Полиция ворвалась на склад, удивив горстку рабочих, которые сдались без борьбы. Во внутреннем складском помещении, как банки с краской, рядами стояли емкости с химическими веществами, достаточными, как подсчитали сотрудники Мухабарата, чтобы проложить широкую просеку в центре Аммана. Мешки с тминным семенем — усилителем взрывчатки — лежали в другом углу. А в гараже, как и было сказано, стоял грузовик: желтый немецкий МАН, точно соответствовавший описанию машины из поискового списка Мухабарата. Рабочие только-только закончили приваривать к передку грузовика раму из прочной стали — такой таран использовали иракские мятежники, чтобы перед взрывом загнать грузовик-бомбу поглубже в намеченное здание. Система доставки бомб была вполне рабочей.
Рейды следовали один за другим. В нескольких милях от склада следователи обнаружили другие машины, а также лабораторию Джаюси. Для устройства последней изготовитель бомбы избрал сельскую местность рядом со скотоводческой фермой. Никто из соседей не заметил бы резкого запаха, происходящего от смешивания химикатов.
К этому времени из допросов и обрывков рецептов из лаборатории Абу Мутаз уже почти точно знал, что намеревались устроить заговорщики. Такой атаки с участием террористов-смертников мир еще не видел: химическая “грязная бомба”, составленная из легальных взрывчатых веществ и ядов, дала бы токсичное облако, которое распространилось бы по столице, убивая людей. Эпицентром террористы избрали штаб-квартиру самого Мухабарата, главный взрыв должен был произойти на автозаправке, которая обслуживала машины агентов, недалеко от офиса Абу Мутаза.
“К тому времени, как мы их выследили, они уже почти подготовились, — вспоминал Абу Мутаз. — Начать они собирались с атаки на главные ворота. Используя РПГ и ручное оружие, убили бы охранников. Потом главный грузовик — МАН — уничтожает автозаправку, следом появляются грузовики с взрывчаткой и ядами. После взрыва место стало бы настолько токсичным, что туда не смогли бы попасть даже бригады скорой помощи. Эта атака превзошла бы все, что сделала “Аль-Каида”*.
Но один элемент отсутствовал: создателя бомбы так и не обнаружили.
Джаюси соблюдал осторожность. Очень немногие в ирбидской ячейке знали, кто он на самом деле, и никто не знал, где он находится в данный момент. Джаюси использовал только предоплаченные телефонные карты и менял мобильные телефоны каждые несколько дней, чтобы свести на нет любые попытки отследить его перемещения. Когда начались рейды, он скрылся на явочной квартире в Марке, палестинском анклаве возле Аммана, явно намереваясь подождать, пока Мухабарат уберется, а потом бежать или начать все сначала. Но теперь у иорданцев было имя — и притом знакомое, — а также фотография, которую они могли показать по государственному телевидению. Владели они и информацией, которая оказалась решающей: с Джаюси были его жена и дети. Как именно агенты выследили семью в укрытии в Марке — ошибочный телефонный звонок или неосторожность родственников? — неясно. Но с наступлением ночи в понедельник, 17 апреля 2004 года, спецназовцы заняли позиции вокруг многоквартирного здания. Вероятность, что изготовитель бомбы находится дома, была высока.
В 2.10 ночи 18 апреля с десяток солдат присели с оружием наизготовку, и офицер громко постучал в дверь. “Полиция!” — крикнул он.
Ответом была очередь из пистолета-пулемета прямо через дверь, и на лестничную клетку дождем посыпались пули и щепки. Один солдат упал, раненный в плечо. Бойцы вломились в квартиру. Стреляя на поражение при первых же попытках сопротивления, они врывались в погруженные в темноту комнаты, ища террористов.
Джаюси они нашли в спальне — он скорчился там, с женой и детьми. Создатель бомб, способных убить тысячи ни в чем не повинных людей, не сделал ничего, чтобы защититься; он только цеплялся за жену, которую перевез сюда, подвергнув огромному риску. Даже когда полиция уже была в доме, он настоял, чтобы семья держалась вместе, детей уложили спать среди ящиков с взрывчатыми веществами С-4 и запалов с детонаторами, которые должны были стать последними деталями при создании исторической бомбы Заркави.
Позже, утром того же дня, Абу Хайсам, капитан разведки, который последним видел Заркави перед тем, как тот в 1999 году бежал в Пакистан, заглянул в комнату для допросов, чтобы увидеть еще одно лицо из своего прошлого. Подозреваемый сидел на стуле, теперь — один, волосы всклокочены, глаза опухли от недосыпа. Но это был все тот же Джаюси, которого Абу Хайсам запомнил много лет назад, — чисто выбритый, чуть располневший. На этот раз его ждали обвинения, гарантировавшие что угодно, но только не то, что он когда-либо будет жить с женой, как свободный человек.
Абу Хайсам вошел в камеру с маленьким подносом и сел. Изготовитель бомбы коротко глянул на него, но лицо его выражало только крайнюю усталость. Он проиграл. Допрос будет недолгим.
Капитан подтолкнул поднос через стол, так что пропитанные медом кнафе с сыром оказались прямо у Джаюси под носом.
“Угощайся”, — пригласил Абу Хайсам.
Через два дня Абу Мутаз сидел рядом с Джаюси, пока бомбист пересказывал свою историю, на этот раз — при включенных видеокамерах. Жители иорданской столицы были взбудоражены новостями о раскрытии террористического заговора, в результате которого, по официальным оценкам, в центре Аммана могли погибнуть до восьмидесяти тысяч человек. Джаюси, отвечая на вопросы офицера Мухабарата, невыразительным монотонным голосом объяснял, как все было организовано. Он описал тайное пересечение границы, финансирование, подделку документов, как нанимал сварщиков и как устроены специальные канистры, спроектированные под едкие ядохимикаты. Потом он заговорил о самом теракте:
Люди на “каприсе” должны были иметь при себе ручные гранатометы, их задача — протаранить заграждение и убить охранников. На грузовик поставили бампер, который позволял устранить любую помеху. Он был сконструирован так, что машина проламывает стену и движется дальше, до самого центра разведслужбы. Предполагалось, что руководство разведки на месте. Там грузовик и взрывается.
Все охранники, которые не погибают от взрыва, оказываются в состоянии сильнейшего шока или ранены, так что не сопротивляются. И тогда другие машины, по одной, въезжают и паркуются в любом месте. Никто не сопротивляется. Как специалист по взрывчатым веществам я понимал: бомба разрушит здания разведцентра и все вокруг них, разрушены будут даже дальние постройки.
Джаюси оживился, лишь когда его спросили о причине атаки. Все это, объявил он, было сделано по приказу человека, которого он считал своим командиром и наставником с самого своего пребывания в гератском тренировочном лагере на западе Афганистана.
“Я поклялся в верности Абу Мусабу аз-Заркави, — сказал Джаюси под запись. — И согласился работать на него, не задавая вопросов”. Погибнуть за него было бы честью, добавил он.
“Если я умру, то стану мучеником, а те, кого я убью, отправятся в ад”.
Из тех, кто изучал детали заговора, острее всех чувствовал надвигающуюся опасность человек, которого радикалы в своих фантазиях видели главной мишенью. Для короля Абдаллы II события апреля 2004 года представляли собой нечто большее, чем предотвращенную в последний момент катастрофу. Пытаясь взорвать ядовитую бомбу в центре Аммана, Джаюси официально доставил иракскую войну в столицу Иордании.
