К концу 1999 года “Аль-Каида”* обзавелась мощной поддержкой в Афганистане, в Северной Африке и в государствах Персидского залива. Но в странах Леванта эта сеть была существенно реже. Великой целью “Аль-Каиды”* было уничтожение Израиля, но ей пока не удалось внедрить своих людей в Иорданию или на палестинские территории, чтобы подготовить почву для удара и необходимого первого шага — свержения прозападного иорданского правительства. Возможно, Заркави с его иорданскими корнями и оставшимися со времен тюрьмы связями с палестинскими исламистами мог бы заштопать этот критический разрыв.
“Разве можно было пренебречь такой возможностью — иметь своих людей в Палестине и Иордании? — спрашивал аль-Адель. — Разве можно было упустить шанс работать с Абу Мусабом и ему подобными в других странах?”
Благонадежность Заркави оставалась под вопросом, так что аль-Адель предложил эксперимент: пусть иорданец руководит собственным тренировочным лагерем для исламских добровольцев из Иордании и других государств Леванта, а также из Ирака и Турции. “Аль-Каида”* собиралась предоставить деньги для организации лагеря, а потом наблюдать с расстояния, на что способен Заркави. “Расстояние” в данном случае составляло около 350 миль: предполагалось, что лагерь для боевиков из Леванта будет “несколько удален от нас”, признавал аль-Адель, то есть размещен возле иранской границы — в Герате, городе на противоположном от базы “Аль-Каиды”* конце Афганистана. Заркави не обяжут присягать на верность бен Ладену или подписываться под каждым пунктом идеологии “АльКаиды”*. Но будет много денег от богатых патронов из стран Залива, а также “полная координация и сотрудничество в достижении наших общих целей”, по выражению аль-Аделя.
Заркави два дня обдумывал предложение и решил принять его.
Его первая тренировочная база первоначально состояла из горстки иорданских друзей и их родственников. Но Заркави разослал приглашения некоторым своим прежним товарищам-моджахедам, а также бывшим сокамерникам, и вскоре новые люди уже пробирались на запад Афганистана. Когда аль-Адель через несколько недель явился проверить, чего достиг Заркави, он насчитал восемнадцать мужчин, женщин и детей. За следующие два месяца население лагеря увеличилось до сорока двух человек, включая сирийцев и европейцев. Один из сирийцев, Абу аль-Гадийя, квалифицированный зубной врач и товарищ Заркави еще с моджахедских времен, говорил на четырех языках и служил чем-то вроде турагента и снабженца, словно бы готовясь к роли, которую он примет несколько лет спустя, — в группе Заркави он будет руководить каналом поставок через Сирию и в Ирак. Однако в те дни самый надежный путь для добровольцев, направлявшихся в Афганистан, проходил через Иран. Хотя Заркави не любил мусульман-шиитов и считал власти Ирана еретиками, ему удалось связаться с несколькими полезными иранцами, которые содержали конспиративные квартиры и контрабандой доставляли людей и все необходимое к афганской границе.
Начальник лагеря за это время превратился в полного энтузиазма командира. Он взял вторую жену, Азру, тринадцатилетнюю дочь одного из живших в лагере палестинцев, что привело в замешательство некоторых его спонсоров из “АльКаиды”*, которые считали, что жениться на детях не подобает. Он проводил свободное время, читая книги, учась работать на компьютере и оттачивая свое ораторское мастерство, постепенно вытесняя привычный сленг Зарки классическим арабским Корана. Он надзирал за обучением своих рекрутов всему, от обращения с огнестрельным оружием до изучения истории и доктрины ислама. “Они создали маленькое исламское общество”, — гордо объявил аль-Адель.
Но долго оно не продержалось. В Кандагаре бен Ладен дал отмашку на атаки 11 сентября 2001 года, которые должны были втянуть США в войну против “Аль-Каиды”* и ее талибских хозяев. По словам аль-Аделя, Заркави держали в неведении насчет планов “Аль-Каиды”*; он узнал о них только после того, как были нанесены удары по Нью-Йорку и Вашингтону. Но когда за терактами последовали недели боев, база Заркави в Герате оказалась под прицелом американцев наравне с базой бен Ладена.
