– А что такого?
– Ну, скорее всего, нас ждет смерть.
– Лучше смерть среди друзей, чем среди испанских вонючек.
– Чего ты улыбаешься?
– Да так. Если тебя прикончат, а мы выживем, то Магде потребуется защитник.
– Ты настоящий друг, – рассмеялся Дисмас.
Маркус пожал плечами:
– На моем месте ты поступил бы точно так же.
Дюрер обмакнул перо в чернильницу. Дисмас диктовал:
– «Его благороднейшей милости графу Лотару фон Шрамбергу… Сим довожу до сведения вашей милости, что агентами его императорского высочества Карла Пятого, Божьей милостью Священного Римского императора, короля Кастилии и Леона…»
– Погоди, – перебил Дюрер. – Нафига это все? Мы же сочиняем донесение, а не составляем генеалогическое древо вплоть до Карла Великого.
– Нарс, просто пиши, что говорю. «…Защитника веры и прочая, в Вюртемберге был перехвачен французский курьер с тайным шифрованным донесением, содержащим информацию о замысле самом гнусном и вероломном…»
Когда Дисмас закончил диктовать, Дюрер спросил:
– Как подписывать будем? Чмоки-чмоки, твой крестный папулька Карл?
– Это же не императорское послание, Нарс! Тебе бы все хиханьки да хаханьки. А нас, между прочим, вот-вот настигнут имперские ищейки. И все из-за того, что тебе взбрело в голову нарисовать могилы, а потом выбросить рисунок! Посмотрим, как ты будешь паясничать, когда тебя начнут рвать раскаленными клещами… По пути на колесование… Снизу вверх!
– Не надоело брюзжать?
– Подписывай… «Ворон». Подходящая кличка для начальника агентуры. Теперь дай посмотреть.
Дюрер протянул Дисмасу свиток пергамента.
– Нужна печать, – сказал Дисмас. – Магда, поищи в ящиках. Должна же у архидьякона быть печать. Архидьяконы вечно что-нибудь запечатывают.
– А ничего, что секретная депеша из Вюртемберга скреплена печатью шамберийского архидьякона? – ехидно осведомился Дюрер.
– Печать никто разглядывать не станет. Главное – чтобы она была. Ступай, переодевайся Лотаром. А ты, Маркус, перемажься сажей, будто неделю скакал без роздыха. И уксусу в глаза капни, чтоб опухли и покраснели.
Магда нашла печать архидьякона. Дисмас растопил сургуч и запечатал депешу.
– Готово. Идем!
– Дисмас, возьми перчатки, – напомнила Магда.
Дисмас вздохнул, коря свою забывчивость. Усталость и бессонная ночь брали свое. Он делал дурацкие промахи.
Магда подала ему перчатки и поцеловала.
Карл Добрый, герцог Савойский, ошеломленно слушал, как граф Лотар зачитывает донесение.
– «…Вот каких низостей не гнушается коварный и вероломный Франциск, король Франции, в своем стремлении посеять раздор между герцогством Савойским и Священной Римской империей! – Кашлянув, Дюрер продолжил: – Прошу вас незамедлительно поставить в известность его горячо любимое христианское высочество Карла, герцога Савойского, об этой гнусной галльской интриге и заверить его высочество в братской любви, которую его императорское высочество питают к нему и ко всем савоярам и которая крепче и сильнее любых злодейских поползновений мерзавца, занимающего французский трон».
Карл промокал глаза платочком. Ростанг сочувственно взирал на своего господина, а Дисмас терзался угрызениями совести за доставленное герцогу потрясение.
Дюрер закончил декламацию и прижал руку к сердцу, показывая, какое неимоверное страдание доставило это известие ему самому. Он свернул депешу и с такой брезгливостью передал свиток Дисмасу, будто не желал даже прикасаться к подобной мерзости.
– Чем мне утешить ваше высочество?! – воскликнул Дюрер. – На сердце моем тяжесть великая, но я благодарю Господа, что до нас вовремя дошло известие об этом… я не нахожу слов… гнусном… нет – об этом поистине французском сговоре столкнуть Савойю и Империю!
– Молодчики, которые выдают себя за имперский отряд, – германские наемники, м-гм? – уточнил Ростанг.
Дюрер сокрушенно кивнул:
– Именно так. Сердце разрывается при мысли, что мои соотечественники способны продать душу за французскую подачку. Мерзавцы! Подонки! Но самый главный подонок восседает в Париже, на престоле зла. О вероломство, имя тебе – Франциск!
«Полегче, Нарс», – подумал Дисмас, а Дюрер продолжал:
– Несомненно, ваше высочество не станет отрицать, что этот дьявольский план чрезвычайно хитроумен. В Шамбери под видом паломников засылают головорезов, именующих себя имперским отрядом, и они начинают устраивать беспорядки! Драки. Публичное святотатство. Оскорбление чести Савойи, оскорбление… вас, ваше высочество, и мало того… – Дюрер осенил себя крестным знамением. – Оскорбление святой плащаницы! И все ради того, чтобы спровоцировать конфликт. Чтобы вынудить ваше высочество заявить о попрании чести и достоинства и разорвать дружеские отношения с императором. О, как Франциск этому возрадуется! Как много проще будет ему двинуть войска на юг, чтобы завоевать герцогство Савойское!
– Ростанг! – сказал герцог.
– Да, ваше высочество, м-гм?
– Известите Вильера. Утроить стражу у всех ворот. И как только эти демоны в человеческом обличье появятся… – Карл повернулся к Дюреру. – Мой любезный граф Лотар, в донесении, случайно, не говорится, сколько ожидается демонов?
– Позвольте? – Ростанг протянул руку к Дисмасу.
Дисмас смял депешу в кулаке, раскрошив печать. Каменный пол усыпали крошки красного сургуча.
– Простите, – сказал Дисмас. – Я вне себя от гнева.
Ростанг расправил свиток, перечитал его и сообщил:
– Количество тут не указано, м-гм.
Маркус, изображавший гонца, стоял поодаль.
– Позвольте, мой господин? – неуверенно произнес он.
Дюрер повернулся к нему:
– В чем дело?
– В Вюртемберге говорили, что будто пятнадцать.
– С вашего позволения, – сказал Дисмас.
– Да, мастер Руфус.
– Ваше высочество, в молодости мне довелось повоевать. Я сталкивался с такими наемниками. Их называют ландскнехтами. То еще отребье, как их только земля носит! Этим исчадьям ада самое место в преисподней…
– Ну знаете ли… – с ноткой обиды в голосе начал Карл. – Мои гвардейцы уж как-нибудь управятся с пятнадцатью головорезами.
– Я ни в коем случае не ставлю под сомнение боевые качества гвардейцев вашего высочества. Ваши доблестные бойцы безмерно преданы вам лично и савойской короне. Тем не менее, ваше высочество, при всем моем уважении, я призываю к осторожности. Ландскнехты – истинные псы Люциферовы! Они не сдадутся без боя и погубят много честных савояров. Однако же больше всего я опасаюсь их коварства. Они мастера по части обманных приемов, отродье каверзного Одиссея, создателя троянского коня. Я прихожу в ужас от одной мысли, что они могут проникнуть в Шамбери!
