Фэддис быстро уловил разницу между афганскими изгнанниками — по большей части арабоговорящими, с хоть каким-то образованием и знаниями о мире — и простыми курдскими крестьянами и пастухами, составлявшими ряды “Ансара”*. Но обе группы разделяли общую идеологию и склонность к террористическим методам воздействия. Вместе они приступили к созданию в иракских горах Афганистана в миниатюре: исламской теократии, жесткие установки которой насаждались огнем и мечом.
Слухи о смертоносном секрете боевиков, как выяснил Фэддис, оказались правдой: запасы ядов, которые они тестировали на предмет возможного использования для терактов за границей, действительно существовали. Благодаря расследованиям ЦРУ и дополнительной помощи засланных в нужные места шпионов природа интереса “Ансара”* к ядам стала ясна. Им удалось получить десятки галлонов смертельных химикатов, включая цианид, а также организовать доставку небольших партий клещевины для выработки высокоэффективного рицина. Каждый ингредиент можно было приобрести легко и легально (цианистый калий применяется при проявке пленки), к тому же никому бы в голову не пришло, что боевики “Ансара”* владеют оборудованием или технологиями для производства настоящего химического оружия. И все же эксперименты выглядели довольно серьезными. В своей полевой лаборатории химики-любители смешивали цианид с кремом для кожи и другой косметикой. Слухи об их экспериментах на бродячих собаках позже подтвердились видеопленками, обнаруженными в развалинах базы. “Навыки у них были примитивные, но воодушевление огромное, — вспоминал Фэддис свои тогдашние мысли. — Они жаждали крови, и они не шутили”.
С другим занимавшим Белый дом вопросом — помогают ли иракские войска исламистам — разобраться оказалось проще. Команда Фэддиса напала недалеко от лагеря “Ансара”* на след подозрительных иракцев и подтвердила, что эти люди — сотрудники грозной разведывательной службы Саддама Хусейна. Но вскоре Фэддис обнаружил, что иракцы делали то же, что и он: собирали сведения о боевиках. Иракцы смотрели издалека и пытались вербовать осведомителей — рискованное предприятие, учитывая традицию “Ансара”* отравлять подозреваемых в шпионаже и выставлять их отрезанные головы на кольях возле базы. Иракцы были далеки от того, чтобы вступить в сговор с исламистами и, кажется, опасались их.
И все же администрация Буша обещала ловить союзников “Аль-Каиды”* везде, где их обнаружит, и эта группа отлично подходила под определение.
У Соединенных Штатов появилась “блестящая возможность”, как доложил Фэддис в одном из своих рапортов в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли. “Ансар аль-Ислам”* был террористической организацией с международными амбициями. Сюда прибились десятки арабских боевиков, замеченных в связях с “Аль-Каидой”*. И, что еще тревожнее, в их распоряжении имелись яды, которые террористы с чудовищной эффективностью могли бы применить в городах Европы или Соединенных Штатов. Но, писал Фэддис, одним точно рассчитанным ударом угрозу можно уничтожить полностью.
“Мы точно знали, где спит каждый из этих террористов, — говорил Фэддис впоследствии, описывая свои подробные донесения в штаб-квартиру ЦРУ. — Мы в точности знали, где и как расположено оружие, вплоть до каждого пулеметного гнезда и минометного ствола”. Но главное, добавлял он, “что никто из них не знал о нашем присутствии”.
Как и надеялся Фэддис, его сообщения произвели переполох в Вашингтоне. В Лэнгли, а потом и в департаменте обороны, бросились обсуждать план действий, созвали несколько совещаний. В Пентагоне сорокавосьмилетнего бригадного генерала Стэнли Маккристала — вскоре он он станет известен как командующий войсками специального назначения в Ираке — попросили разработать планы нападения на базу. В одном из вариантов предполагалось нанести по исламистам массированный ракетный удар, после чего последует высадка вертолетного десанта из американских и курдских коммандос, которые соберут все возможные данные о производстве биологического или химического оружия.
План сочли рабочим, но высшие чиновники бушевского Белого дома никак не могли решить, отдавать ли приказ о рейде. Министр обороны Дональд Рамсфельд считал, что удар необходим, но другие советники, включая советника по национальной безопасности Кондолизу Райс, были против. Администрация уже активно планирует ввод войск, говорили оппоненты, и любой удар по территории Ирака чреват обострением отношений, которое, в свою очередь, может повлечь за собой преждевременное начало войны. Других критиков тревожил масштаб предложенного Маккристалом плана. “С таким размахом это уже вторжение, — жаловался один из его начальников. — Вы участвовали в спецоперациях. Неужели разучились делать что-нибудь небольшое?”
Буш решил пока отказаться от плана.
“Это было как удар под дых, — говорил потом Фэддис. — Мы все подвергали себя риску. Моя группа оказалась вне игры, и сразу стало ясно, что это значит. Мы решили не нажимать на спуск. А когда придет время и все-таки нажмем, важных мишеней на прежнем месте уже не будет”.
Фэддис сделал еще один заход, предложив менее амбициозную кампанию, в которой бóльшую часть боевых операций выполняли бы курды. При небольшой поддержке с воздуха, нескольких 150-миллиметровых минометах и кое-какой снабженческой помощи со стороны группы ЦРУ местные ребята смогут уничтожить базу сами, доказывал он.
“Ради бога, просто дайте нам два В-52, или хотя бы только минометы, и мы все сделаем, — умолял Фэддис. — Дайте нам их завтра, и мы покончим с базой послезавтра. “Аль-Каида”* и “Ансар аль-Ислам”* понятия не имеют, что мы здесь. Мы невидимки”.
Ответ из Лэнгли был прежним. По словам Фэддиса, он гласил: “Я слышу тебя, Сэм. Все, что я могу тебе сказать: дела обстоят именно так. Когда я проверял в последний раз, президент был выше тебя по рангу”.
Фэддис и его команда остались на севере Ирака с приказом продолжать сбор разведданных. Заркави же тем временем свободно выстраивал свою сеть, не боясь нападений или помех. Руководители ЦРУ уже тогда понимали, что иорданец на глазах становится все опаснее. Как отмечал позже Тенет, директор разведслужбы, Заркави в те предшествовавшие войне дни явно двигался вперед, обучая рекрутов в лагере “Ансар аль-Ислама”* и отправляя своих курьеров в столицы Ближнего Востока и Европы, ища деньги, добровольцев и союзников. “Ему удалось наладить связи между алжирскими, марокканскими, пакистанскими, ливийскими и прочими арабскими экстремистами по всей Европе, — напишет Тенет о Заркави в своих воспоминаниях. — За несколько месяцев безостановочной работы мы обнаружили связанные с Заркави террористические ячейки в тридцати с лишним странах”.
Узнав об этом, администрация Буша в последний раз обсудила возможность нанести удар по Заркави и лагерю “Ансар аль-Ислама”*. Это произошло в начале января 2003 года, всего за два месяца до начала войны в Ираке и за несколько недель до того, как госсекретарь Колин Пауэлл произнес свою знаменитую речь перед Советом безопасности ООН, перечисляя доводы в пользу вторжения. К тому времени официальные лица Белого дома избегали любых действий, способных скомпрометировать великую битву за общественное мнение; об этом писал журналист Питер Бейкер в своей книге “Горячие дни”, знаменитой истории бушевского Белого дома. Удар по базе боевиков подорвал бы одно из основных положений речи — существование террористической сети на земле Ирака.
