Партнерство было официально подтверждено бен Ладеном в аудиозаписи, переданной по арабским кабельным новостным каналам. В своей обычной флегматичной манере он объявил о создании новой ветви движения “Аль-Каида”* и весьма выразительно представил человека, которого назначил предводителем.
“Следует знать, что брат-моджахед Абу Мусаб аз-Заркави — эмир “Аль-Каиды”* в Базе джихада в Двуречье*, — объявил бен Ладен. — Братья должны внимательно относиться к его приказам и повиноваться ему во всем том, что есть хорошо”.
Заявление со стороны Заркави — срежиссированное, по убеждению западных аналитиков, — фонтанировало энтузиазмом. Оно провозглашало слияние исторической важности, подробности о котором принесут “величайшую радость людям ислама, особенно тем, кто на линии фронта”.
“Чувствуя волны поддержки, в этот благословенный месяц предводитель Армии единобожия и джихада* Абу Мусаб аз-Заркави (да хранит его Аллах) и его последователи присягнули на верность шейху моджахедов нашего времени, Абу Абдалле Усаме бен Ладену, да хранит его Аллах”, — говорилось в ответе.
Это объединение, большее, чем просто партнерство, даст начало движению, которому предстоит очистить мусульманские государства от “всех неверных и нечестивых еретиков” и проложить путь к реставрации исламского халифата, гласило обращение.
“Это бесспорное указание на то, что победа, с соизволения Аллаха, близка и что она являет собой возвращение к славному прошлому, — говорилось в заявлении Заркави. — Мы будем, исполнившись великой ярости, внушать страх врагам ислама”.
Заркави обещал бен Ладену слушаться его приказов, “даже если ты велишь нам броситься в океан”. И все же он не удержался и напомнил, что именно бен Ладен неблагожелательно отнесся к предложению Заркави начать партизанскую войну. “Наши благородные братья из “Аль-Каиды”* со временем поняли нашу стратегию, — писал он. — Их сердца открылись и приняли наши методы и общую задачу”.
Теперь “Аль-Каида”* имела официальный филиал в Ираке, а косноязычный головорез из Зарки обрел новый титул: эмир. Или, на европейский манер, принц. Первый приказ пришел в новый филиал “Аль-Каиды”* очень скоро — и лично от Усамы бен Ладена: остановить выборы в Ираке.
Глава 14
“Вы же его поймаете?”
Первые в истории Ирака выборы в Национальную ассамблею были назначены на 30 января 2005 года, и бен Ладен в том же обращении, где принимал Абу Мусаба аз-Заркави под свое крыло, объявил избирательные участки гнездилищами греха. “Все это противно воле Аллаха”, — сказал он. Заркави уже вовсю трудился над тем, чтобы выборы провалились. Чтобы дискредитировать выборы, не требовалось даже прерывать голосование; надо было только не дать достаточному числу иракских суннитов добраться до избирательных участков. Его кампания, призванная сделать Ирак небезопасным для демократии, была словно специально задумана, чтобы свести на нет усилия главного дипломата-политика в американском посольстве, чьей сверхзадачей той зимой было убедить суннитских политиков выставить свои кандидатуры.
Роберту Форду нужно было что-то, что для иракцев, которых он агитировал, звучало бы как смертельная угроза им самим, а возможно, и их семьям. В ином случае вести аргументированный разговор ему было бы сложно. Весь предыдущий год членов суннитского правительства и кандидатов расстреливали, резали, похищали, взрывали в собственных домах и машинах. Больше всего угнетало Форда, когда подобное касалось лично знакомых ему иракцев вроде нервного губернатора Анбара, которого он встретил в Рамади во время одной из своих первых поездок за пределы “зеленой зоны”. Этот человек, Карим аль-Бурджас, бывший армейский генерал, доверительно говорил Форду, что хотел бы уйти с должности, потому что боится за себя. Пять дней спустя боевики Заркави напали на дом Бурджаса и похитили троих его сыновей, младшему из которых было всего пятнадцать. Бурджас немедленно ушел в отставку, чтобы их освободили. Его поспешно назначенному преемнику пришлось совмещать две должности — губернатора и мэра, поскольку никто из горожан не хотел занимать вакансию.
“Местное правительство в состоянии кризиса”, — гласила секретная докладная, отправленная Фордом в Вашингтон после визита в Рамади.
Форд продолжал поиски. Он, как у него было заведено в те месяцы, нанес визит одному должностному лицу из иракских суннитов; этот человек мог дать честный совет, хотя иногда высказывался резковато. Британский акцент и английский костюм выдавали симпатии отставного полковника Тарика альХашими к Западу. Он часто злил высокопоставленных американцев в посольстве своими долгими филиппиками по поводу бесчинств американских войск. Однако, обладая живым умом, аль-Хашими отлично понимал, что происходит с суннитской политикой, и смело высказывал свою точку зрения. Форд слушал с уважением, и они в конце концов стали друзьями.
Когда Хашими было за тридцать, он оказался вовлечен в подпольную иракскую политику, став членом “Братьев-мусульман”*, консервативной религиозной организации с отделениями по всему исламскому миру. Он поднимался по иерархической лестнице в партии, впоследствии известной как Исламская партия Ирака, и одновременно усиленно работал над получением степени по экономике. После свержения Саддама Хусейна эта партия по умолчанию оказалась самым сильным и наиболее организованным политическим объединением суннитов Ирака, и возглавлял ее Хашими. Когда американцы предложили провести выборы в Национальную ассамблею в январе, чтобы составить проект конституции Ирака, партия Хашими поначалу подхватила идею и предложила список кандидатов. Но потом, за несколько недель до начала голосования, она внезапно сменила курс и полностью отстранилась от выборов.
Форд проделал путь от “зеленой зоны” до виллы Хашими, чтобы просить его пересмотреть решение. Отставной полковник, красивый грубоватой мужской красотой, с коротко стриженными седыми волосами и ухоженной бородкой, как всегда вежливо обратился к дипломату по имени. После чего предложил Форду и его согражданам убираться, пояснив без обиняков: “Мы не будем выдвигать кандидатов на эти выборы, потому что не собираемся подставлять себя под пули”.
У Хашими был длинный список жалоб, который он оглашал любому американцу, согласному выслушать его. Начинался список жалобой, разделяемой большинством иракских суннитов: после свержения Саддама Хусейна сунниты оказались политически маргинализированы — а во многих этнически смешанных районах еще и подвергались жестоким издевательствам со стороны шиитов, жаждущих отомстить за десятилетия притеснений. Суннитов изгоняли из шиитских районов Багдада и Басры, некоторых пытали и убивали шиитские банды и даже служащие шиитской полиции. Конечно, убийства происходили с обеих сторон, но многие сунниты после десятилетий сравнительно привилегированного статуса при Саддаме возмущались неспособностью американских военных прекратить нападения. Вместо того чтобы обеспечивать безопасность, американские солдаты по ночам вламывались в суннитские дома, ища оружие и мятежников. При этом они ломали вещи и нарушали арабские культурные запреты на пребывание посторонних мужчин там, где спят женщины и дети.
“Вы тут арестовываете кого попало, налево, направо и по центру, — жаловался Хашими. — И частенько берете не тех, а в результате позорите людей вроде меня”.
