Здорово! Шпион в здании российского учреждения, ведущего крайне засекреченные разработки стратегического характера.
«Пропала моя седая голова», — с горечью подумал Сергей Самуилович.
— Чего он добивался? — спросил Сосновский.
— Господин Привольский? — Стайкер подбирал слова. Он понимал, что дальше отрицать связь с Привольским бесполезно. Более того, поскольку тот исчез из поля зрения, он решил сделать ставку на директора Центра. — Мотивы Григория Аркадьевича не до конца прозрачны, — произнес он. — Он ведь не по собственной инициативе вышел на ЦРУ. Наши люди сумели намекнуть ему на возможность выгодного сотрудничества, когда узнали от итальянцев о результатах экспедиции. Думаю, он просто решил заработать.
— Он планировал продать ЦРУ нашу находку?
— Скорее, мы сами планировали купить ее, признаю. Другое дело, мне всегда казалось, что лучше покупать товар у его хозяина и не иметь дело с теми, кто похитил его у тех, кому он принадлежит по праву. В данном случае я имею в виду твой Центр. Но поскольку у тебя товара больше нет… Не сомневаясь в его потенциальной ценности… для науки, предлагаю объединить усилия в поиске и расшифровке. И я бы хотел, чтобы вся работа велась на базе НАСА, разумеется, под вашим полным контролем. А пока нам будут нести горячее, я тебя познакомлю еще с парой тезисов из записок вашего советского ученого…
Сделав заказ, Стайкер и Сосновский несколько минут болтали, что называется, ни о чем. Собеседники продолжали «пристреливаться» друг к другу. Прежнюю юношескую доверительность будто ветром сдуло. Да и откуда было ей взяться?
Сегодня Сосновский оказался в менее выгодном положении, чем его американский знакомый, так как не обладал достаточным объемом информации. Он абсолютно не верил в благородные намерения ведомства, которое представлял Джордж Стайкер, понимая при этом, что у ЦРУ имеются какие-то проблемы с этими проклятыми табличками, раз уж Стайкер вынужден вести с ним переговоры и приглашать к участию в работе по их поиску и расшифровке.
— Сергей, — Стайкер вернулся к делу, — Куликов утверждает, будто нас пытались предупредить свыше.
Сосновский вспомнил о письме Плукшина, и одна цитата из него всплыла в памяти слово в слово:
Тунгусская беда — это предупреждение, пришедшее к нам сто лет назад. От кого? Не знаю. И ума не приложу, отчего понадобилось жечь тайгу и прятать таблички, коль скоро это послание было столь необходимо человечеству?
— Понимаю твое равнодушие, — заметил Стайкер, видя, что Сосновский не отреагировал на его слова. — Вам, ученым, все бы трактовать с позиций материализма. Я пытаюсь подобрать под свое понимание этого вопроса какой-нибудь подходящий материалистический закон, но безуспешно. Кстати, ты знаешь, что в Гавайском институте геофизики и планетологии работает твой бывший соотечественник Карп Александров?
— Кто ж его не знает? Известный ученый, уважаемый, очень серьезный человек…
— А известно ли тебе, что именно этот серьезный человек рассказывал в своей февральской статье в «Саентифик америкэн» о существовании систем во Вселенной, где действуют непривычные нам законы физики? Их проявления любой землянин посчитает за чудо… Тебе знакома теория темного вещества?
— Темное вещество распределяется по всему пространству Млечного Пути и по массе в разы превышает число планет, звезд и космической пыли. Но никто не разобрался до конца в природе темной материи. Это все догадки, чисто условное обозначение непонятного явления.
— Ничего себе «догадки»! А снимки телескопов НАСА? Да и ваши ученые приводят конкретные цифры: во Вселенной количество обычного вещества не превышает пяти процентов, все остальное — темная материя и темная энергия.
— Да знаю, знаю… Читал не раз о том, будто скопления темной материи — причина искажений скорости вращения планет и Солнца вокруг центра Галактики от математических расчетов. Теория увлекательная. Хороша как основа сценария для кино.
— Да понятно: темное — зло, светлое — добро. Но в действительности же все перепутано… Материя не появляется из ниоткуда. Это вполне физическое явление, несущее в себе не межпланетную пыль, а, внимание… — Стайкер поднял вверх указательный палец, — информацию!
— Информацию?
— Именно. Информацию, скажем так, негативного характера в земной трактовке. Мы ведем себя, словно дети, оставшиеся без присмотра взрослых. Главное, все убеждены, что наши поступки в прошедшем веке так легко сойдут нам с рук.
— Какие поступки? Война в Ираке?
— Вторжение в Грузию, черт побери!
— О, прекрасно! Счет 1:1.
— Сережа, я говорю в целом: войны, террор, экологические преступления, голодающие дети, трагедия Дарфура…
— И кто же, позволь узнать, судьи? Кто будет нас наказывать?
— Отсутствие доказательств существования little green men и их летающих сервизов еще не означает, что нам позволено творить в своем вольере все, что заблагорассудится. Если избегать такого понятия как Божья кара, то можно вернуться к той самой темной энергии, способной буквально расталкивать планеты, — благородное дело, между прочим, с точки зрения эволюции Вселенной.
— И что?
— Эту силу притягивает излучаемая планетами информация. Есть догадки, что Земля генерирует массу отрицательной, говоря земным языком, злой информации, привлекая внимание темной материи. Индульгенциями от нее не откупиться.
— Да уж, Джордж… Действительно, эта энергия не имеет эмоций, к ней нельзя с молитвой обратиться…
— Обратиться как раз можно. Но толку не будет.
— Короче, ход мысли понятен. Но согласитесь, мистер Стайкер, это достаточно примитивная теория.
— Не соглашусь. Это есть самая продвинутая теория. Не надо забывать про Веру. Она стоит над наукой. Обрати внимание: никакие революционные изобретения последних десятилетий не сумели превратить землян в безбожников. Науке и церкви давно пора обнять друг друга… Embrace… Пойти навстречу… Если палеоантропология считает примата более подходящим материалом для создания человека, чем глину, ну и что тут страшного? Бог мог вдохнуть жизнь и в примата… Занятие точными науками не должно мешать ученым видеть в Боге, в церкви источник вдохновения.
— Ты что, цитируешь манифест модернистов?
— Каких модернистов? Творишь добро — получаешь добро взамен. Сеешь зло — пожинаешь зло. Можно объяснять эти бытовые закономерности борьбой ангелов и демонов, а можно взять за основу научный подход. Кому что нравится. Суть вещей от этого не меняется. А суть вещей — в промысле Божьем. И не имеет значения, какими инструментами пользуется Господь. Абсолютно необязательно объяснять все явления современной жизни категориями тысячелетней давности, чему привержено консервативное крыло современной церкви.
— Джордж, твою логику я разделяю, но не мог бы ты быть ближе к теме разговора, к табличкам?
