– Долго еще ждать? – ворчливо спросил Дюрер. – Мы тут уже который час торчим! Никто к нам не придет. Пошли отсюда.
– Терпение, ваша милость, – сказал Дисмас.
– Если бы хотели, то давно бы уж пришли. Все, надоело! Сворачиваем балаган.
– К чему такая спешка? Здесь всяко приятнее, чем в подвале с пауками.
– Так, жду еще час, а потом катись вся эта затея к чертям собачьим.
Дисмас не сводил глаз с ворот Затворников. Спустя несколько минут из замка вышел важный пожилой господин в сопровождении стражника и направился к городскому саду.
– Приготовились! – скомандовал Дисмас. – И не забывайте, кто вы такие. Мой господин… Мой господин граф Лотар?!
– Чего тебе? – отозвался Дюрер, упрямо подпирая платан и не оборачиваясь.
– Извольте повернуться, чтобы вас заметили.
При виде стражника Дюрер жалобно простонал:
– Дис…
– Не трусь, – подбодрил его Дисмас. – Из тебя выйдет прекрасный граф. Ты ведь жуткий сноб. Вот и встретишься с собой на равных.
– Иди в жопу.
– Ш-ш-ш!
Стражник указал на Дюрера.
– Внимание, – сказал Дисмас. – По местам! Представление начинается.
Пожилой господин подошел и обратился к Дюреру:
– С вашего позволения, вы, случайно, не граф Лотар фон Шрамберг?
Побледневший Дюрер кашлянул и запинаясь выдавил:
– Я?.. Э-э-э… к-хм… ну, это… к-хм… э-э-э…
– Ваша милость, – поклонился господин.
– А?
– Позвольте представиться. Я – Ростанг, камергер его высочества Карла, герцога Савойского, м-гм.
– Да?.. Хм… Э-э-э… Здрасьте.
Дисмас мысленно дал Дюреру пинка. Когда Нарс успел обзавестись боязнью сцены? Он мнил себя выше многих коронованных особ, а тут вдруг проглотил язык, завидев камергера. «Соберись, тряпка!»
– Мы получили ваше послание, м-гм.
Похоже, пожилой господин страдал речевым тиком.
– Послание? Ах да… послание… ну, это просто…
Дисмас вклинился между ними, едва не оттолкнув Дюрера плечом:
– Позвольте представиться. Я – Руфус, камергер графа. К сожалению, мой господин пребывает в смятении чувств. Он истощал себя постом и молитвой с тех самых пор, как прибыл в Шамбери. Да и от Шрамберга путь неблизкий.
– Разумеется, разумеется, м-гм!
Ростанг, старик лет шестидесяти, был высок, сухощав и щеголеват, с аккуратно подстриженной белоснежной бородкой и пытливым дружелюбным взглядом. Длинный нос заставлял камергера чуть запрокидывать голову, будто целясь в птицу.
– Мы не ожидали вашего приезда! – покаянно воскликнул Ростанг.
– Мы не стали никого предупреждать, – сказал Руфус-Дисмас. – Мой господин, граф фон Шрамберг, прибыл сюда как простой паломник. А в послании герцогу, отдавая дань учтивости, граф хотел засвидетельствовать герцогу братскую любовь. Свою и, разумеется, своего крестного, который вскоре станет их императорским высочеством.
Ростанг обвел взглядом графских спутников:
– Эти люди с вами?
– Да. Трое слуг и сестра Хильдегарда, из ордена Святых Космы и Дамиана.
– Космы и Дамиана?
– Покровители аптекарей. Это германский орден.
– Ах вот оно что! М-гм.
– Сестра Хильдегарда живет при дворе графа в Шрамберге. Мой господин почел благоразумным взять ее с собой в это долгое путешествие, поскольку печется о своем здоровье.
– Разумеется, м-гм. Мой господин герцог с большим нетерпением ожидает возможности лично приветствовать вашего господина. Ах, знать бы заранее! Мы бы приготовили вам достойную встречу.
– Полноте, – улыбнулся Дисмас, – вы слишком любезны. Мы прекрасно устроились здесь, в саду, под открытым небом. Такое благорастворение воздухов… А у их высочества и без того хватает забот с подготовкой явления святой плащаницы. К тому же у вас гостит царственная особа – герцог Урбинский. Нам посчастливилось наблюдать его въезд в город. Такое великолепие!
Лицо старика чуть заметно омрачилось.
– Да, мы действительно имеем счастье принимать его у себя, – сдержанно улыбнулся он. – Как вы, вероятно, и сами заметили, его свита несколько превосходит вашу.
Дисмас понимающе усмехнулся в ответ:
– Паломник есть паломник. Мы все равны перед Господом. Ну, более или менее равны.
– Я настоятельно прошу вас проследовать со мной. Если я вернусь к герцогу с пустыми руками, мне не сносить головы. А она мне дорога, м-гм.
Дисмас повернулся к Дюреру:
– Мой господин… Что скажете вы на это наилюбезнейшее предложение?
Дюрер, белее мела, с трудом совладал с собой:
– Что скажу? Гм… не хотелось бы доставлять лишние хлопоты…
– Боже мой! – спохватился Ростанг. – Умоляю простить меня, ваша милость. В ажитации я совсем позабыл о приличиях!
Он преклонил колено перед Дюрером и, смиренно пригнув голову, просительно раскрыл ладонь.
«Ага, на колечко хочет взглянуть», – сообразил Дисмас.
Дюрер церемонно протянул руку для лобызания. Старик, вглядевшись в фамильный перстень Лотара, увидел тот же герб с грифоном и мечом, что и на печати давешнего письма.
– Должно ли нам всем проследовать с вами? – осведомился Дисмас.
– Непременно, непременно! Однако сопровождать вашего господина к его высочеству будете только вы. Ваших спутников мы разместим с замковой прислугой. Из-за небывалого стечения народа пришлось разбить шатры. Наш внутренний двор превратился в восточный базар, м-гм. Яблоку некуда упасть. И так всякий раз, когда его высочество изволят являть святую плащаницу.
– Удивительно, как вы со всем этим управляетесь, – посочувствовал Дисмас.
Они с Ростангом пошли впереди, беседуя по-свойски, как камергер с камергером.
– Позвольте поинтересоваться, как поживает крестный вашего господина, его императорское высочество?
Письмо герцогу Дюрер писал под диктовку Дисмаса:
Мой возлюбленный крестный отец, ныне король Испании, а вскоре Божьей милостью император Священной Римской империи, повелевает мне передать заверения в христианской и братской любви своей…
Дисмас посчитал, что если уж кичиться высокими связями, то следует бить из тяжелых орудий, а не размениваться по мелочам.
– Отлично, превосходно, – ответил он. – Принимая во внимание великие заботы, возложенные на его могучие плечи. – Зная, что придворные обожают сплетни, он добавил: – К великому сожалению – и это строго между нами, – в последнее время его мучает подагра. Прискорбно, что недуг застиг его высочество в такой неподходящий момент!
