– Похоже, мы не единственные, кто жаждет поклониться савану Господню, – сказал он Кунрату.
– Святый боже! – присвистнул Кунрат, глядя в долину. – Да там две армии на встречном марше!
Шамбери лежал на перекрестке великих транспортных артерий Европы, у перевала между двумя предальпийскими массивами – Божем на севере и Шартрезом на юге. С востока город огибала река Лейс.
Именно через Шамбери Франция с Италией попеременно ходили войной друг на друга. Сейчас между ними был мир, по обыкновению зыбкий. В западной части города высился родовой замок герцогов Савойских. Наверное, каждое утро герцог Карл с тревогой выглядывал из окна опочивальни, до колик боясь увидеть под стенами замка войска под знаменами Франциска, короля Франции. Четыре года назад, после победы в битве при Мариньяно, Франциск облачился в белое рубище пилигрима и пешим ходом отправился из Лиона в Шамбери, на поклон плащанице. Монарший визит весьма обеспокоил герцога, поскольку выяснилось, что Франциск благоговеет перед плащаницей и необычайно ее почитает. А, как известно, царственные особы что почитают, того и вожделеют.
С высоты холма были хорошо видны обе дороги, ведущие в Шамбери. И северный, и южный тракты полнились возками, телегами и толпами пеших паломников. Такое стечение народа Дисмас видел лишь один раз в жизни, в Риме, после кончины папы Юлия Второго.
– Наверное, герцог не нарадуется, глядя, как все эти денежки текут прямиком в его казну, – сказал Дисмас.
– Ага, и стража поджидает на каждом углу, – фыркнул Кунрат и со вздохом добавил: – А еще охранники в часовне. Ну, райзляуфер, как нам все это провернуть? Что делать?
– Молиться о чуде. Мы же монахи.
– А кому молиться-то? Кто у нас святой покровитель умыкателей плащаниц?
– Святому апостолу Марку, – поразмыслив, предложил Дисмас. – Строго говоря, он не то чтобы прямо вот покровительствует расхитителям реликвий, но семьсот лет назад его мощи очень ловко перенесли из Александрии в Венецию. Вот это было перенесение! Всем перенесениям перенесение! В общем, можно помолиться Марку. Или ловчилам, которые это перенесение устроили. Представляешь, там всего-то и было два венецианских купца и пара греков – один священник, другой монах. Опасаясь, что турки, захватившие Александрию, разорят гробницу святого апостола, священник с монахом выкрали мощи Марка и заменили их мощами святой Клавдии.
– А на кой они туда Клавдию сунули?
– От святых мощей исходит благоухание… то есть должно исходить. Теоретически. Поэтому мощи святой Клавдии положили в гробницу евангелиста, чтобы аромат не выветрился.
Кунрат в изумлении покачал головой, а Дисмас продолжил:
– Так вот, венецианские купцы погрузили на корабль сундук с мощами Марка и прикрыли их шматками сала. Хитро удумали. Басурманские стражники заглянули в сундук, увидели кучу свинины и как завопят: «Фу-у-у-у!» Свинина для них – жуткая скверна. В общем, они захлопнули сундук и велели купцам катиться из Александрии к чертовой матери, да пошустрее. Эх, жаль, нам сало не поможет.
Вернувшись к спутникам, Дисмас с Кунратом рассказали об огромных толпах паломников на дорогах в Шамбери.
В тот вечер встали лагерем у ручья, в распадке близ городских предместий. Разговоров не вели, потому что все очень устали. Даже добравшись в Шамбери, Дисмас оставался в мрачном расположении духа. Месяц размышлений так и не увенчался хоть каким-то планом перенесения.
Однако же Дисмас держался бодро, не желая сеять уныние среди товарищей. Для себя он решил, что если так ничего и не придумает, то, по крайней мере, убережет других. Он намеревался броситься к плащанице, когда ее явят толпе. Стражники засыплют его градом стрел, и он обретет скорую смерть. Все лучше, чем колесование. Епитимья будет исполнена, а Магда, Нарс и ландскнехты смогут унести ноги. Тайная задумка немного развеяла его хандру.
Окрестные виды были великолепны. Закат окрасил небо в пунцовый цвет. Последние лучи заходящего солнца бросили длинные тени на северные отроги Шартрезских гор и сверкали на золоченых городских шпилях.
Дисмас покосился на Дюрера. Как обычно, тот что-то рисовал.
– Опять пейзаж?
– Пейзажи – скука.
Дисмас поднялся размять ноги. Он подошел к Дюреру, заглянул ему через плечо – посмотреть, что рисует приятель. Портрет Магды. Цветным мелком.
– Неплохо.
– А ты как думал?!
Путешествие в Шамбери сделало Дюрера раздражительным и нервным. Наверное, он предавался размышлениям о собственной пляске со смертью. Дисмас надеялся, что Нарс хоть немного раскаивается в своем поступке, из-за которого и начались их злоключения.
Глядя на мастерски изображенные рыжие кудри Магды, Дисмас невольно улыбнулся. Волосы Магды и Дюрера были очень похожи. Скорее всего, рисуя Магду, Дюрер словно бы создавал очередной автопортрет.
– У тебя здорово получаются блики на кудрях. Совсем как золото.
– Тициан.
– Что-что?
– Так называется этот оттенок. А зачем тебе знать?
– Тициан… Странное название.
– Так зовут художника. Он из Венеции. Мой приятель.
– Магда, а ты знаешь, что у тебя волосы цвета венецианского художника? – спросил Дисмас.
Магда сидела напротив, по другую сторону костра, и что-то штопала.
– Отец дразнил меня рыжиком, – не поднимая головы, ответила она.
– Свет почти ушел, – пожаловался Дюрер.
– Значит, работай быстрее, – сказал Дисмас, усаживаясь рядом. – Упражняйся. Быстрота очень тебе пригодится.
Солнце скрылось за отрогами Шартреза. При свете костра Дюрер продолжал рисовать и вскоре вручил Магде завершенный портрет. Она зарделась.
– Это…
– Шедевр, да? Я знаю.
– Мастер Дюрер, у вас такой талант…
– Не надо ему это говорить, – простонал Дисмас. – Он и так уже скоро лопнет от величия. Дай-ка сюда, я сам посмотрю, шедевр или что.
Портрет был и впрямь великолепен, но выполнен в нехарактерном для Дюрера стиле. Его словно бы нарисовал кто-то другой.
– Что скажешь? Огласи уже свое авторитетное мнение, знаток высокого искусства.
– Сойдет. Только нос непохож.
Дюрер выхватил у Дисмаса рисунок и протянул Магде, но тут же снова отдернул:
– Погоди. – Он что-то накарябал в нижнем углу листа. – Вот. Теперь забирай.
Магда поглядела на портрет:
– А что значит TV?
– Тициано Вечеллио. Тициан. Эта работа в его стиле.
– По-моему, больше похоже на Кранаха, – хмыкнул Дисмас.
Во сне Магду снова мучили кошмары. Они преследовали ее каждую ночь. Дисмас осторожно разбудил ее и прошептал:
