Бункер находился менее чем в квартале от резиденции министра внутренних дел Ирака, шиита Фалаха ан-Никиба, который признал, что “были допущены некоторые ошибки”. Обнаружение тайной тюрьмы доказало, что на беспорядочные нападения фанатиков, инициированные Заркави, шииты отвечали организованными кампаниями и в некоторых случаях за ними стояли правительственные структуры Ирака. Даже джихадисты, сомневавшиеся насчет целесообразности военных действий Заркави против шиитов, начали верить в успешность его стратегии.
Глава 16
“Твой конец близок”
Впервые месяцы 2006 года города вдоль западной границы Ирака уже считались вотчиной Заркави. Но фактически они были владениями другого человека — некоего иракского таможенника, имевшего свой интерес в контроле за торговыми потоками из Иордании и Сирии в пустыню на западе Ирака.
Зейд аль-Карбули формально работал на государство, но уже долго состоял на жалованье у “Аль-Каиды в Ираке”* — клиента, который платил несравненно лучше и к тому же предлагал особые привилегии. Со временем Карбули был вознагражден более высоким положением в иерархии террористической группы, приличествующим человеку, который регулярно поставлял информацию о подходящих для грабежа грузах. Иногда он устраивал рейды самостоятельно.
Статус Карбули в уголовной сети Заркави и его всем известная жадность неминуемо привлекли к нему внимание иорданских разведчиков, работавших в приграничных городах. Мухабарат, после взрывов в Аммане все пристальнее следивший за Заркави, поставил ловушку и на человека, известного в пограничных городах как личный таможенный контролер иорданского террориста.
Со времени взрывов в гостиницах прошло уже пять месяцев, стояла весна, и тревога, охватившая иорданцев после второй волны инициированных Заркави терактов, пошла на спад. По всей стране были приняты чрезвычайные меры безопасности, от усиленного пограничного контроля до возведения бетонных заграждений и металлодетекторов, которые в одночасье появились перед каждым крупным отелем и правительственным зданием. Страна все еще была наводнена иракскими беженцами, а также людьми, приехавшими за медицинской помощью или чтобы купить западные товары, найти которые в Ираке стало трудно. Одним из регулярно приезжавших был Карбули — все знали, с каким удовольствием он тратит свои незаконно добытые барыши в иорданских торговых центрах и бутиках. Агенты Мухабарата просто дождались, когда он пересечет границу, и в нужный момент взяли его. Вскоре Карбули уже сидел в одном из печально известных изоляторов временного содержания, чувствуя на себе нетерпеливые взгляды двух главных дознавателей — капитана Абу Хайсама и его босса Али Бурзака, Красного Дьявола.
Карбули заговорил. Под включенную видеокамеру он признался в ряде преступлений, в том числе в убийстве иорданского дальнобойщика во время налета и в похищении двух марокканцев, которых он передал людям Заркави для выкупа. Но иорданцы больше интересовались тем, что Карбули мог рассказать им о самой преступной сети, и по этой части подробности всплыли на удивление легко. Карбули словно ухватился за возможность облегчить душу.
“Карбули будто бы чувствовал облегчение, — говорил бывший старший офицер разведки, внимательно следивший за этим делом. — Он не пришел с повинной сам. Но мы его взяли, и было ясно, что он хочет покинуть тот мир”.
Уверенный, что иорданцы защитят его, “Карбули начал извергать просто потоки информации”, рассказывал служащий. Вскоре дознаватели агентства уже заполняли блокноты редкими инсайдерскими сведениями о командной структуре и о тактике АКИ*. Одной из обязанностей Карбули, по словам бывшего старшего служащего разведки, было следить за прибытием материалов для бомб Заркави — работа, которая позволила ему завести знакомства в террористических ячейках по всей стране. “Сам он бомбы не изготавливал, но знал, как доставить материал в нужные места так, чтобы все сошлось, — говорил офицер. — Он был кем-то вроде администратора”.
Абу Хайсам уже имел дело с десятками мелких сошек с периферии преступной сети Заркави, и тип Карбули был ему знаком. Суннит из приграничного иракского городка Аль-Каим, сорока с небольшим лет, Карбули был гораздо старше, чем типичный радикал-иностранец, явившийся в Ирак вести джихад. Сочувствующий Заркави и настроенный против американской оккупации, он в то же время оставался бюрократом-карьеристом, который преследовал свою выгоду и знал, как приспособиться к меняющимся обстоятельствам. И все же искра совести еще теплилась под его толстой шкурой. Карбули с юности был развращен обыденностью насилия, но обнаружил, что даже его поражают жестокие выходки Заркави. Взрывы в отелях были страшнее всего, но имели место и другие акции, и некоторые из них Карбули видел своими глазами.
Абу Хайсам недоумевал. Убийство безвинных — специальность Заркави. Как Карбули мог сторониться этого? Но Карбули стоял на своем. Убивать ни в чем не повинных людей неправильно. Это не по-исламски.
Продолжая прощупывать почву, Мухабарат вытянул на свет историю о дальнобойщике-иорданце, убитом Карбули. Водителя остановили сразу после пересечения иракской границы; машина была набита товарами, предназначенными, согласно накладной, для одной из американских баз, расположенных дальше на юге. Водителей, которых ловили с такими грузами, часто казнили, чтобы запугать других. Приказ убить этого водителя пришел от людей Заркави.
Карбули до сих пор помнил имя этого человека — Халид — и страх в его голосе, когда ему надели наручники и завязали глаза.
“Он сказал: что ты со мной сделаешь? Я сказал: убью, — рассказывал в своей исповеди Карбули. — Он начал просить, мол, пожалуйста, не убивай меня, и я сказал: я должен тебя убить”.
“Он все продолжал просить меня, я вытащил пистолет и сказал ему: молись. Он стал молиться и все продолжал просить”.
Карбули дважды выстрелил водителю в голову и оставил тело, вместе с паспортом и бумагами убитого, лежать на обочине. После некоторого размышления он забрал себе сотовый телефон жертвы.
Вскоре телефон дальнобойщика зазвонил, и Карбули автоматически ответил. Звонил брат убитого. Карбули сочинил неуклюжую историю и сказал, что с Халидом все нормально, после чего отключился.
Телефон все еще был у него в руке, и Карбули начал просматривать личные файлы водителя, фотографии. Остановился на изображениях четырех девочек — очевидно, дочек Халида.
“И тут со мной что-то произошло”, — признался Карбули.
После этого случая каждая смерть, которой он становился свидетелем, ощущалась как вновь открывшаяся рана. На втором году герильи, когда Заркави объявил войну шиитам, Карбули поначалу разделял его взгляды, его возмущали рассказы об этнических чистках в шиитских районах Багдада и Басры. Но теперь было уже слишком. Однажды он стал свидетелем ужасного зрелища: банда отморозков Заркави обезглавила пленника-шиита, причем единственной явной причиной для убийства послужил тот факт, что он был шиитом.
Гора трупов росла, и Карбули начинал ясно видеть, кто такой Заркави и во что превращается Ирак.
“Пока не пришел Заркави, мы не знали разницы между суннитами и шиитами, — говорил он. — А теперь убийства совершаются каждый день”.
