Однако существовали способы выразить поддержку мирному протесту, не произнося ни слова. В самые первые недели восстания старшие сотрудники Форда проводили негласные встречи с лидерами оппозиции и публиковали тщательно сформулированные статусы одобрения и поддержки на странице посольства США в Фейсбуке. Но широкий жест Форда — тот, что привел в ярость режим Асада и символически объединил Вашингтон с протестующими, — вырос из попытки не допустить резни в Хаме, городе на северо-западе Сирии, где регулярно проходили многолюдные антиасадовские митинги. После столкновений, продолжившихся несколько недель, и множества смертей Асад 3 июля 2011 года отправил в отставку губернатора провинции и бросил против пригородов военные части, в том числе танковые. Гнетущее спокойствие держалось три дня, причем протестующие заняли центр Хамы, а тяжеловооруженные правительственные войска ждали на окраинах.
Форд ничего не предпринимал — он пока наблюдал за противостоянием издалека. Он отрядил в Хаму свою двадцатишестилетнюю помощницу, которая с легкостью курсировала между столицей и окраинными городами, чтобы составить личное мнение о демонстрантах и их намерениях. Помощница вернулась с фотографиями и отчетом, произведшим сильное впечатление: десятки тысяч человек ежедневно собирались на главной площади города, и — в противовес рассказам сирийских СМИ о грабежах, актах вандализма и похищениях — толпы не обманывали ожиданий Форда. Дипломат отчитывался перед Вашингтоном: “Они выпускают голубей в небо и продают цветы. Все исключительно мирно”.
Но происходящее в предместьях недвусмысленно говорило о подготовке к сражению. Разведчики полагали, что Асад намерен двинуть танки в город и разгромить оппозицию Хамы в назидание остальным сирийцам. До сих пор Асад просто игнорировал уговоры США и европейцев проявить сдержанность. Глядя на приготовления, Форд задавался вопросом: рискнул бы сирийский лидер начать атаку, если бы знал, что действующий американский посол находится в городе и может оказаться свидетелем событий? Появление посла без приглашения в кровавом эпицентре восстания могли бы расценить как провокацию, так что Форд решил сделать свой визит по возможности незаметным. Ни мероприятий, ни речей — только молчаливое свидетельство американского дипломата, одно лишь присутствие которого привлечет внимание мировой общественности к происходящему в Хаме.
“Я должен был поехать, чтобы просто наблюдать, — объяснит потом Форд. — Мне необходимо было засвидетельствовать все самому, иначе никто бы не поверил”.
Утром 7 июля, не говоря ни слова ни сирийским властям, ни собственному начальству, Форд с тремя своими сотрудниками забрался в армейский джип и направился на север в составе небольшой колонны машин; там же ехал и друг Форда, посол Франции Эрик Шевалье. Они пересекли гряду голых бурых холмов к северу от столицы и двинулись через буйно зеленеющие фермерские угодья и древние города северо-западной, главной части страны, направляясь к Хаме. Они ехали навстречу конфликту, хотя когда он произойдет и как будет разворачиваться, оставалось только гадать. Неизвестно было, смогут ли они вообще добраться до пункта назначения. По всему 130-мильному шоссе — и особенно на подходах к Хаме — стояли КПП, и на каждом полиция пожелает узнать, почему двое иностранных дипломатов пересекают их территорию без разрешения из Дамаска. И даже если люди Асада позволят американцу и французу проехать, нет никаких гарантий, что демонстранты в Хаме обрадуются паре незваных эмиссаров западных правительств, на которые многие сирийцы смотрели с подозрением и даже враждебностью.
Однако ошарашенные дежурные просто, махнув рукой, пропускали едущих. Через несколько часов желто-коричневый джип Форда благополучно въехал в центральную часть Хамы и покатил мимо огромных толп, кишевших на площади Асси. В центре царило восторженное настроение, словно освобождение уже свершилось. Кто-то повесил на одной из городских часовых башен огромный пунцовый транспарант со словами “Да здравствует свободная Сирия — долой Башара аль-Асада!”. Войска, танки и даже полиция остались за кордонами, в пригородах; в центре Хамы не было видно ни дубинок, ни полицейской формы.
Как и было задумано, двое послов зарегистрировались в городской гостинице, которая будет служить им базой во время этого визита. Они посетили больницу, чтобы побеседовать с теми, кто ухаживал за демонстрантами, раненными во время предыдущих стычек с полицией. Потом послы провели ряд встреч с лидерами оппозиции, стараясь не привлекать к себе внимания, подальше от телекамер. Форд, по его воспоминаниям, на этих встречах старательно воздерживался от чрезмерных обещаний. Главное — избежать насилия, настаивал он.
“Если вы перейдете к насилию, мы не станем вас поддерживать”, — предупредил посол. Несмотря на западную интервенцию в Ливии, ни одно военное подразделение США не придет на помощь сирийской оппозиции, если та начнет военные действия, объяснил он. “После войны в Ираке мы меньше всего намерены посылать войска в Сирию. Ни в коем случае”.
На следующий день, в пятницу, произошли самые масштабные на той неделе протесты. Прибыв на джипах, Форд и Шевалье обнаружили, что центральная площадь забита людьми — по более поздним оценкам, там собралась сотня тысяч или даже больше. Толпа была бурной, но упорядоченной, пока кто-то не разглядел дипломатические номера на желто-зеленой машине, пробиравшейся за спинами у демонстрантов. Накануне вечером по сирийскому телевидению прошла весьма нелестно поданная новость об американской делегации, прибывшей в четвертый по величине город страны. “Американский посол в Хаме!” — закричал кто-то из демонстрантов.
Ликующие сирийцы за какие-то несколько секунд окружили дипломатов; люди так тесно прижимались к машине, что она едва могла двигаться дальше. Зеваки бросали розовые лепестки и венки; водителю пришлось остановиться и очистить лобовое стекло. Где-то в толпе начали выкрикивать, причем крик быстро перешел в рев: “Народ хочет свергнуть режим!”
Кто-то в толпе успел заснять этот момент на камеру мобильного телефона. Взрослые мужчины прыгали от радости, кто-то размахивал ветками, кто-то пытался дотронуться до машины. Форд, в солнечных очках, сидел за водителем, вглядываясь вперед. Он намеревался только собрать свидетельства, однако теперь его визит превратился в событие. Форд приказал водителю как можно скорее покинуть город, но за несколько часов кадры, снятые на телефон, облетели мир, включая сирийскую столицу, где взбешенный Асад выступил против вмешательства Форда во внутренние дела.
“Присутствие посла США в Хаме без предварительно полученного разрешения ясно доказывает причастность США к происходящим событиям и намерение американцев и дальше нагнетать напряжение”, — говорилось в правительственном заявлении, оглашенном министерством иностранных дел.
Ядовитые испарения из столицы почти полностью заслонились восторгом Хамы, ставшей, пусть хотя бы на эти дни, первой и единственной свободной провинцией Сирии. Местный оргкомитет назначил гражданский караул, и двое сирийцев на мотоциклах составили эскорт; они раздвинули толпу, и джип Форда сумел без приключений выбраться назад, на шоссе до Дамаска. В центре города ликование продолжалось до самого вечера, а танки в пригородах стояли за своей чертой. По крайней мере, на этот день Асад задержал обстрел.
