Послом был младший брат царя – Богуд. Богуд подскочил к Марию прежде, чем тот дал ликторам знак выгнать посольство:
– Гай Марий, Гай Марий, мой царственный брат прекрасно понимает, сколь велик его проступок! Он не смеет просить прощения. Не смеет молить, чтобы ты посоветовал сенату и народу Рима по-прежнему обращаться с ним как с другом и союзником. Все, чего он хочет, – это чтобы весной ты направил двух своих легатов к его дворцу в Тингисе, что близ Геркулесовых столбов. Там он объяснит – во всех подробностях! – как это вышло, что он вступил в сговор с Югуртой. Пусть они выслушают его молча, и только после этого дай нам свой ответ. Умоляю, обещай, что выполнишь просьбу моего брата!
– Послать двух легатов? В Тингис? Да еще в начале сезона военных действий? – Марий изобразил на лице крайнее изумление. – Все, что я могу, – это направить их в Сальды.
Это был большой морской порт, чуть западнее от Русикада – морских ворот Цирты.
Послы в ужасе воздели руки.
– Это невозможно! – вскричал Богуд. – Мой брат не хотел бы встретиться на этом берегу с Югуртой.
– Тогда – в Икозий. – Марий назвал другой морской порт, миль на двести западнее Русикада. – Я пошлю своего старшего легата Авла Манлия и своего квестора Суллу. В Икозий. Но сейчас, а не весной.
– Это невозможно! – снова воскликнул Богуд. – Царь пребывает в Тингисе!
– Вздор! – скривился презрительно Марий. – Царь сейчас плетется в Мавретанию с поджатым хвостом. Если вы пошлете за ним гонца на хорошем коне, Бокх успеет в Икозий примерно в одно время с моими легатами. Вот мое единственное предложение! Хочешь – принимай его. Нет – ступай на все четыре стороны.
Богуд предложение принял. Двумя днями позже посольство погрузилось на корабль и вместе с Авлом Манлием и Суллой отбыло в Икозий, послав гонца вслед потрепанным остаткам мавретанской армии.
– Он уже был там и поджидал нас, как ты и сказал, – доложил Сулла месяц спустя, после возвращения легатов.
– А где Авл Манлий? – спросил Марий.
– Нездоров и решил возвращаться сушей.
– Что-нибудь серьезное?
– Никогда не видел, чтобы на море человеку становилось так плохо.
– Вот уж не знал за ним такого! – удивился Марий. – Следовательно, надо так понимать, что бóльшую часть переговоров провел ты, а не Авл Манлий?
– Да, – ответил Сулла. – Этот Бокх очень забавный. Маленький, круглый, как мячик. Наверное, сладости ест без меры. Очень напыщенный и важный с виду и робкий в душе.
– Так обычно и бывает, – заметил Марий.
– Я сразу понял, что он до смерти боится Югурты. Едва ли притворяется. И если бы мы дали ему крепкие гарантии, что не намерены лишать его мавретанского трона, думаю, он был бы рад верно служить интересам Рима. Но на него очень сильное влияние оказывает Югурта.
– Всюду этот Югурта… Вы, как просил Бокх, слушали его молча или все-таки высказывались?
– Сначала я дал высказаться ему, – ответил Сулла. – А потом высказался и сам. Он надеялся получить желаемое и отделаться от меня, но на это я заметил, что в таком случае сделка получится односторонняя, а так не бывает.
– А еще?
– Еще – что если бы он был умным правителем, то впредь держался бы от Югурты подальше, а вместо того поближе сошелся бы с Римом.
– И как он к этому отнесся?
– Очень хорошо. Вообще, когда я покидал его, он находился в приподнятом настроении.
– Тогда подождем, что будет дальше, – сказал Марий.
– Я узнал там кое-что еще. Силы Югурты на исходе. Даже гетулы уже отказываются давать ему солдат. Нумидия очень устала от войны. И вряд ли кто-нибудь в царстве, будь то оседлый житель или кочевник, верит, что у царя есть хотя бы малейший шанс на победу.
– Но выдадут ли они нам Югурту?
– Конечно нет.
– Ничего, Луций Корнелий. На следующий год мы его сцапаем.
Незадолго до конца старого года Гай Марий получил письмо от Публия Рутилия Руфа, которого надолго задержали в пути затяжные штормы.
Помнится, ты хотел, чтобы я выдвинул свою кандидатуру на консульскую должность совместно с тобой. Однако появилась возможность, пренебречь которой может лишь дурак. Да, я впишу свое имя в список кандидатов завтра же. Других претендентов пока нет. «Неужто? А Квинт Лутаций Катул Цезарь?» – так и слышу твой вопрос. Нет, дела его сейчас слишком плохи: он ведь запятнал свою репутацию, принадлежа к той группировке, что защищала наших консулов-растяп, потерявших несколько армий. Претендентом можно считать только одного из «новых людей» – Гнея Маллия Максима. Я прекрасно с ним сработаюсь.
Твое командование, как ты, вероятно, знаешь, продлевают на следующий год.
Рим сейчас действительно скучное место. У меня едва ли найдутся какие-нибудь новости для тебя. Увы, ничего остренького, ни одного самого завалящего скандальчика.
Семья твоя в порядке, маленький Марий – прекрасный ребенок. Кстати, властен не по годам и шаловлив – тоже. Часто выводит из себя свою мать, впрочем, как и подобает маленькому мальчику. А вот твой тесть Гай Юлий Цезарь нездоров. Однако он никогда не забывает о том, что он Цезарь, и потому никогда не жалуется. У него что-то с голосом, и даже усиленные дозы меда не помогают.
Вот и все новости! Ужасно, правда? О чем бы еще тебе написать? Страница едва заполнена, да и то какими-то пустяками. Ну ладно, расскажу о своей племяннице Аврелии. «Да кто она такая, эта Аврелия?» – фыркнешь ты. Не сомневаюсь, что тебя это мало интересует, но ты все-таки прочти, а я постараюсь быть кратким. Ты, конечно, знаешь историю о Елене Троянской, хотя ты и италийский деревенщина, по-гречески не разумеющий. Она была такой красивой, что все цари и царевичи в Греции жаждали на ней жениться. Такова же и моя племянница. Она так красива, что каждый в Риме просто рвется взять ее в жены. Все дети моей сестры Рутилии красивы, но Аврелия – особенно. Когда она была еще ребенком, все жалели ее, поскольку она считалась дурнушкой. Но теперь, когда ей скоро исполнится восемнадцать, все наперебой восхваляют ее очарование. Кстати, я очень люблю племянницу. Почему? Действительно, обычно я не слишком интересуюсь родней женского пола – даже собственной дочерью и двумя внучками. Но знаешь ли ты, за что я обожаю мою дорогую Аврелию? За… ее служанку! Когда милой моей племяннице исполнилось тринадцать, моя сестра и муж ее, Марк Аврелий Котта, решили, что дочери пора иметь собственную служанку-подружку. А заодно и сторожевого пса для девочки. Они купили рабыню и отдали Аврелии. Но та вскоре объявила, что видеть не желает эту девушку.
«Почему?» – спросила моя сестра Рутилия.
«Потому что она ленива», – ответила девочка.
Родители снова отправились к работорговцу и, пересмотрев множество живого товара, выбрали другую девушку. И ее Аврелия также отвергла.