Наконец колонна машин (последователи Заркави и их семьи) двинулась через весь Афганистан, чтобы присоединиться к “Аль-Каиде”* в обороне Кандагара. Финансируемый США Северный альянс при поддержке американского спецназа и авиации уже захватил Кабул, столицу, и готовился к нападению на последний оплот талибского правительства. Но вскоре после того, как в Кандагар прибыла группа из Герата, на дом, где собирались руководители “Аль-Каиды”*, упала американская бомба. Несколько человек получили ранения, другие, в том числе Заркави, оказались погребены под обломками. Иорданца вытащили из-под завалов с серьезными травмами, включая несколько сломанных ребер. Он все еще восстанавливался, когда бен Ладен бежал, изменив “Талибану”* и улизнув в свое укрытие в восточных горах, в крепость, известную как Тора-Бора.
Заркави собрал своих последователей и нескольких отставших боевиков “Аль-Каиды”* и бросился в противоположном направлении, к Ирану: приграничные города, где он когда-то вербовал единомышленников, казались ему безопасными. Там, как вспоминал позднее аль-Адель, беглецы разделились на небольшие группы, чтобы обдумать свои тающие на глазах возможности. На востоке Афганистана пало под массированными американскими бомбардировками горное убежище бен Ладена. В Иране правительственные чиновники, которые поначалу обещали принимать беженцев из “Аль-Каиды”*, передумали и арестовали несколько десятков новоприбывших, включая большую часть гератского контингента. Где же могли люди из “Аль-Каиды”* обрести убежище, которое обещало бы и физическую безопасность, и возможность отдохнуть и перегруппироваться?
Такое место нашлось в северо-восточных горах Ирака. Всего в нескольких милях от иранской границы несколько курдских деревень и небольших городов пользовались шаткой автономией; иракская диктатура до них не дотягивалась. Эти курдские провинции находились под защитой американской бесполетной зоны, установленной в конце первой войны в Заливе в 1991 году, и в их границах пустили корни самые разнообразные политические фракции. Имелось здесь и курдское талибаноподобное движение, членами которого были многие участники афганской войны; они называли себя “Ансар аль-Ислам”, то есть “Помощники ислама”*. Движением руководили экстремистски настроенные сунниты, быстро навязавшие жителям подконтрольных деревень жесткие законы шариата. Они запретили музыку в любой форме, заставили женщин закрывать лицо, выходя на люди, и объявили вне закона школы для девочек. Кроме того, они питали слабость к экспериментам с ядами и учредили кустарную лабораторию, где ставили на бродячих собаках опыты с цианидом и самодельным рицином.
Помимо всех этих прелестей, Северный Ирак предоставлял беглому иорданцу и другие возможности. Заркави было легче смешаться с местным населением здесь, чем в Афганистане, где он не говорил ни на одном из местных наречий. А крайняя изоляция региона давала возможность восстановить силы без помех.
Добравшись до базы “Ансар аль-Ислама”*, Заркави перебрался в примитивное жилище в крошечной деревеньке Саргат, скоплении каменных лачуг в тупике дороги, ведущей в горы. С горсткой гератских последователей и парой тысяч долларов, оставшихся от денег “Аль-Каиды”*, он приступил к восстановлению своего афганского тренировочного лагеря. Новый лагерь серьезно отличался от прежнего, в первую очередь отсутствием хоть сколько-нибудь значительного влияния со стороны “Аль-Каиды”*: до укрытия бен Ладена было больше двух тысяч миль. Заркави рассчитывал на появление новых союзников и сторонников, включая сочувствующих багдадских исламистов, которые приютили его, когда он тайно ездил в Ирак лечить сломанные ребра. К тому же Заркави стал шире смотреть на цели своего джихада. До 2001 года главными объектами его ненависти были Израиль и правительство родной Иордании. Теперь боль от сломанных ребер постоянно подогревала желание причинить вред Соединенным Штатам. Именно так он сказал аль-Аделю незадолго до того, как покинул Иран, чтобы присоединиться к силам “Ансар аль-Ислама”*. Это была последняя их встреча.
