Книга Первый человек в Риме, страница 102. Автор книги Колин Маккалоу

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Первый человек в Риме»

Cтраница 102

«Будь командиром не Гай Марий, – думал обиженно Публий Вагенний, – коннице наверняка разрешили бы разбить отдельный лагерь – поближе к пастбищу…» Так нет же! Гай Марий не желал соблазнять обитателей крепости легкой добычей и отдал приказ всем до последнего солдата располагаться в основном лагере. Каждый день разведчики сначала должны были убедиться, что поблизости не скрывается враг, и только тогда конникам позволялось выводить лошадей на луга. А разве можно вдали от бивуака оставлять лошадь одну, без присмотра? Не найдешь потом…

И вот каждое утро Публию Вагеннию приходилось вести табун через всю равнину, выпускать коней, чтобы насытились на целый день, а потом тащиться назад, в лагерь, – за пять миль. Не успеешь передохнуть – опять пора тащиться на пастбище, чтобы пригнать лошадей обратно. А ведь ни один конник пеших прогулок не любит…

Однако спорить не приходилось, приказ есть приказ. Оставалось только исхитриться и чем-нибудь облегчить свою участь. Публий стал ездить без седла и уздечки – только идиот оставит седло и уздечку без присмотра на целый день. Он взял за правило прихватывать с собой большой мех с водой и немного еды. Выпустив двух своих лошадей около горной цитадели, он мог укрыться в тени и отдохнуть.

Выехав в четвертый раз, он отлично устроился в долине, усеянной благоухающими цветами и окруженной отвесными утесами. Прилег на ковер из трав и задремал. Лицо его ласкал влажный ветерок, доносивший соблазнительный дымок от очагов за стенами крепости и… Что это? Публий Вагенний привстал, раздувая ноздри. Этот запах он хорошо знал! Улитки! Большие, толстые, сочные, сладкие, мясистые… божественные улитки!

В Лигурии улитки водились. Публий вырос на улитках. Он так привык к улиткам с чесноком, что добавлял его теперь и во все остальные блюда. Он стал одним из лучших в мире знатоков улиток. Он мечтал о разведении их на продажу и даже о выведении новой породы. У одних людей носы приспособлены различать по запаху вина, у других – чувствительны к духам. Нос Публия Вагенния специализировался на улитках. Аромат, доносимый ветром с горы, сообщал ему о том, что где-то наверху обитают улитки бесподобно нежного вкуса.

Как свинья, отыскивающая трюфели, он стал крадучись двигаться на этот дивный аромат, прокладывая себе дорогу по уступам скалы к заветной цели. С тех пор как Публий Вагенний прибыл в Африку вместе с Луцием Корнелием Суллой, ему ни разу не довелось отведать улиток. Африканские улитки считались лучшими в мире, но где они водятся, лигуриец так и не узнал. А те, что поступали на рынки Утики и Цирты, попадали прямиком на столы военных трибунов и легатов – если только не сразу в Рим.

Не испытывай Вагенний столь неодолимую страсть к моллюскам – вряд ли он наткнулся бы на угасший еще в давние времена вулкан. Изучая причудливую стену базальтовых колонн, он обнаружил огромный кратер. За несколько миллионов лет молчания ветры забили его пылью, сгладив некогда огнедышащий зев с землей. Однако еще оставалась узкая пещера, и туда вполне можно было протиснуться. Было в ней около двадцати футов в ширину, а высоко наверху синел кусочек неба. Вертикальные стены казались неприступными. Однако Публий Вагенний был не только гурманом, но и горцем. Он взобрался по скале, хотя и не без труда, однако не слишком рискуя упасть, и поднялся на поросший травой уступ. Ноги его вымокли от росы. Из скал сочилась вода. Стеной стояли папоротники и осока.

Публий Вагенний, конечно, понимал, что базальтовый утес, зловеще нависавший над его головой, когда-нибудь обрушится и завалит старый кратер. Ниша – большая, как пещера, – между двумя уступами служила обиталищем улиток. Постоянная сырость и тень, гниющие остатки растений и безветрие – как раз то, что им требуется.

