Кто желает своим детям добра — пусть просто-напросто даст им поиграть… и сам будет готов поиграть с ними, если позовут. Ведь если взрослые и дети свободно играют вместе — это полезно не только детям, но и взрослым, если те готовы поучиться у детей тонкостям искусства игры. Ведь каждый может научиться у своих детей тому, что мы только тогда становимся людьми в полном смысле слова и можем вполне развивать наш потенциал, когда мы в состоянии отказаться от привычных планов, целей, задач и стратегий и погрузиться в игру. Но стоит ребёнку почувствовать, что его превращают в объект целеполаганий, ожиданий, развития и всяческих воспитательных и образовательных мероприятий, и он больше не может свободно и беззаботно играть. Поэтому взрослые обязаны противостоять искушению мутировать в разрушителей игры, оценивая и комментируя игры детей с точки зрения инструментального рассудка, неважно, хвалим ли мы при этом или ругаем. Кнут и пряник равно разрушают игру.
Вот три критерия, по которым Цимпель предлагает распознавать родителей, увидевших для себя в совместных играх с детьми шанс поставить игру в основание всей жизни. Во-первых, они по-настоящему проникаются радостью детей от игры и реагируют на эту радость, не скупясь на слова и искреннюю мимику.
Во-вторых, если они видят, что дети побаиваются и не очень верят в себя, то подбадривают их, стремясь, чтобы они действовали самостоятельно. При этом помощь выражается в эмоциональной речи, а руками они стараются вмешиваться как можно меньше. И в-третьих, если у детей что-то не получается, взрослые их эмоционально поддерживают
[118].
Возможность научиться игровому искусству жизни, просто играя с детьми, предоставлена всем родителям. И не только родителям, но особенно бабушкам и дедушкам, которые, играя с внуками, получают уникальную возможность овладеть мастерством искусства жизни. Ведь именно старшему поколению, занимающемуся с внуками, зачастую гораздо легче освободиться от засилья рациональных планов, целей, программ и всяческих полезных развивающих мероприятий. Им ничего не нужно от детей, они меньше склонны к тому, чтобы пытаться довести до совершенства воспитательный менеджмент. Мамам и папам труднее. Они не могут просто самозабвенно поиграть как бабушка или дедушка. И если вы, дорогая читательница и дорогой читатель, принадлежите к числу бабушек и дедушек, то пусть наш привет вдохновляет вас каждый раз, когда вы вступаете в мир игры — и жизни — ваших внуков. Ведь, вступая туда, вы продолжаете играть — и тем самым открываете возможность для детей, когда они, в свою очередь придут, в зрелый возраст, стать и оставаться виртуозами игрового жизненного искусства. Пусть вам поможет в этом изречение, которое приписывают врачу и писателю Оливеру Венделлу Холмсу: «Люди не бросают играть, потому что стареют; наоборот: они стареют, потому что бросают играть».
Школа
Вообще-то, мы всё понимаем: игра освобождает, игра объединяет, совершенствует мозг и питает детскую душу. Но почему-то в учреждениях образования — от детского сада до университета — искусству жизни как игры детей не учат. И никакой экзамен, никакой тест не проверяет, как дети им владеют — или вернее, до какой степени они его утратили, — ни PISA, ни контрольная работа по очередной теме.
Но почему? И почему, если задаёшь этот вопрос, в ответ получаешь либо усталую, а то и издевательскую усмешку либо (от тех, кто разбирается в теме) поучительную лекцию о задачах школы, о требованиях министерства образования, о программах и образовательных целях? Затем речь пойдёт о роли проверки знаний, образовательных компетенциях, о подготовке к трудовой деятельности, профессионализме педагога и о значении дидактики и методики. Если же кто-то после всего этого будет настаивать, что знания в том случае прочно усваиваются мозгом, когда ребёнок или подросток добыл их путём самостоятельного поиска, путём проб и ошибок, если ему дана возможность, играя, совершать открытия в области содержания тех или иных предметов, придавать новому знанию собственную форму и образ, — того осадят строгим окриком, что, в конце концов, есть закон об обязательном школьном обучении и что здесь не цирк, а образовательное учреждение.
К счастью — повторим, в отношении подобных ответов это не оговорка, — сторонники и радетели такой школы, и все те, кто к ней причастен, сталкиваются с одной проблемой, которая год от года нарастает, а именно: всё это не работает. За исключением немногих, кто отважно прошёл через такое обучение и преподавание, покончил с ним и оставил это в прошлом, все страдают от той ситуации, какая господствует в большинстве школ. Причём школьники страдают от неё до такой степени, что едва в состоянии дождаться перемены и считают дни, оставшиеся до каникул. Ничем не лучше и состояние учителей, а родители так просто приходят в отчаяние от того, что дома все разговоры только о школе, о заданиях и об уроках. На репетиторов и дополнительные занятия уходит серьёзная часть семейного бюджета. Происходящее в большинстве школ слишком далеко отстоит от игровой лёгкости и от игрового искусства жизни.
Тем сильнее наша радость от того, что многие выпускники и учащиеся таких школ (а слово это происходит от греческого schole, что означает «досуг»!) совершенно не удовлетворены результатами практикуемого там образовательного процесса. Профессиональные школы и университеты жалуются, что нежелание учиться растёт, а мотивированность снижается, как падают и способность к преодолению трудностей, и прилежание, и трудолюбие, и искренний интерес к специальности. Концентрация на получении хороших отметок ведёт к тому, что школьники лишены возможности с энтузиазмом заняться тем, что интересно им самим, развивая при этом свои истинные способности и таланты. И вот уже появляются предприниматели, которым неинтересны школьные отметки претендентов на рабочие места, и продвинутые университеты, открывающие стипендии для тех, кто бросил школу.
Мало-помалу школа приходит в движение. Те, кто чутко улавливает знаки необходимых перемен, уже давно заняты поисками новых форм и методов преподавания и обучения. На передовой линии новой школьной культуры находятся инициативы вроде Schule im Aufbruch («Прорывная школа») или Schulen der Zukunft («Школы будущего»); инновационные учебные заведения получают награды и подают другим пример того, какой может быть школа.
Секрет успеха таких школ состоит даже не в новых методиках преподавания, а в том, что в них создана атмосфера, благоприятствующая как учению, так и преподаванию, в них царит дух единства и укрепляется сотрудничество всех участников образовательного процесса. За этим стоит некая тайна, которая, собственно, и составляет фундамент успеха: все участники — школьники, учителя, родители и администрация — прилагают большие усилия, чтобы превратить свою школу в такое место, где никто не ведёт себя с другим как с объектом. Причём неважно, с объектом оценок или ожиданий, которого нужно чему-то научить или в отношении которого имеются определённые планы. Там каждый видит в другом субъекта, и все участники процесса могут общаться на равноправной основе. Там и тогда, где это получается, игра из средства заполнения перемен или занятия театрального кружка становится важным живым элементом самого урока, отчего тут же оживают и ученики, и учителя.
