Пролог
— Ты — ублюдок, Каримов… Господи, какой же ты ублюдок!
Стою, вытянувшись в струнку, и кулаки стискиваю, да так, что ногти до боли впиваются в кожу.
Стою и смотрю как мой враг смеется, откинув голову и демонстрируя белоснежные зубы. Меня так распирает от злости, что хочется стать оборотнем и вцепиться клыками в подставленную шею… да хотя бы выдрать клок волос!
И на себя злюсь не меньше.
Вот что я делаю здесь? Зачем притащилась в его офис? Я ведь знала, что так и будет… что он даст мне выплеснуть весь яд, а сам получит от этого извращенное удовольствие.
Я бы набросилась на него и без клыков, но это совсем глупо. В Каримове два метра стальных мышц — я ему едва ли до груди достаю. Когда-то давно, в том прошлом, которое я старалась забыть, этот контраст приводил меня в восторг, но сейчас я вижу лишь подтверждение, что мне не следовало подходить к нему близко.
Становится холодно, и я растираю плечи в защитном жесте и спрашиваю, уже уверенная, что не получу никаких ответов:
— Зачем?
— Почему ты думаешь, что это я? — он подается вперед, ставит локти на стол, сводя кончики пальцев, и смотрит на меня с нечитаемым выражением лица.
В голосе — холод.
В каждом жесте — скупая угроза.
Илья Каримов умеет подавлять одним только своим видом, а уж если решит, что ты — враг, впору убираться из города.
Даже странно, что я никогда его не боялась. Да, поначалу на это не было причин, но потом, когда он показал свое истинное лицо… почему я его не боялась? И почему не убралась с его дороги, как только встретила после нескольких лет забытья? Теперь расплачиваюсь за собственное промедление…
— Ты единственный, кто мог бы это провернуть, — цежу сквозь зубы. — Я не знаю, зачем и как ты это делаешь, но… Я знаю, что все дерьмо, что происходит со мной, началось с того момента, когда ты снова появился в моей жизни. Отец проиграл тендер, на который так рассчитывал, меня уволили, подруга написала, что не хочет видеть… Теперь ты, надеюсь, доволен?
— Доволен? — он хмыкает. А потом встает из-за своего огромного стола и делает несколько шагов ко мне.
Я сглатываю. Даже сидя он выглядит внушительно, а уж когда нависает надо мной, играя в своего любимого доминанта…
Хорош, ублюдок. Не перекаченный, гибкий, с жестким, очень красивым лицом и темными волосами. Я бешусь от того, что все еще замечаю это, что против воли втягиваю его мускусный мужской запах, что взгляда не могу оторвать от полных, плотных губ, которые так умело целуют…
— Нет, я еще не доволен.
Шиплю и вскидываю подбородок, всматриваясь в него.
Радужка почти скрылась за непроницаемой чернотой зрачка, и меня снова окатывает леденящим холодом. Потому что я догадываюсь, что означают его слова.
— Нет… т-ты не посмеешь. Нет-нет-нет, — мотаю отрицательно головой, отступаю на шаг и шепчу шокировано. — Ты не может так со мной поступить!
— Почему же, золотая? — склоняет он голову и прищуривается.
Меня встряхивает от этого обращения.
Его «золотая», сказанное насмешливо, бьет пощечиной. Но я еще помню другое… «Моя-я золотая», что он шептал когда-то, прижимая к себе. И презрительное «золотко», брошенное им, когда он вышвыривал меня из своей жизни.
— Потому что это даже для тебя слишком, Каримов, — сглатываю неожиданно пересохшим горлом.
— Ну-ну… чего ты так испугалась? Разве вы со своим женихом не поклялись в обоюдной любви и верности? Значит, тебя точно не должно беспокоить, что он откажется от своих обязательств.
— Как будто я не знаю, на что ты способен.
— А может в глубине души понимаешь, на что способен он? — он смотрит на меня так пристально, будто препарирует на миллион отдельных клеточек, каждая из которых сейчас захлебывается от ядерной смеси отвращения и обреченности.
Я опускаю взгляд и вдруг чувствую бесконечную усталость. Мне так хочется хоть небольшой передышки, хоть немного уверенности в завтрашнем дне, что я почти готова сдаться. Просто сложиться к его ногам и пусть делает со мной что хочет.
Чего-то же он хочет?
— Что тебе нужно? Зачем все это? — глухо повторяю свой вопрос.
— А если я решил избавить от лжи, которая тебя окружает?
— Издеваешься? — это вырывает меня этим вопросом из прострации. — Ты — самая большая моя ложь! И ошибка. Пожалуй да, ты прав, мне не стоит бояться, что Денис вдруг откажется от меня. Так что знай — ты не добьешься ничего!
— Мне и не придется.
— О чем ты?
Хмурюсь, когда Каримов идет к сейфу и открывает его.
И понимаю вдруг, что мне совсем не понравится то, что он оттуда достанет…
Настоящее
1
— Солнышко, — шепчет Денис, обнимая меня и откидывая полотенце, которое он намотал на бедра после душа. — Как я соскучился…
Довольно жмурюсь и обнимаю его в ответ. Дениса две недели не было, и я тоже успела соскучиться.
Целует, щекочет мне шею, а потом аккуратно укладывает на диван, на котором я сидела с книгой, когда он приехал. Некоторое время мы заняты друг другом, и я тону в его нежности, в мягкости его взгляда, в тягучей сладости удовольствия, и солнечных лучах, заливающих нашу гостиную.
Квартира, которую мы с Денисом снимаем, небольшая, но очень уютная. И находится в хорошем месте — отсюда обоим удобно добираться до работы, а рядом есть парк, в котором я бегаю по утрам.
Тоже уютный.
Осознанно или нет, но последние годы я выбираю только светлые и яркие тона, запах ванили, мягкие текстуры, несложные комедии и понятные маршруты.
Денис тоже… блондин.
Мне сладко и комфортно от этого, и я чувствую себя совершенно счастливой. И в безопасности.
— Как твоя работа? Ты довольна?
Прошло почти полгода, а Денис все еще беспокоится, что компания, в которую я устроилась, не соответствует моему статусу и образованию. Я стараюсь не спорить с ним по этому поводу — он начинал с нуля, добился многого, используя любые возможности, и искренне не понимает, почему я не поступаю также. Куда вдруг делись мои амбиции? Мне это сложно объяснить. Что я большую часть жизни считала себя простой девчонкой из глубокой провинции, меня долгие годы тянула мать-одиночка, что мое образование было оплачено бессонными ночами и не подкреплено связями. Да и то, что он называет «статусом», несмотря на все перипетии последних лет так и не стало целиком моим.
