Максим обошёл шалаши, прислушиваясь к долетавшим изнутри звукам, но ничего не услышал. Все жители небольшой земной колонии спали бесшумно, даже Костя.
Тогда он спустился к воде, умылся, в очередной раз удивляясь чистоте болотной воды, начал готовить костёр, чтобы сварганить нехитрый завтрак: грибную икру (недоеденную вечером) и компот из ягод.
Как оказалось, все ягоды Заповедника были насыщены эндорфинами (по заявлению Кости) и вызывали у потребителей эйфорический эффект сродни действию морфина, после чего у человека возникало яркое удовольствие от жизни. Их хотелось есть беспрерывно, и Максим в конце концов запретил всем слишком часто наведываться в ближайшие ягодники с «малиной» и «земляникой».
В одном из шалашей, полог которого был украшен гирляндой золотистых коробочек – плодов какого-то растения (как ни странно, об этом позаботился Костя), зашуршало, полог откинулся, и к разгоревшемуся костру вышла Вероника с заспанным лицом. Потянулась, выгнулась дугой, сцепив руки перед собой, отчего её грудь приятных очертаний и размеров туго натянула футболку.
– Доброе утро.
Максим замер на несколько мгновений, вбирая тёплый образ девушки в уголок памяти, где она безраздельно властвовала.
– Доброе. Как спалось?
– Отлично! Как дома на даче, даже спокойней. А тебе?
Он присел на корточки, подкладывая в костёр «полешки».
– В принципе, тоже нормально. Пару раз вставал – ещё не привык к такой тишине. Сон видел. По сути, он меня и разбудил.
Вероника перестала тянуться, подошла ближе.
– Сон? Хороший или плохой?
– Скорее тревожный, нежели плохой.
– Расскажешь?
– Лес предстал в виде войска, а его предводитель – гигантский дуб, похожий на воспетого Пушкиным богатыря, – предложил мне возглавить войско.
– Правда? Это так романтично!
Максим вспомнил атаку псевдошмелей, но говорить об этом не стал. Поднялся на ноги, и их лица оказались напротив друг друга. Наступило хрупкое молчание. Потом она потянулась к нему с непривычно ждущим выражением глаз, и он, не раздумывая, притянул девушку к себе и поцеловал.
Она ответила. И миг счастья затмил собой все прошлые переживания, опасения, страхи и надежды.
В уме всплыла строчка из чьего-то стихотворения: судьба дарует поцелуй…
Так оно и было на самом деле, хотя не поцелуи характеризовали их влечение друг к другу, усилившееся в последние дни, а взаимный интерес, вспыхнувший при первой же встрече. Но суть состояния Максима от этого не изменилась: близость красивой девчонки-археологини манила и радовала, и эту близость можно было действительно выразить словами – поцелуй судьбы!
– Пусти… а то увидят…
Огромным усилием воли он расцепил руки.
Вероника освободилась, залилась краской под его взглядом (господи, неужели ещё есть на Руси такие искренние девчонки?!), облизала ставшие пунцовыми губы.
– Пойду умоюсь.
Он кивнул, не желая ранить словами оставшееся послевкусие поцелуя.
Вероника направилась к озерцу.
Из шалаша справа выбрался Редошкин, протирая глаза кулаками.
– Что за шум, а драки нет? Ох, я и разоспался! А ты уже на ногах?
Ответить Максим не успел: из-за кустов послышался тихий вскрик девушки.
Оба отреагировали в режиме боя: Редошкин нырнул в шалаш, выпрыгивая обратно с карабином, Максим выдернул нож, торчащий из полена, – и оба метнулись к водному окошку болотца.
Вероника стояла, сжавшись, прикрыв голову руками, в низинке за пучком «тростника», а над ней кружил, издавая тихое зудящее стаккато, гигантский псевдошмель!
Редошкин вскинул карабин, но Максим опередил сержанта: нож со свистом распорол воздух и рассёк насекомое размером с кулак надвое. Половинки шмеля упали на голову девушки, и она отскочила, попадая в объятия майора.
– Твою дивизию! – выговорил Редошкин, опуская ствол М4 и высматривая, нет ли поблизости ещё шмелей.
– Он… напал, – дрожащим голосом произнесла Вероника.
– Не укусил?!
– Н-нет…
– Первый раз такого зверя вижу, командир! – сказал Редошкин. – Встречал пчёл, муравьёв, тоже кстати немаленьких, но такую громадину вижу впервые! Откуда он здесь нарисовался?
– Из чёрного леса. – Максим погладил пальцами щёку девушки, отпустил. – Кажется, нас обнаружили. Это разведчик.
– Кто?! – изумился Редошкин.
Максим не ответил, обдумывая родившуюся идею навестить чёрный лес, с которым воевал лес Заповедника. Пора было заняться вторжением иного плана, о котором лес намекал уже не первый раз.
Глава 4. Российская аномальщина
Плащинин, оставшийся начальником особой группы, получившей задание президента продолжить работу с «иновселенским нападением», проявившимся в африканском Баире, собрал команду сразу после встречи с президентом.
В неё вошли те же специалисты и сотрудники Главного разведуправления Минобороны, что начинали решать проблему первыми, ещё в сентябре, когда стало известно о захвате экспедиции ЮНЕСКО боевиками Союза освобождения Африки. Хотя добавились и новые: заместитель директора ФСБ вице-адмирал Левин и доктор технических наук, главный эксперт ГРУ в области космических технологий Рощин. Остальные трое, включая Плащинина и исключая себя, Сергею Макаровичу были хорошо знакомы: начальник управления военно-воздушных операций Гусев, уфолог Кондратюк и физик Карапетян, чья идея о последствиях столкновения бран-вселенных оказалась верной.
Конечно, это были только руководители подразделений, знавшие суть проблемы, но именно они имели возможность привлечь к её решению десятки исполнителей и требующуюся технику, не посвящая служащих в детали операции, и Сергей Макарович испытал немалое облегчение от того, что не он один будет отвечать за успех дела. Однако оперативную составляющую всего комплекса мероприятий Плащинин возложил всё-таки именно на него, полагая, что бригада Сил специального назначения имеет все необходимые средства, и это обстоятельство привело Савельева в уныние. Свободных специалистов и групп у него не было, все имевшиеся профи разведки и диверсий выполняли свои задачи, и снимать их с операций и перебрасывать на другой «секретный» фронт было непросто. Тем не менее пришлось.
К своим помощникам, вместе с ним летавшим в Баир, майору Спицыну и капитану Барышникову, Сергей Макарович присоединил группу полковника Скабеева, готовившуюся к рейду в Афганистан, и теперь у него под рукой были девять мастеров разведывательно-диверсионного дела, за деятельность которых он мог не беспокоиться. Эти хорошо тренированные парни умели всё: следить за объектами и субъектами, воевать, расторопно выполнять деликатные поручения, выполнять любую порученную работу и не выделяться из толпы, что было немаловажно при возникновении тревожных ситуаций, и убедительно молчать.
