— Антон, мне сказали, у тебя есть кое-какие вещи, представляющие некоторую научную ценность. Меня не дезинформировали? — спросила Рита.
Их беседа шла на английском языке, поскольку по-немецки Антон говорить пока не научился, а Рита по-русски знала только дурацкое словосочетание «на здоровье», слова «привет» и «пока». По-английски фраза «кое-какие вещи» буквально так и звучала — “some things”. Антону не понравился вопрос, а еще больше тон, которым он был задан, — сухой, жесткий, требовательный.
— What things? — переспросил Антон, глядя не на собеседницу, а на стакан с виски, в котором постепенно таял лед.
— Я же говорю: вещи, представляющие ценность для науки.
— А ты тогда при чем? Или снова БНД ищет Янтарную комнату? Но тогда это не ко мне. Я приехал в Штаты как турист.
— Ты знаком с Привольским?
— Нет.
— Ну, фамилию по крайней мере приходилось слышать?
— Нет.
— Очень странно.
— Почему?
— Именно Привольский рекомендовал моему руководству установить с тобой контакт. Кстати, хорошо, что контакт устанавливаю я. Это лучше, чем… Другими словами, к тебе, по всей видимости, попали в руки некоторые вещи… ценная находка. И это полбеды. Плохо, что она еще и опасная.
— Для кого плохо?
— Для тебя, полагаю.
— Угроза?
Рита вздохнула. Антон смягчился, рассудив так: в сущности, девушка на работе, что с нее взять? Поэтому больше слушай, а также получай удовольствие от общения.
Антон взял стакан в руки и с удовольствием выпил виски. Перерыв в употреблении алкоголя (по наблюдениям доброжелателей, он в какой-то момент стал с этим делом перегибать палку), скорее всего, внес вклад в стабилизацию физического здоровья. В остальном же Антон на время оказался один на один с моральными перегрузками, с которыми раньше ему немало помогали бороться «совещания» во славу Бахуса с друзьями.
Рита что-то сказала, но Антон не расслышал — пианист все еще был в ударе и теперь играл, игнорируя паузы.
— Прости, плохо слышно! — прокричал он.
— Мы не сможем здесь поговорить, — вздохнула Рита. — Найдем местечко потише?
— Давай еще посидим, я только что попросил принести нам another round.
— Нам?
— Да, виски и белого вина.
— Какого черта ты заказал мне белое вино? Я ведь взяла его только потому, что надеялась на нормальный деловой разговор с тобой. Так как его не получилось, буду пить виски, как и ты.
— А тебе не нагорит от начальства? Виски притупляет бдительность…
— Заткнись. И не забывай — я немка. Мне все нипочем, даже пиво со шнапсом. Так что ты напьешься первым, вот увидишь.
«Как бы так временно отключить ту часть сознания, которая постоянно напоминает мне, что Рита на работе? — подумал Антон. — Мне абсолютно не рекомендуется вступать в какие бы то ни было серьезные переговоры, пока не дочитаю дневник Плукшина и не пойму, что ж такое я провез через три границы в Лас-Вегас… Как дальновидно было оставить таблички у Сашки! Впрочем, быть может, стоило сдать их в сейф».
Официантка принесла две порции виски.
— Они разные, заметила? — Антон указал на бокалы. Содержимое их отличалось по цвету. — У тебя, наверное, яблочный сок.
— Ага, буду пить и стараться имитировать опьянение. Дорогой мой, ты же должен знать, что имитация — не мое. Впрочем, можешь проверить.
Она взяла бокал и протянула его Антону. Он сделал небольшой глоток и все понял.
— Maker’s Mark? Бурбон кентуккийский. Мы его пили в Австрии, в Мильштатте. Респект.
— «Мы его пили»! — передразнила Рита. — Это вы его пили, господин Ушаков, один. И еще потом читали мне стихи…
— Есенина.
— Точно. Ох, как же я тебя тогда любила! — Рита покачала головой, щеки ее покрылись легким румянцем, будто она устыдилась своего искреннего порыва.
Антон удержался от соблазна поинтересоваться, как обстоят дела с ее чувствами к нему сейчас. Вместо этого он поступил, как ему показалось, гордо, по-мужски. Поднял бокал и, произнеся традиционное prozit, выпил, сделав вид, будто не обратил внимания на последнюю фразу.
«Интересно, — думал Антон, — Рита здесь одна или есть “сподвижники”? И что это она заговорила про любовь? Определенно, тут беседа не заладится, слышу через слово — этот “пианист и педагог” просто уже достал. Но играет он, конечно, здорово…»
— Супер! Ты выпила до дна? — Антон искренне удивился, увидев, что бокал Риты пуст.
— Да, я с тобой поступаю честно, а ты притворяешься, что пьешь.
— Ничего я не притворяюсь, — прошептал Антон по-русски и одним махом опрокинул бокал.
— Ух! — выдохнула Рита. — Мне что-то жарко уже. Подождешь? Я приду скоро…
Антон улыбнулся и кивнул, а про себя подумал: «Все, пошла на встречу с сообщниками».
Вдруг ему пришло в голову проверить правильность своей догадки. Лишь только Рита скрылась за углом магазина, торгующего предметами современного искусства, Антон встал из-за стола, попросил официантку повторить виски и бурбон и быстрым шагом поспешил за Ритой. Она шла к туалетным комнатам и разговаривала по мобильному телефону. «Сообщников» вокруг не было.
— Так, — ворчал Антон, возвращаясь в кафе. — Инструкции новые будут получены по телефону. Может, напоить ее? Отчего не попытаться? И не забывать бы себя контролировать, а то мне уже весело и совсем не страшно… Надо сначала напоить, а там посмотрим.
Рита вернулась посвежевшая. В руке она несла блузку. Так, в одной майке с тонкими бретельками, немка выглядела еще лучше и, как показалось захмелевшему Антону, чрезвычайно сексуально.
Увидев на столе новые порции алкоголя, Рита рассмеялась:
— Ну что, русский, напоить меня решил?
— Что ты! И в мыслях такого не держал. Какой смысл? Мне от тебя сведения не нужны, а вот ты всю жизнь чего-то от меня добиваешься.
— Заметь, несколько раз мне удавалось даже добиться тебя самого.
— Вообще-то, это я тебя добивался.
— Какая разница? Ты считаешь, мне так уж необходимо набивать себе цену? Слушай, пока мы еще достаточно трезвые, ответь: ты не станешь рассказывать про те самые находки, о которых знает мое начальство и русский ученый Привольский?
— А… Так он ученый. Слушай, где-то я эту фамилию все-таки слышал.
Антон осекся. Надо быть аккуратней. Раз уж решил не признаваться, что знаком с Григорием Привольским, следует придерживаться этой позиции.
— Давай еще выпьем, — предложил он.
— Na pososhok? — игриво поинтересовалась Рита.
— Хотя бы. Не забыла, выходит?
