кой-какие остались, слава тебе господи. Ничего, как-нибудь сам…
— Штурмом будешь брать управление?
— Может статься, что и штурмом.
— Вот идиот-то… Зачем только я трубку сегодня взял, когда ты звонил. Прям как чувствовал — не к добру. Что, парень этот твой такой весь из себя хороший?
— Парень — во! — Тихонов поднял вверх большой палец. — Только вечно впутывается в истории. Васенька, брат, дорогой мой, дело такое: у меня, кроме него, никакой родни нет, а друзей тоже почти нет, кроме тебя. Карен умер…
— Карен умер? Жаль… Мне никто не сообщил. Ясно… Ну ладно, помогу я тебе. Только если после этого меня отправят на пенсию без содержания, платить мне будешь ты, понял, враг народа?
— Понял, понял, спасибо, Вася, спасибо, — Тихонов протянул руку старому товарищу. — Я, вообще-то, не сомневался в тебе. Жаль только, что ты один такой у меня остался.
— И мне жалко. Глядишь, был бы еще кто, ты б ему жизнь испортил, а не мне.
— Да ладно тебе, Васька! Чего бояться-то? Все равно тебе на пенсию скоро, чуть ли не в этом году… Возраст…
— Сам ты козел старый! Нет уж, я еще поработаю.
На проходной здания, где размещалось специальное управление Министерства внутренних дел России, оживленно спорили двое: человек в форме сотрудника прокуратуры и следователь по особо важным делам Алексей Исаков. Прокурорский размахивал предписанием выдать для проведения следственных мероприятий государственной важности содержащегося под стражей гражданина Ушакова Антона Евгеньевича. После продолжительных препирательств Исаков был вынужден сдаться, но предупредил: если подозреваемый не будет доставлен обратно в течение двух суток, он объявит того в федеральный розыск.
Сопровождающие прокурорского работника лица вывели Антона из здания и усадили в автомобиль с тонированными стеклами. Сами же сели в другую машину, и кортеж тронулся с места. Человек, сидевший на переднем сиденье, обернулся, и Антон узнал Александра Валентиновича Тихонова.