Запах улиток неотступно преследовал его. Но какого-то нового, неведомого Публию вида! Обнаружив в конце концов одну, он изумился: ее раковина оказалась величиной с его ладонь! Вскоре он увидел сотни огромных улиток! Не смея поверить собственным глазам, Вагенний забрался в пещеру и осмотрел ее. Его изумление все возрастало. Наконец в дальнем краю пещеры он обнаружил тропу, выводящую наверх, но не змеиную, а улиточную. Тропинка ныряла в расщелину и уходила в пещерку поменьше, густо заросшую папоротником. Здесь улиток было еще больше. Влекомый любопытством, Публий продолжал карабкаться, пока не попал из Улиточного Рая в Улиточный Ад – сухой и выметенный ветрами слой лавы на поверхности навеса. С трудом переведя дыхание, он на мгновение застыл – и тут же быстро нырнул за скалу: менее чем в пятистах футах от него находилась крепость! И таким пологим был здесь уклон, что Публий мог бы легко пройти по нему, а стена цитадели так низка, что взобраться на нее ничего не стоило. Публий Вагенний вернулся на улиточную тропу, спустился вниз и остановился, чтобы прихватить с полдюжины самых крупных улиток, тщательно обернуть их мокрыми листьями и засунуть в тунику. Затем он начал трудный спуск в покрытую цветами лощину.

Большой глоток воды – и счастливец почувствовал себя лучше. Улитки в кармане целехоньки. Делиться ими он ни с кем не собирался. Вагенний переложил добычу в сумку с едой вместе с мокрыми листьями и несколькими кусками перегноя. Надежно завязал тесемки, чтобы улитки не расползлись. Потом сел перекусить. В предусмотрительно прихваченном котелке сварил пару добытых улиток и хороший чесночный соус к ним. О! Что за вкус! Крупные улитки были мягковаты, зато какой аромат! А как мясисты!

Каждый день Вагенний съедал за обедом по две улитки. Добычи хватило почти на неделю. Затем он сделал еще одну ходку на гору – за новой порцией. Но на седьмой день почувствовал угрызения совести. Будь он наблюдательней, то непременно пришел бы к выводу, что совесть мучает его тем сильней, чем тяжелее приступы несварения желудка. Сначала он обругал себя эгоистичной жопой, которая лакомится в одиночку, не угощая друзей. Затем задумался над тем, что открыл путь на неприступную гору.

Еще дня три он боролся со своей совестью, пока в конце концов жесточайший приступ гастрита не отбил у него аппетит и не заставил пожалеть, что он вообще нашел улиток. Тогда Публий Вагенний решился…

Он не стал надоедать своему эскадронному командиру и отправился с докладом прямо к командующему.

Примерно в центре лагеря, на площади, образованной пересечением двух главных лагерных дорог – via praetoria и via principalis, – находилась палатка полководца, отмеченная флагштоком. Площадь перед палаткой была достаточной обширной для общего построения армии. Здесь, под кожаным пологом, натянутым на укрепленную деревянную раму, Гай Марий оборудовал свой штаб. Под тенью навеса, защищавшего главный вход от солнца и дождя, стояли стул и стол – место дежурного военного трибуна, который решал, допускать ли посетителя к командующему. Две центурии охраняли входы в шатер. Часовые развлекались, слушая разговоры между военным трибуном и посетителями.

Дежурным офицером в тот день был Квинт Серторий. Его сильно занимали многочисленные головоломки, которые возникали перед ним постоянно. Множество вопросов, связанных с самыми различными сторонами армейской жизни: от снабжения до сложностей морали. Кроме того, к нему постоянно обращались люди, каждый со своим делом. Серторий с удовольствием погружался в пучину проблем и ответственных заданий, которые давал ему Гай Марий. К Марию он относился с обожанием. Что бы ни поручал ему Гай Марий, Квинт Серторий рад был любой, даже самой неприятной, обыденной работе. И если другие младшие трибуны недолюбливали обязательные дежурства у входа в палатку полководца, Квинту Серторию эта повинность была по душе.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация