Когда рухнул советский строй, развалились совхозы, колхозы, в том числе уже ставший родным «Гигант», и надобность в помощи ему отпала, Ильич с тоской вспоминал о таежных командировках. Ведь такие мероприятия сплачивают коллектив, укрепляют отношения между людьми. В той или иной мере через покос проходят почти все отделения больницы. От начала и до конца, правда, работали только самые крепкие врачи и заведующий, остальные по графику. В те времена как-то не принято было отлынивать от общественных нагрузок. Никому бы и в голову не пришло прикрываться детьми и больной мамой. Надо – значит надо!
Многие сейчас осуждают эти «обязаловки», особенно субботники и парады. Но хирургическое отделение, возглавляемое Игнатом Ильичом Багровым жило и работало, как одна дружная и большая семья. Те, кто оказывался не ко двору, быстро отсеивались. Многие сотрудники с ностальгией вспоминают те годы.
Пару лет назад, на отделение пришел молодой, но уже довольно ленивый хирург Петя Орлов. Он в отличие от своих однокурсников умудрился после окончания ВУЗа закончить не годичную интернатуру, а двухгодичную ординатуру. Этим фактом весьма гордился и при случае любил козырнуть, особенно перед молоденькими медсестрами, поначалу заглядывавшим в рот восходящей «звезде» хирургии.
Специалистом он был сереньким, ручонками владел слабенько, а вот порассуждать о глобальных проблемах в мировом масштабе любил. Ильич стал невольным участником спора Пети и теперешней старшей медсестры Ирины Петровны Гладилиной, пришедшей на отделение постовой медсестрой лишь на пару лет позже Багрова, но с лихвой, захватившей и покосы, и субботники, и демонстрации. С чего начался разговор он не знал, так как зашел в буфет, когда они уже разговаривали. Когда дискуссия была в самом разгаре.
– Я вот не понимаю, почему я, врач, оперирующий хирург, (при этих словах Ильич невольно улыбнулся), должен собирать мусор на территории больницы и мести дорожки, если на это дворники есть? Все эти субботники – пережиток прошлого. Ленин раз надувное бревно пронес, и началось, – раздувая ноздри, громко говорил Орлов, держа в правой руке дымящуюся кружку с кофе.
– А разве привести свою больницу в надлежавший вид – это, по-вашему, пережиток? – прищурилась сидевшая за столом напротив него старшая сестра.
– А я, между прочим, сюда хирургом устроился, чтоб операции людям делать, а не улицы метлой мести. Я восемь лет не для того учился, чтоб руки свои драгоценные вот так вот, за здорово живешь, гробить. Мне, как оперирующему хирургу, их беречь надо, холить и лелеять, а не грязь на улице собирать. И вообще, почему мы должны этим заниматься, да еще и бесплатно? Есть дворники, они за это зарплату получают, пускай и гребут мусор. Каждый должен заниматься своим делом.
– А вот Игнат Ильич в свое время не только во всех субботниках и демонстрациях участвовал, – заметив вошедшего заведующего, произнесла Ирина Петровна, – но и на покосе работал наравне с остальными и не думал о своих руках.
– Это его личное дело, – хмыкнул сидящий спиной к Ильичу «высококлассный специалист», – если ему нравится руки гробить.
– А я в верхонках работал, – улыбнулся Ильич, присаживаясь рядом с Орловым на свободный стул. – Чтоб руки не повредить.
– Ой, извините, Игнат Ильич, не знал, что вы тут, – густо покраснел борец за справедливость.
– Ничего, ничего, продолжай. У нас сейчас демократия – можно болтать, что душе угодно, не привлекут.
– А что такое «верхонки»? – неожиданно дрогнувшим голосом поинтересовался Орлов.
– Верхонки, Петя, это такие рукавицы специальные, сшитые из грубой ткани, для работы на улице. Сейчас повсеместно вытесняются перчатками китайского производства. Такие, знаешь, с пупырышками по ладонной поверхности. А эти верхонки могли надевать и зимой сверху на обычные меховые рукавицы, чтоб не испачкались. Поэтому так и назвали – верхонки. Усек?
– Угу, – кивнул толком еще непришедший в себя от появления заведующего молодой врач.
– Продолжай, что ты там говорил на счет субботников?
– Да, я… я…
– Не менжуйся, расслабься, у нас же демократия.
– Да я, Игнат Ильич, не понимаю, почему мы должны работу дворников выполнять. Ведь им за уборку деньги платят, а мы даром должны ишачить. Я же хирург, а не дворник.
– Я слышал: что ты хирург. За два года ординатуры аж два аппендицита прооперировал, и у нас за три месяца одну пупочную грыжу вымучил. Да и та нагноилась. Хирург, оперирующий.
– Так у меня опыта маловато. Где ж его набрать, если вы ничего не даете толком делать.
– Петя, ты узлы-то толком вязать не можешь, все время распускаются. Как тебе серьезную операцию доверить. Закончи с узлами вначале и валяй. Я препятствовать не стану. Непонятно только, чем ты там два года в своей ординатуре занимался?
– Чем, чем, крючки держал. Думал, что хоть здесь чему-то научусь, а на деле – то же самое.
– Узлы дома нужно учиться вязать, а не в операционной. Возьми катушку ниток и тренируйся, развивай навыки.
– Да сколько я уже этих ниток перевязал, – зло сквозь зубы процедил Орлов.
– А сколько? – хитро прищурился заведующий.
– Много.
– Лени в тебе много, лени и спеси. Вот не ленился бы да гонор свой уменьшил, тогда дело и пошло, и стало бы у тебя все выходить. Возможно, где-то ты и прав, на счет субботников: есть профессиональные дворники и это их прерогатива убирать территорию. Однако, и в субботнике есть свой плюс.
– Какой там плюс? – поморщился доктор Петя. – Одна морока.
– Субботники сближают людей, делают их сплоченней. Мы же в коллективе живем. У нас хирургия, как одна семья, а больница – наш дом. И негоже, когда в нем непорядок.
– Семья, дом… Ладно, с этими может и соглашусь. А как же с демонстрациями. Чего вы себя так рвали, когда на них ходили?
– А ты что, помнишь демонстрации? – улыбнулся Ильич.
– Нет, я, слава богу, их не застал. Я родился в 1987 году, маленьким был, когда их упразднили. Но мне родители рассказывали, знакомые.
– Не знаю, что и кто тебе рассказывал, но для нас это был действительно Праздник. Мы искренне радовались и Седьмому ноября, и Первому мая и, разумеется, Дню победы. Сейчас как праздники празднуют: напились, подрались, попали к нам или в полицию. Никакой духовной подоплеки. Лишь бы повод был усугубить.
– А тогда, что, хотите сказать, не пили?
– Почему не пили, пили. И хорошо пили. Только пили-то в основном по праздникам, а сейчас пьют так, без всякого повода: лишь бы было что.
– Вы поощряете пьянство? – криво ухмыльнулся доктор Петя.
– Игнат Ильич сроду никогда спиртного не пил. Я столько лет с ним поработала, даже не помню, чтоб он хоть глоток алкоголя сделал, – с возмущением произнесла молчавшая до этого Ирина Петровна. – Как у вас язык-то поворачивается такое говорить?
