Как я и думал, после этого поступка ее отношение ко мне изменилось. Мы стали много времени проводить вместе. Я рассказывал ей забавные случаи, которых, за почти тысячу лет моей жизни, у меня накопилось немало. Правда, приходилось себя контролировать.
Во-первых, я не хотел, чтобы она узнала о моем настоящем возрасте. Пока для этого было слишком рано.
Во-вторых, вещи, забавные для меня, показались бы этой девчонке ужасающими, поэтому приходилось отбирать что-то подходящее.
Ведь не думаю, что ее, как и меня, развеселило бы то, как отчаянно от меня пыталась спастись одна девица, что в итоге рискнула спрыгнуть с обрыва, лишь бы я прекратил ее мучить. Я, разумеется, поймал ее, потому что еще не наигрался, но выражение ее лица поистине доставило мне удовольствие. Или то, как мужчина предлагал мне себя и свое тело в обмен на свободу, а потом так отчаялся, что пытался выменять свою жизнь за двухлетнего сына. Будто меня бы заинтересовало его предложение. Разве с детьми можно играть?
А девчонка думала, что я стал считаться с ней, и теперь вела себя более свободно.
Ха.
Я терпел все это только из-за своих далеко идущих планов, жестко отрываясь на слугах, наслаждаясь их ненавистью к девчонке и невозможностью сделать хоть что-то против моей воли.
А потом мне пришла в голову отличная идея о том, как без последствий нарушить глупый запрет Ольги на обращение мной новых вампиров.
Этой идеей был Викторий, про которого я очень вовремя вспомнил. Вампир, что увлекается танцами и не убивает людей.
Смешно и глупо.
Но идеально подходит для меня.
Глава 20.
Иероним Фарго фон Эшвард
Этого танцора граф лично обратил на поле битвы. Он был смертельно ранен и его оставили умирать. Граф никогда не был гуманистом. И конечно он сделал это вовсе не для того, чтобы спасти молодому мужчине жизнь. Граф рассчитывал, что опытный боец (а он следил за ним несколько лет) к тому же обязанный ему жизнью, окажется незаменимым соратником.
Но Викторий утер графу нос. Он сделал то, что никогда бы не смогла Ольга. Он не подчинился его воли.
Он отказывался убивать людей и преданно служить. Более того, он раз за разом пытался убедить графа в своей правоте. И меня тоже, когда я, осознав суть вампира, отбросил эти ненужные слабость и жалость. Но у него мало что выходило и над ним лишь смеялись. Думаю, граф оставлял ему жизнь только ради того, чтобы убивать при нем людей и смотреть за его умоляющим лицом, слушать его отчаянные уговоры остановиться, видеть его страдания и чувство вины.
Еще при жизни графа Викторий обращал только слабых. Тех, что были полны сочувствия, но все же, по тем, или иным причинам, выбирали вечную жизнь. Преимущественно, он спасал их от смерти. И конечно не делал этого без их согласия. Он старался держать этих обращенных подальше от, как он говорил, «тлетворного влияния» графа (хотя, разве правда может быть тлетворна?), а сам оставался при нем, безуспешно пытаясь переубедить. После смерти графа он отделился вместе со своим кланом, а еще той маленькой вампиршей, которую он «любил».
Ха.
Любовь! Глупости, которых не может существовать в природе! Никчемные выдумки людей, жизнь которых слишком коротка, чтобы они могли оценить ее истинный смысл.
Викторий почти всегда меня недолюбливал. Но не так сильно, как графа. Он был (да и есть до сих пор, пусть я и не видел его несколько веков) еще старше Ольги, и его сила внушала бы мне уважение, если бы только он умел ей пользоваться.
Когда я еще был слаб и ничего не понимал в реальном положении вампиров и людей, мы были довольно дружны с ним. Но потом я осознал всю никчемность доброты, а он так и остался витать в облаках. Ольгу же он всегда жалел, но уже не мог исправить того, что сделал с ее психикой граф.
И теперь я надеялся воспользоваться его давней приязнью.
Я рассчитывал притвориться «исправившимся» и влюбленным в эту девчонку. И просить у него защиты от Ольги, если она не одобрит ее кандидатуру (а она не одобрит, я уверен).
Я хотел сказать ему, что планирую разделить с девчонкой вечность. Отчасти это было правдой, ведь я сделаю из нее вампира, пусть и буду рядом лишь до тех пор, пока не рухнет власть Ольги вместе с ней самой. И я надеялся заручиться поддержкой, как Виктория, так и его клана против Ольги, если вдруг она воспротивиться этому обращению слишком уж активно.
Как будто специально для меня, Викторий устраивал неподалеку свой прием, и я напросился туда.
Я купил девчонке платье и туфли, чтобы она соответствовала статусу. Ведь кроме разговора с Викторием я рассчитывал еще и на то, что мое знакомство с вампиром, который не убивает людей, послужит положительно для моего образа «непонятого и несчастного в душе немертвого».
Как я и думал, платье село великолепно. Еще бы, ведь мой глазомер идеален, а стоило оно весьма недешево.
И надо сказать девчонка, в этом платье, с подходящей прической и макияжем, выглядела недурно. По крайней мере, теперь мне не будет стыдно за ее внешний вид, и надеюсь, ее поведение тоже не подведет меня.
Я легко донес девчонку до города, в котором должен был состояться бал. В этот раз Викторий выбрал заброшенную клинику. Девчонка, что жила с кровожадным вампиром под одной крышей и спала с ним в одной постели вот уже почти целый месяц, испугалась просто старого здания.
Забавно.
Мы прошли в зал, где уже собрались остальные вампиры. Я не стал делать девчонке внушение. Стоило сказать ей, что Викторий гуманист, и она тут же успокоилась. А теперь лишь старалась не смотреть лишний раз на тех людей, что были здесь для закуски.
Она с такой легкостью отвернулась от них, снова поступив как прирожденный вампир, что не должен беспокоиться о какой-то еде. Хотя, если бы я сказал ей это, то она горячо убеждала бы меня в обратном.
Я представил ее Викторию и стал ждать момента, чтобы переговорить с ним. Вампиры восприняли девчонку благосклонно. Еще бы, ведь Викторий так страстно культивировал в них эти никому не нужные понятия, вроде «сочувствия» и «человечности». Каждый из них помнил о своем прошлом, о том, кем он был до обращения. И поэтому встречаться с человеком для них было вполне естественно. Хотя если бы я появился так перед своим кланом, то вампиры решили бы, что я сумасшедший. Да я бы и сам так решил.
Граф не считал людей чем-то, достойным уважения и большинство немертвых разделяло его позицию. Действительно, если вампир намеревается строить какие-то отношения с человеком (я не могу сказать любовь, ведь это будет неверно, но отношения, чтобы скоротать часть вечности – вполне подходящее определение), то такого человека гораздо проще сразу же превратить в вампира.
Пока Ольга оставалась человеком – граф обращался с ней соответственно, нисколько не смущаясь того, что она числилась его женой (ха, его слава жестокого вампира останется с ним навечно, пусть его уже и нет среди немертвых). Но едва он счел ее достаточно достойной для своего дара (для этого ему потребовалось чуть больше семнадцати лет, немного для вампира, но полжизни для человека) как тут же исполнил задуманное и обратил ее.
