Мучеником Заркави так и не стал, но в горах Восточного Афганистана получил право называться моджахедом — воином Аллаха. К 1993 году, когда он покинул Афганистан, у него за плечами уже было несколько лет сражений. Он погрузился в доктрину воинствующего ислама, приняв ее из рук афганских и арабских религиозных деятелей, которые позже объединятся с “Талибаном”* или Усамой бен Ладеном. Заркави прошел военное обучение в лагере, которым руководил Абдул Расул Сайяф, афганский мятежный командир, наставник Халида Шейха Мохаммеда, вдохновителя атак 11 сентября 2001 года на Нью-Йорк и Вашингтон.
Подобно другим афганским боевикам, он тоже пил дурманящий коктейль из ощущения фронтового братства и почти неправдоподобного успеха самого мятежа. Разношерстная армия афганских и исламских добровольцев посрамила советскую супердержаву. Чем еще можно было объяснить такой успех, как не вмешательством Всевышнего? “Аллах даровал моджахедам в Афганистане победу над неверными”, — объявил, подводя итоги войны, Саиф аль-Адель, представитель Усамы бен Ладена. Боевики придерживались этого мнения, и Заркави был искренне убежден в его справедливости.
В 1993 году Абу Мусаб аз-Заркави и сотни других иорданских участников Афганской войны вернулись домой, в страну, которую они едва узнали. Но изменилась не только Иордания. За четыре года, пока Амман и другие крупные города разрастались и становились более современными, Заркави и его товарищи совершили путешествие во времени — в прошлое, в находящийся под контролем “Талибана”* Афганистан, в места, которые почти по всем параметрам на несколько веков отставали от всего остального мира.
В родной город Заркави вернулся чужаком (сам же взял себе псевдоним Странник и теперь в точности ему соответствовал). Даже поход на местный рынок напоминал, какая пропасть лежит между умеренной, беззаботной Иорданией и строгой исламской дисциплиной, царившей в Афганистане. Заркави жаловался друзьям на нескромно одетых иорданок и неженатые пары в кафе и кинотеатрах. Он досадовал на магазины спиртного и продавцов порнографии, которые еще несколько лет назад пользовались его покровительством. Даже собственная семья разочаровала Заркави: мать и сестры отказывались носить паранджи, обычные для афганских женщин, а братья разрешали своим семьям смотреть по телевизору неисламские фильмы и комедии. Выпуски новостей, которые Заркави смотрел время от времени, расстраивали его еще больше, ибо сообщали о прогрессе Палестины и Иордании в переговорах с Израилем. Сама мысль о заключении мира с еврейским государством была для многих исламистов неприемлемой. Иные из тех, кто раньше поддерживал короля Хусейна, так и не смогли ему простить этих действий.
Заркави пытался приспособиться к нормальной жизни, работая в прокате голливудских фильмов и предлагая пленки с исламской пропагандой. Но его неотвратимо влекло то единственное, что дало ему смысл жизни. Заркави читал книги о героях раннего ислама, и его особенно восхищал Нур ад-Дин Занги, принц-воитель, правивший в Дамаске в двенадцатом веке. Нур ад-Дин наголову разбил армию европейских крестоносцев и пытался объединить лоскутное одеяло мусульманских царств в единый султанат, от Южной Турции до реки Нил. После того как его воины убили антиохийского князя французского происхождения, Нур ад-Дин велел поместить голову правителя в серебряный ящик и послал ее в дар багдадскому халифу.
Несколько лет спустя Заркави стал видеть себя современной реинкарнацией Нур ад-Дина и захотел подражать его военной стратегии. Он приготовился начать с малого. Заркави отыскал своего старого афганского знакомого, проповедника и ученого по имени Абу Мухаммад аль-Макдиси, и явился к нему в Аммане с заявлением, что хочет “трудиться на благо иорданской веры”, как вспоминал потом Макдиси. Так сформировалось их партнерство, продлившееся два года. Началось оно с групп, где участники Афганской войны изучали Коран, а продолжилось организацией небольших ячеек для более амбициозных предприятий. “Мы печатали и распространяли кое-какие мои работы, — напишет Макдиси позже о первом этапе сотрудничества с Заркави. — Молодые люди сплотились вокруг нас и передавали наши книги и послания другим”.
Такие же группы, тоже под руководством недовольных режимом бывших моджахедов, формировались тогда по всей Иордании, и некоторые из них устраивали мелкие нападения на винные магазины и прочие символы порочности Запада. Вскоре Заркави представился шанс совершить что-нибудь более выдающееся, чем ксерокопирование религиозных трактатов. Он предлагал разные способы сорвать предстоящие парламентские выборы в Иордании, говоря о возможных мишенях с таким возбуждением, что остальные члены группы забеспокоились.
“Он хотел, чтобы все было быстро, — вспоминал Абу альМунтасир, иорданский исламист, присутствовавший в 1993 году на нескольких собраниях. — Он хотел осуществить все задуманное за пару месяцев, если не часов”. Склонный торопиться, Заркави принимал решения, по словам аль-Мунтасира, “единолично, в неподходящее время и в неподходящем месте”. “И что еще печальнее, — добавлял он, — большинство братьев обычно соглашались с ним”.
К началу 1994 года у группы появилось название: “Байят аль-Имам”, буквально “Клятва верности имаму”. У группы был небольшой склад оружия из неизвестного источника. Макдиси, живший в 1990 году, во время вторжения Саддама Хусейна, в Кувейте, раздобыл несколько мин, гранат и артиллерийских снарядов, оставшихся после ухода иракских войск в 1991-м. Перебравшись в Иорданию, Макдиси прятал их у себя дома. Толчком, побудившим группу к действию, стали события 25 февраля 1994 года, когда иудей-экстремист открыл огонь по молящимся в мечети города Хеврона на Западном берегу; двадцать девять мужчин и мальчиков были убиты, многие ранены. Группа, разгневанная этим преступлением, решила, при неохотной поддержке Макдиси, с оружием в руках напасть на израильский пограничный пост. Предполагалось сначала выпустить по пограничникам несколько снарядов, а потом применить малокалиберное оружие.
Этим планам не суждено было сбыться. Мухабарат с его обширной сетью осведомителей неизбежно узнал о замысле и очень быстро свел его на нет. Команда Абу Хайсама начала свои рейды, завершившиеся 29 марта эффектным арестом Заркави прямо в постели. Заркави и двенадцать других членов ячейки в конце концов подписали документ, в котором признавались в нелегальном владении оружием и подготовке теракта.
Макдиси попытался устроить из суда презентацию собственных радикальных взглядов; в какой-то момент он выкрикнул военному прокурору: “Вы виновны!” Пока зачитывали приговор, обвиняемые вопили и сотрясали решетку вокруг скамьи подсудимых, а Макдиси кричал: “Ваши наказания только укрепляют нас в вере!”
Возможно, так оно и было. Но Макдиси и Заркави получили по пятнадцать лет тюрьмы, так что более вероятным представлялось, что эти люди вместе со своим движением затихнут завсегда. А если иорданская тюрьма не сумеет удержать их под контролем — на этот случай Мухабарат располагал множеством альтернативных методов, способных обеспечить тот же результат, как любил напоминать западным гостям Абу Хайсам. “Агентство не отвергает варианта применить давление, — говорил он, — если это единственный путь воспрепятствовать скверному развитию событий”.
