Заркави действительно сдал экзамен, когда после американского вторжения ворвался в провинцию Анбар с горсткой суннитских боевиков. Заркави тоже принадлежал племени, но другому племени. Багдади, по контрасту, был настоящим иракцем, он вырос в Самарре, замечал Зейдан. Его можно будет контролировать.
“Он не посмеет говорить здесь о шариате, потому что знает: племена этого не потерпят, — утверждал Зейдан. — Эти люди усвоили урок. Они не станут делать того, что делали в последнее время”.
На самом деле ИГИЛ* уже перешла к сведению счетов в районах Анбара, которые приветствовали ее прибытие. Абдальраззак ас-Сулейман, суннитский шейх и один из соседей Зейдана по Рамади, случайно оказался в отъезде по делам, когда грузовик, набитый одетыми в черное боевиками, въехал к нему на ферму. Джихадисты расстреляли нескольких телохранителей Сулеймана, уничтожили его машины, а потом сровняли с землей дом. Вина Сулеймана состояла в том, что восемь лет назад он руководил движением “Пробуждение Анбара”, которое сотрудничало с американскими войсками в деле выдворения заркавистов из провинции.
“Перед тем как взорвать мой дом, они его ограбили, — рассказывал Сулейман, перебравшийся в Иорданию из соображений безопасности. — Сражаться на стороне американцев было делом долга и чести для меня как для предводителя племени, боровшегося с терроризмом. Но теперь мне кажется, что нас бросили. Бросили посреди дороги”.
Одиннадцатого февраля 2014 года двое высоких чинов американской разведки вошли в комнату слушаний Сената, чтобы провести одну из самых жутких презентаций года — представить вниманию конгрессменов всемирный каталог бед, известный как “Ежегодная оценка угрозы безопасности”. Нынешний каталог обещал быть особенно мрачным. Директор национальной разведки, Джеймс Клеппер, и шеф Разведывательного управления министерства обороны, генерал Майкл Флинн, обрисовали самые разные опасности, включая кибертерроризм, вновь ставшую агрессивной Россию, ядерные амбиции Северной Кореи, глобальные пандемии и грозящий катастрофой коллапс центральной власти на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Потом, когда тема свернула на Сирию и ИГИЛ*, Флинн сделал напугавшее всех предсказание.
“В 2014 году ИГИШ*, возможно, попытается захватить территории в Ираке и Сирии, чтобы показать свою силу”, — заявил Флинн, употребив для обозначения террористической группировки аббревиатуру, предпочитаемую федеральным правительством. Черные флаги уже развеваются над Фаллуджей, сказал он, и судьбу этого города может разделить любой другой, продемонстрировав растущую мощь исламистов и “способность одновременно иметь в своем распоряжении множество убежищ”.
Флинн говорил очень осторожно, как положено на слушаниях в Конгрессе, но его частная оценка ситуации была более зловещей. Десять лет назад он уже сражался с этой террористической организацией и знал о возможностях ИГИЛ* больше, чем кто-либо.
Бывший шеф разведки генерала Стэнли Маккристала в СКСО, Флинн помогал охотиться на Заркави в Ираке. В действиях ИГИЛ* он видел уже знакомую ему идеологию и тактику. А в списках бежавших из тюрем подметил и многие знакомые имена.
“Это дети Заркави, — говорил Флинн. — За полтора года, прошедшие после смерти Заркави, мы сумели схватить многих боевиков среднего и высшего уровня. Большинство из них были иракцы, многие — бывшие военные, попавшие в тюремную систему. Все они теперь на свободе”.
Но ИГИЛ*, указывал Флинн, явно училась и приспосабливалась, приобретая новые умения под руководством Багдади. Багдади планировал более точно, он хотел быть терпеливым стратегом в создании союзов и сети поддержки. Коротко говоря, недавние приобретения ИГИЛ* в Ираке не были случайностью.
“Террористы стали сильнее, потому что видели, как им противостоят, — замечал Флинн. — Заркави пытался запалить гражданскую войну немедленно, чтобы повернуть ситуацию в Ираке в свою пользу. Но он фатально ошибся, не завоевав сначала благосклонности племен в провинции Анбар. Он украл у них власть, а потом явно злоупотребил ею, потому что он был злобный тип. Новая банда это понимает и действует по-другому”.
Понемногу Багдади восстановил отношения с суннитскими племенами, рассказывал Флинн, вторя выводам Зейдана и других дулаймитов. Лидер ИГИЛ* воспользовался восстанием в Сирии, чтобы заново создать казну и привлечь новых добровольцев, а также указать членам группы новую цель. Он ввел в структуру организации самых разных местных специалистов: экспертов по обеспечению жильем, логистике и оперативной передаче сообщений.
“Нынешняя шайка мыслит на перспективу, — говорил Флинн. — Они видят, что понадобятся усилия целого поколения”.
А еще они действовали. Разведывательные службы замечали безошибочные знаки мобилизации ИГИЛ* для нападения. Но какой объект они изберут? Багдад или Дамаск?
Американские разведслужбы, наблюдавшие за активными приготовлениями ИГИЛ* с помощью спутников и других удаленных систем слежения, убедились, что группа планирует вторжение в Центральный Ирак и намеревается атаковать Багдад. Аналитики ЦРУ добросовестно писали отчеты, которые ложились на стол директору, а затем отправлялись в Белый дом. Любое подразделение ИГИЛ*, которое пересечет границу, предупреждали отчеты, увидит ослабленную иракскую армию, потерпевшую поражение от мятежников в Фаллудже и других местах. Насколько она ослаблена, было трудно сказать; после того как последние американские полки покинули страну, правительство Малики резко свернуло сотрудничество с разведывательными службами США.
И все же никто не представлял себе масштабов катастрофы, которая произошла в следующие несколько недель, признавал старший сотрудник разведки, на чьих глазах разворачивались события: “Хотя разведка США постоянно предупреждала, что СБИ [Силы безопасности Ирака] переживают плохие времена, никто не сумел предвидеть, насколько быстро они рухнут”.
Масштабное наступление ИГИЛ* началось в родном городе ее главаря. Сразу после полуночи 5 июня 2014 года диверсионные группы взорвали полицейский участок к югу от Самарры, города, породившего не одно поколение клана аль-Бадри, к которому относился и Багдади. Несколько часов спустя около ста пятидесяти боевиков с грохотом ворвались в город на грузовых пикапах; на открытых кузовах были установлены противовоздушные орудия. Джихадисты захватили главное муниципальное здание и городской университет, а потом вступили в перестрелку с полицией, которая заняла оборонительные позиции вокруг старинной мечети Аль-Аскари, чей знаменитый золотой купол Заркави взорвал восемью годами раньше. Иракская армия получила подкрепление из Багдада, и незваные гости отступили, но бои уже шли в пяти-шести других городах вдоль шоссе, тянувшегося от Фаллуджи до сирийской границы.
Тем временем главная колонна ИГИЛ*, около полутора тысяч человек, дошла до окраин Мосула в провинции Ниневия. Защищали древний город и 1,8 миллиона его жителей иракские подразделения, в которых на бумаге числилось 25 тысяч человек. Реальное число было ближе к 10 тысячам, признавал позже командир мосульского боевого подразделения; остальные или дезертировали, или просто сидели на липовых должностях, на довольствии в полицейском управлении, говорил генерал Махди аль-Гарави агентству “Рейтер”, подводя итоги сражения. Оставшимся защитникам города не хватало оружия и техники: много бронетехники и тяжелого вооружения было отправлено на юг, чтобы помочь отбить Рамади и другие города провинции Анбар во время январских боев.
