“Четкость организации и желание нанести удар по безвинным верующим — явный фирменный знак Заркави”, — объявил Абизаид третьего марта.
Многие иракцы хотели обвинить кого-нибудь еще. Аятолла Али ас-Систани, главное духовное лицо иракских шиитов, обвинял американские оккупационные силы в том, что они позволили рухнуть иракской системе безопасности, которая хоть и имела свои проблемы, но была в основном стабильна. Другие считали, что за кровопролитием стоят сами американцы; они не желали верить, что мусульмане способны на такие зверства.
Кто-то набросился на журналистов, которые для многих являли собой наиболее заметный символ Запада. Возле разрушенной взрывом мечети Муса аль-Хадам какая-то жительница Ирака, с ног до головы замотанная в черную абайю, вцепилась в двух американских репортеров, пронзительно выкрикивая оскорбления. “Почему, — вопила она, — вы, американцы, сделали это?”
И года не прошло с тех пор, как Заркави прибыл в Центральный Ирак, имея при себе лишь несколько винтовок, некоторую сумму наличными и собственные амбиции. Он объявил своей целью изолировать и измотать американские оккупационные силы и разжечь конфликт между шиитскими и суннитскими общинами Ирака. Ему удалось достичь того и другого; более того — иракцы теперь обвиняли американцев в кровопролитии, которое было делом рук Заркави.
Как он и рассчитывал, Ирак сползал в хаос, и Заркави вскоре продемонстрировал свою новую тактику, призванную усугубить беды страны и запугать западный мир. Но сначала ему надо было завершить одно незаконченное дело. Он не забыл свою первую ненависть — Иорданию.
Глава 11
“Эта атака превзошла бы все, что сделала “Аль-Каида”*
Двадцать девятого февраля 2004 года после долгой борьбы с лейкемией умерла Далла аль-Халайли, глубокочтимая мать Абу Мусаба аз-Заркави. Иорданские агенты неделями не спускали глаз с дома, в котором она умирала, и пристально наблюдали за обрядом погребения, чтобы знать, не появится ли любящий сын. Он не появился.
Так же далеко Заркави оставался 6 апреля от иорданского суда, который заочно приговорил иорданца к смертной казни за убийство американского дипломата Лоуренса Фоули. Однако Заркави приготовил подарок — напоминание властям родной страны, что он о них не забыл. Заркави собирался совершить жест эпического масштаба, более грандиозный, чем все его деяния в Ираке. Одним чудовищным ударом он выпотрошит высших чиновников иорданской системы безопасности, парализует монархию и затмит Усаму бен Ладена как самый дерзкий и бесстрашный исламский воин своего времени.
Для выполнения этой миссии он выбрал человека по имени Азми аль-Джаюси, иорданца палестинского происхождения. Коренастый тридцатипятилетний Джаюси, с редеющими каштановыми волосами и тонкими европейскими чертами лица, был рядом с Заркави с самого Афганистана. В иорданском лагере в Герате, на западе Афганистана, он овладел искусством составлять взрывчатые смеси; в один несчастливый день он лишился пальца. Когда Заркави перебрался в горы Северного Ирака, Джаюси стал работать в химической лаборатории “Ансар аль-Ислама”*, где смешивал простые яды и проверял результаты на собаках. Теперь Заркави с Джаюси засели за разработку устройства, которое продемонстрировало бы таланты последнего: мощная бомба сровняла бы с землей несколько зданий в центре иорданской столицы и одновременно выпустила бы облако ядовитого газа. Этой бомбе, напоминавшей радиоактивные “грязные бомбы”, которые распространяли радиацию благодаря обычным взрывчатым веществам, предстояло стать чудовищным по своей мощи оружием. Ядовитые вещества распространятся по всему городу, начнется паника. При благоприятном ветре “самоубийственная химическая атака”, как называли ее последователи Заркави, имела все шансы убить тысячи людей.
Но сначала изготовитель бомбы должен был сообразить, как добраться до цели. Джаюси, как и сам Заркави, хорошо знал об иорданском Мухабарате — в 1990-е годы он попал в тюрьму за связи с радикалами. Его могли узнать на границе, даже с фальшивым паспортом. Заркави решил не полагаться на волю случая. С помощью своего сирийского шефа логистики, дантиста-полиглота Абу аль-Гадийи, он разработал схему переправки Джаюси и его соучастника через границу Иордании в бензовозе. Гадийя устроил для террориста укрытие в цистерне, снабдив схрон дыхательными трубками, чтобы безбилетники не надышались парами бензина во время двухчасового путешествия через таможни сирийско-иорданской границы. При себе у них не было ничего, кроме рецепта взрывчатки и толстых пачек евро и иорданских динаров — первого взноса в бюджет, который потом достигнет четверти миллиона долларов.
Джаюси без приключений переправился через границу, и иорданские друзья быстро доставили его на явочную квартиру, где он мог начать приготовления. Джаюси купил подержанный “опель” и принялся тратить деньги. Он поручил помощникам нанять складские помещения в трех городах на севере Иордании и купил еще четыре машины у разных продавцов. Одна из них, “шевроле каприс” с восьмицилиндровым двигателем и детройтской стальной рамой, была достаточно мощной, чтобы протаранить контрольно-пропускной пункт. Потом Джаюси купил три грузовика; два должны были стать гигантскими бомбами, в третий планировалось поместить резервуары с химикатами. Наконец Джаюси засадил помощников за работу, раздав им с десяток разных заданий, от приваривания к грузовикам усиленных амортизаторов до покупки и хранения химикатов — пестицидов, цианистого калия, перекиси водорода, глицерина, ацетона — партиями достаточно маленькими, чтобы не возбуждать подозрений. Запасы, общим объемом в двадцать тонн, вскоре выстроились вдоль стен маленького склада в расположенном на севере городе Ирбиде, в канистрах и ящиках, помеченных оранжевыми предупреждающими наклейками. Двенадцати рабочим предстояло участвовать и в самой миссии, без шансов вернуться домой.
Джаюси надзирал за работами, как ревностный маэстро. Он разъезжал на своем “опеле” от одного склада к другому, чтобы избежать переговоров по телефону — телефонный звонок могли перехватить. Между визитами он проезжал через весь Амман, чтобы лично собрать информацию о потенциальных мишенях: штаб-квартира Мухабарата; королевский дворец и комплекс придворцовых зданий; посольство США; новый торговый комплекс “Мекка” — пять этажей магазинов и ресторанов.
Обнаружив, что может перемещаться по всей Иордании без помех, Джаюси за несколько недель до назначенного на середину апреля дедлайна расслабился. Печально известный своей любовью к сладкому, он наведывался в кондитерские лавки за кнафе, похожими на канноли трубочками со сладким сыром и с хрустящим покрытием из длинной лапши. Потом он начал обдумывать более рискованный тур: посетить район, где жил прежде, и повидать супругу. Женщина понятия не имела, что ее муж в Иордании, а Джаюси хоть и жаждал воссоединения, но был достаточно осторожным, чтобы понимать: любая попытка увидеться с женой будет замечена и доведена до сведения Мухабарата.
В конце концов для истосковавшегося Джаюси любовь оказалась сильнее осторожности. В начале апреля он отправил одного из своих заместителей понаблюдать за семейным домом. Заметив жену Джаюси (она как раз возвращалась домой после визита к родителям), посланец подъехал к ней на машине и представился. Оба о чем-то коротко переговорили, и женщина скрылась в доме. Когда она появилась снова, с ней были сумки и трое детей на буксире.
