И вот в конце ноября один из информаторов Мухабарата подслушал неясные разговоры о странном ливийце, который обосновался в поселении для беженцев в районе Марка, на окраине Аммана. Иностранец появился в сентябре, якобы чтобы помочь другу открыть магазин женской одежды, специализирующийся на черных абайях и головных покрывалах, какие носят религиозные женщины. Эти двое наняли небольшое помещение на первом этаже, с витриной на улицу, и снабдили его вывеской “Маленькая принцесса”. Еще они арендовали маленький склад, к недоумению соседей, не понимавших, зачем крошечному магазину понадобилось столько места для хранения товара.
Иорданским партнером был палестинец по имени Ясир Ибрагим Фрейхат, небогатый бизнесмен, питающий симпатию к джихадистам, однако не замеченный в связях с группировками радикалов или преступниками. Ливиец выглядел куда более интересным. После нескольких дней слежки Мухабарат смог почти наверняка установить его личность: Салем бен Сувейд, участник гражданской войны в Афганистане, которого арестовали три года назад, когда он явился в Иорданию с фальшивым паспортом. Полиция подозревала, что он связан с “Аль-Каидой”*, и выкинула его из страны. Если это действительно был Сувейд, значит, ему удалось проскользнуть в страну второй раз незамеченным.
После полуночи 3 декабря агенты Мухабарата провели обыски на складе, в магазине “Маленькая принцесса” и в квартирах обоих мужчин. Они вытащили из постелей Сувейда и Фрейхата в пижамах и начали рыться в вещах в поисках чего-нибудь подозрительного. Обыск в доме Сувейда дал богатый улов. Агенты нашли перчатки и маски, бронежилеты, емкости со слезоточивым газом и десять тысяч американских долларов. В задней комнате обнаружился тайник с оружием: пять штурмовых “калашниковых” с боеприпасами, справочник по взрывчатым веществам и блокнот с планами потенциальных мишеней. Однако следов глушителя или семимиллиметрового пистолета, который соответствовал бы стреляной гильзе, найденной на вилле Фоули, здесь не оказалось.
В четыре часа утра обоих доставили в антитеррористический отдел Мухабарата, где за них взялись сотрудник отдела Абу Хайсам и Али Бурзак, начальник и легендарный следователь, известный как Красный Дьявол. К шести утра, когда приближающийся рассвет смягчил цвет облаков над Иудейскими горами до глухо-серого, Сувейд сломался. Он подписал признание в том, что планировал и исполнил убийство дипломата Лоуренса Фоули. По словам Сувейда, его деловой партнер Фрейхат играл роль караульного и водителя.
Это была быстрая работа даже по стандартам Мухабарата, и Абу Хайсам понимал, что столь скорое признание возбудит подозрения. И иорданцы, и даже представители Запада решат, будто разведслужба применила пытку, чтобы добыть подозреваемого в убийстве, которое компрометировало страну в глазах ее самого важного союзника. Так что не успели просохнуть чернила на признании, как капитан прибегнул к тактике, которой обычно пользовался, когда свидетельство подозреваемого вызывало сомнение: он организовал экскурсию на место преступления.
Покорный Сувейд в наручниках поместился на заднем сиденье, и водитель тронул машину по направлению к западным районам Аммана, где обитали большинство послов и дипломатов. “Показывай дорогу”, — приказал Абу Хайсам.
Сувейд указывал водителю путь сквозь лабиринт переулков, пока машина не остановилась перед навесом, где несколько дней назад лежало тело Фоули. Теперь в доме было пусто; Вирджиния Фоули покинула Иорданию, увозя тело мужа; она никогда больше не будет жить на Ближнем Востоке. Все следы расправы отмыты начисто. Арестованный тихо сидел сзади, опустив голову. “Покажи, где это произошло”, — велел Хайсам.
Сувейд медленно воспроизвел историю — именно так, как изложил ее в своем признании. Он тайно пересек сирийско-иорданскую границу в сентябре с заданием найти мишени среди американских и иорданских чиновников. Основав вместе с Фрейхатом фирму для прикрытия, он отправил старого товарища обратно в Сирию забрать оружие, в том числе “калашниковы” и пистолет. Потом, в октябре, он принялся курсировать по дипломатическому району Аммана и богатым районам, популярным у приезжих из западных стран.
По словам Сувейда, на Фоули он вышел случайно. Открытый и общительный, американец обратил на себя внимание во время своих регулярных визитов в амманские поселения беженцев, где работал с палестинцами над гидротехническими проектами. Его дружеские вопросы о жизни в лагере заставили некоторых подозревать, что он какой-то агент. Каждый знал красный “мерседес” с дипломатическими номерами, которые Фоули продолжал использовать даже после того, как другие посольские служащие сменили номера на обычные иорданские.
Сувейд отыскал дом Фоули и три дня наблюдал. Подметил седые, редеющие волосы Фоули и образовавшийся с возрастом животик. Отметил отсутствие охраны и камер видеонаблюдения, а также низкую ограду вдоль фасада и боковых сторон дома — через такую стену можно было легко перелезть, и она давала достаточно места для укрытия. Сувейд сделал краткие записи об утренних ритуалах Фоули: ранний подъем, прогулка с собакой, точно, по часам, отбытие в 7.20 утра в офис — всегда один, за рулем “мерседеса”.
Двадцать восьмого октября, когда городские муэдзины пели призыв к рассветной молитве, ливанец и его партнер забрались в арендованный “хёндаи” и направились в западную часть Аммана, спрятав пистолет и маску в коробку, лежавшую на коленях у Сувейда. Сувейд не знал, шпион ли Фоули. Но он искал случая убить американца, и вот случай представился. “Я думал, что убить его будет легко, всего пара выстрелов”, — говорил он Абу Хайсаму.
Он показал офицеру Мухабарата место, где он проделал брешь в стене и где ждал скорчившись, когда Фоули выйдет из дома. Он подробно рассказал, как, не говоря ни слова, выстрелил в дипломата, после чего выстрелил еще раз, чтобы убедиться, что раны смертельны. Показал место, где Фрейхат ждал его в “хёндаи” с работающим двигателем, и описал, как оба потом торопились назад, в Марку, остановились один раз, чтобы выбросить пистолет в нечистую воду Зарки. Они вернулись домой вовремя, чтобы переодеться и открыть “Маленькую принцессу” ровно в 10 часов утра.
Абу Хайсам внимательно выслушал его, а потом снова задал вопрос, который не давал ему покоя с тех пор, как до него дошла весть об убийстве: “Почему?”
“Я сделал это во имя “Аль-Каиды”* и ради Заркави”, — ответил Сувейд.
Действительно ли Заркави имел к этому отношение?
Иорданские официальные лица выждали почти две недели, прежде чем объявить об арестах и публично связать имя Заркави с преступлением, — возможно, в надежде, что ЦРУ найдет дополнительные доказательства, подтверждающие связь между стрелявшим и человеком, который быстро становился самым известным иорданцем в бегах. И так уже многие иорданцы охотно поверили адвокату Сувейда, когда тот сказал амманским журналистам, что заявление о роли Заркави было сделано под пытками.
В ответ следователи допустили утечку насчет перехваченного телефонного разговора между Сувейдом и его контактом в Ираке — человеком, опознанным как Муаммар Юсеф альДжагбир, известный последователь Заркави. Самого Джагбира арестовали через несколько лет в Ираке, и заявления, которые он сделал взявшим его в плен американцам, подтвердили, что Заркави лично отправил Сувейда в Иорданию с бюджетом в пятьдесят тысяч долларов и инструкцией отыскивать и убивать американцев — любых американцев.
