– В данный момент мы его разведка. Кстати, у меня такое впечатление, будто за то время пока мы устраивались на постой, чёрная опухоль прилично увеличилась.
– Тебе видней.
Аэробайк снова двинулся вперёд.
Лес под ним изменился. Стали видны странные завихрения растительности, похожие на пузыри. Там, где фиолетовые и синеватые стебли лиан опутывали кустарник и деревья заповедного леса, происходил как бы нарыв, формирующий отдельные ажурные опухоли. Но чем дальше к чёрной стене чужого леса двигался аппарат, тем гуще становились заросли растений, описывать форму которых мог только художник-абстракционист. Здесь были и гиперболические, и параболические, и спиральные, и синусоидальные петли, опутывающие деревья Заповедника, в том числе и гигантские «баньяны», «мангры», «панданусы» и даже «секвойи», и все они объединялись в единую колючую суперсистему, характер которой можно было определить двумя словами – «упорядоченный хаос»!
– Мускат… – пробормотал Редошкин.
– Где? – не понял Максим.
– В Нижней Калифорнии я видел целое поле шагающих корней дикого мускатного ореха. Эти заросли исключительно похожи.
– Они гораздо разнообразнее, – сказал Максим, который тоже бывал в Калифорнии и видел заросли мускатных орехов и лиан.
Аэробайк пролетел над первой волной лесного фронта.
Лианы здесь только начинали опутывать «мангры» и «баобабы», представляющие собой первую линию обороны Заповедника.
Вторая линия была уже намного ниже, и лиан здесь было больше.
За ней шла полоса абсолютно сухого, потерявшего всю листву леса. Голые вершины засохших «секвой» вырастали из колючей чащи «чертополоха» необычным полем «антенн», взывая к помощи неба. А за ними вставал сплошной бурелом «шагающих корней», пронизанный колючими куртинами «саксаула», «чертополоха» и «соснового частокола». Название «упорядоченный хаос» подходило для этого бурелома как нельзя лучше.
– Джунгли, – сказал Редошкин.
– Хуже! – ответил Максим, ощутивший присутствие чужого враждебного мира, обладавшего чудовищной жаждой завоевания новых земель.
– Наши «Солнцепёки» здесь не справятся, – добавил Редошкин. – Ботаник зря его вспомнил. Здесь нужна хорошая атомная бомба, и не одна.
Максим промолчал. Площадь чёрного леса (цвет растительности этого агрессивного образования не был монохромно чёрным, преобладали мрачные фиолетовые, тёмно-синие тона, хотя встречались и бурые пятна, и багровые, и тёмно-зелёные, но воздействовали они на зрителя таким образом, что создавался эффект темноты, мрака, угрозы) достигала уже восьми тысяч квадратных километров, и уничтожить его бомбардировкой напалма или одной атомной бомбой было невозможно. На самом деле потребовалось бы не менее десятка мощных атомных бомб, чтобы ликвидировать «опухоль» наверняка. Однако и это средство было небезупречно, потому что ядерный удар наносил бы Заповеднику колоссальный ущерб, огромную радиоактивную рану, а смог бы он нейтрализовать последствия, неизвестно.
– Не представляю, что мы можем сделать, – признался Редошкин. – Наш арсенал годится разве что для отпугивания ворон.
– Надо думать.
– Что тут думать? Если бы мы могли поджечь эту свалку, так она гореть не будет. Была бы возможность связаться с нашими ребятами на Земле, ещё что-то можно было бы изобрести.
Максим задавал себе те же вопросы, но ответа не находил. Теплилась надежда, что на ум придёт идея, как справиться с этой бедой, постигшей лес Заповедника, а ещё крутилась в мозгу мысль поговорить с ним, как это уже бывало, и объединить усилия. Отбить вторжение без участия самого леса было нереально.
Что-то сверкнуло внизу, среди ажурных «волдырей», накрывающих целые массивы деревьев и отдельно стоящих гигантов.
– Жора!
– Я! – схватился за приклад притороченного сбоку карабина Редошкин.
– Внизу металл.
Сержант перегнулся налево, чтобы видеть землю под аппаратом.
В этом месте между островками деревьев, опутанных лианами, виднелось открытое пространство, лишённое травы и какой-либо растительности, и на голых трещиноватых буграх стоял какой-то продолговатый угластый объект, отсверкивающий металлом. Понять с высоты в три километра, что это такое, было невозможно, и Максим решился на снижение.
– Держись, посмотрим, что там блестит.
Аэробайк по спирали пошёл вниз, пока не завис над непонятным предметом на высоте двухсот метров.
– Батюшки-светы! – изумился Редошкин. – Мотоцикл!
Максим сделал круг над поляной.
Под ними и в самом деле стоял на земле такой же аппарат, на каком сидели земляне. Он был разбит вдребезги, изъеден дырами и почти утонул в желтоватой, похожей на глину почве, но сомневаться было нельзя – это был инопланетный аэробайк.
– Смотри, левее, под деревом! – ткнул рукой в сторону Редошкин.
В двадцати метрах от разбитой летающей машины, под пологом из лиан и «чертополоха», накрывшим засохший «баньян», лежал ещё один продолговатый предмет, выбросив с торцов вверх по два коленчатых рычага. Но на мотоцикл он не походил.
– Труп! – убеждённо определил Редошкин. – В одном торце торчат руки, в другом ноги. Причём похожи на лошадиные. Я осмотрю?
Максим оглядел поляну и заметил, как из-под стоявших ажурными призраками деревьев, образующих своеобразные островки, поднимаются клубы чёрных дымков.
– Шмели!
– Где? – Редошкин повертел головой. – А-а… вижу… чёрт! Жаль, что нас не снабдили репеллентом против них.
Дымки собрались в струю, устремившуюся к аэробайку.
– Уходим!
– Жалко оставлять…
– Ещё вернёмся.
– Можно будет натянуть наши комбезы, их никакой шмель не прокусит.
– Подумаем.
Аэробайк сделал разворот и вонзился в небо бесшумной ракетой, оставляя позади зудящий клуб жителей чёрного леса.
Глава 10. Дежавю
Днём дыра в центре Чёртова кладбища выглядела куда более внушительной и загадочной, чем ночью. Осматривали её часа два, ища удобные подходы к обрывам и расставляя приборы. В конце концов с этим делом справились успешно, прорубили в кустарнике и в траве дорожки от палаток, и специалисты, коих насчитывалось шесть человек, включая Карапетяна, принялись колдовать у аппаратуры, стойки которой накрыли лёгкими навесами из прорезиненной ткани и алюминиевых подпорок.
Сергей Макарович со своими подчинёнными оказался не удел. Если помощники ещё как-то занимали себя, участвуя в запуске беспилотников и помогая учёным переставлять с места на место всевозможные датчики, измерители полей и счётчики, то их командиру ничего не оставалось, кроме как держаться рядом с Егором Левоновичем и терпеливо выслушивать его молчание.
