Если диабет второго типа – это заболевание, которое можно «наесть» (и это вина не тех, кто ест, а тех, кто кормит – принимает рекомендации по питанию), то диабет первого типа – аутоиммунное генетическое заболевание. При нем поджелудочная железа не вырабатывает вообще или вырабатывает очень мало инсулина – гормона, который отвечает за использование глюкозы клетками. Если сахар крови высокий, то происходит повреждение кровеносных сосудов. Люди, страдающие этим заболеванием, вынуждены вводить инсулин, чтобы избежать этого. Чем больше углеводов едят люди с СД, тем больше гормона извне им требуется.
Как-то я оставила недоуменный комментарий под фото с конференции для врачей, посвященной СД первого типа. На шведском столе – пирожки, печенье и фрукты. Какой пример они подают своим пациентам? В ответ: «Какая разница? Можно есть что угодно, если рассчитать свою дозу инсулина».
В минздравовских рекомендациях по питанию для больных СД первого типа та же логика: «Общее потребление белков, жиров и углеводов при СД I типа не должно отличаться от такового у здорового человека». Как мы помним, 75 процентов углеводов, 15 – белков и 5 процентов жиров. Ешь сколько хочешь и вводи, вводи, вводи инсулин. К сожалению, для пациентов с СД первого типа это не лучший выход.
Доктор Бернштайн, автор книги Diabetes Solution (Решение для диабетиков) и легенда диабетического сообщества с таким подходом не согласен. С диабетом первого типа он живет больше 70 лет – диагноз ему поставили в 12 лет. В 1969-м он прочитал о новом приборе – полуторакилограммовый измеритель сахара крови стоил баснословных денег и был доступен для заказа только медицинским специалистам. Он попросил жену-врача заказать глюкометр и принялся за эксперименты. Измерял глюкозу крови до и после физической нагрузки, приема различных продуктов, сравнивал с показаниями людей без диабета. В результате он нашел паттерны, благодаря которым даже с таким серьезным диагнозом оказалось возможно держать сахар крови нормальным. Однако его попытки донести идеи до медицинского сообщества оказались бесплодными. И тогда в возрасте 45 лет Бернштайн оставил работу инженера и поступил в медицинский. Свою карьеру он посвятил изучению диабета и применения низкоуглеводного подхода для поддержания нормального уровня глюкозы крови у пациентов с СД первого типа.
Бернштайн объясняет, почему стратегия просто рассчитывать дозу инсулина под количество углеводов не работает: «Когда вы колете инсулин, вы вводите под кожу субстанцию, которой, по мнению вашей иммунной системы, не должно быть. Так что часть дозы будет разрушена еще до того, как попадет в кровоток. Количество будет зависеть от разных факторов. Чем больше доза, тем большее воспаление и раздражение вы провоцируете и тем больше «красных флажков» посылаете иммунной системе. Другие факторы – глубина, скорость, место инъекции.
Инъекция естественным образом будет разной от раза к разу. Даже у супераккуратиста введение будет немного отличаться. А значит, и количество инсулина, попадающего в кровь, каждый раз будет иным. Чем больше доза, тем больше разница».
Пока небольшие исследования подтверждают возможность кетоподхода при СД первого типа. Например, в работе Management of Type 1 Diabetes With a Very Low-Carbohydrate Diet (Использование очень низкоуглеводной диеты при диабете первого типа), опубликованной в научном журнале Pediatrics Американского педиатрического общества (2018), из 138 участников низкоуглеводного эксперимента 80 процентов осталось довольно результатами. Авторы отмечают, что до появления инсулина в инъекциях низкоуглеводный подход применялся и продлял жизнь на годы. В систематическом ревью 2018 года Low-Carbohydrate Diets for Type 1 Diabetes Mellitus (Низкоуглеводные диеты при лечении диабета первого типа), вышедшем в PLOS ONE, говорится, что данные, посвященные применению низкоуглеводных диет при диабете первого типа, слишком разнородные, чтобы делать выводы, однако такой подход стоит изучить.
Бернштайн применяет низкоуглеводный подход больше 40 лет. Его стратегия питания – 30 грамм углеводов в день: 6 – на завтрак и по 12 – в обед и ужин.
Бернштайн был одним из тех, чьи работы вдохновили Лену Мякину изменить свой стиль питания. Это удивительная девушка, знакомством с которой я очень горжусь. Ее история очень вдохновляет меня. Уверена, впечатлит и вас.
Триатлон с диабетом на кетодиете
Меня зовут Елена. Мне 30, 1 1 из них я живу с инсулинозависимым сахарным диабетом. Мне было 19, я только закончила первый курс. Похудела до 40 килограмм, очень много пила воды и все время спала. Родители погнали к врачам, которые объявили, что жить мне осталось в лучшем случае лет десять. Сказали, что причина моего состояния – углеводы. Я тогда спросила врача, что будет, если я совсем откажусь от них? Эндокринолог безапелляционно заявила, что тогда жить останется еще меньше.
Екатерина Михайловна, привет, кстати!
Я как раз собиралась на море автобусом – дико авантюрное приключение. Подружка поехала без меня, потому что я поехала в больницу на полтора месяца. Планов вообще было много, но 1 1 лет назад нельзя было взять с собой инсулин в том объеме, который обеспечил бы мне выживание.
Питалась я в рамках диеты, которую выписывают всем с сахарным диабетом – это стол № 9: обилие каш, перекусы между завтраком и обедом, обедом и ужином плюс «ночник». Это когда, уже сидя в кровати, надо выпить либо стакан кефира, либо что-то съесть.
Я была лишена внезапности, когда можно легко сорваться: «А поехали на озеро». Всегда была как на поводке. Он, конечно, «удлиненный», но уходить далеко от лекарств и еды я боялась. Между основными приемами пищи не должно было пройти больше четырех часов, а между ними – еще перекусить разок, так что раз в три – четыре часа мне надо было колоться. Я постоянно ела. Шла в ночной клуб с яблоком в сумке. Но при этом голод был моим вечным спутником.
Несколько лет назад я оказалась в длительной командировке в ОАЭ, со скуки начала бегать. И там сформировалась тусовка людей, бегающих в одно и то же время. До 1 1 лет я занималась спортом, кандидат в мастера по фигурному катанию. Обычно, когда говоришь, что постояла на пьедестале чемпионата России, у людей вырывается такое «О!..». А там ни у кого даже бровь вверх не поползла. И я сначала подумала: может, они не знают, что такое фигурное катание? Начала на песке что-то изображать, а потом оказалось, что в компании из десяти человек несколько олимпийских чемпионов, много чемпионов мира. И оказалось, они все готовились к Ironman. У меня на этом слове брови тоже остались на месте, потому что я про такое соревнование даже не слышала. А когда объяснили, даже не поверила, что человеку можно осилить все это в один день. (Ironman – это 3,8 километра плавания в открытой воде, велоэтап 180 километров и беговой этап 42, 195 километра, все этапы подряд и с лимитом времени.)
Через несколько дней я начала ездить с ребятами за рулем одной из машин с водой для спортсменов, наблюдала, впитывала. Мне показали планы, по которым тренируются: дикие объемы и затраты времени, сил, денег – триатлон жутко дорогой вид спорта. Я тогда подумала, что они придурки совсем, уехала в Россию, но продолжила читать. Думала, вдруг пригодится для общего развития или беседу поддержать. И настолько начиталась, что решила: почему бы нет? Я человек авантюрный, люблю бросать себе вызов. Ознакомилась с ценами на снаряжение для триатлона, поняла, что так быстро и вдруг в это дело шагнуть я не смогу.
