Секретарь смотрел на Котту широко открытыми глазами.
– Что пялишься? Хватит сидеть, переписывай! – грубо прикрикнул Котта, всегда такой спокойный. – Мне нужно тридцать семь копий в течение часа. Каждая – на имя одного из этого списка. – Он показал список. – Подпишу сам. Затем пошлешь, чтобы их немедленно вручили адресатам лично.
Секретарь сел за работу.
Много появилось у Котты завистников и недоброжелателей, когда новость распространилась. Ибо ясно было, что выбор Аврелия сделала по любви, а не по расчету. С одной стороны, это позволяло неудачникам легко забыть свое поражение. С другой – претендентам на руку Аврелии обидным казалось уступить младшему сыну простого члена сената, пусть даже такого знатного рода. Счастливчик был к тому же весьма хорош собою, и это особенно уязвляло получивших от ворот поворот.
Оправившись от первого потрясения, Рутилия отнеслась благосклонно к выбору дочери.
– Подумай о ее будущих детях! – мурлыкала она на ухо Котте, надевавшему тогу с пурпурной каймой перед визитом в особняк Юлия Цезаря. – Если не думать о деньгах, то это наилучшая партия для Аврелиев, не говоря уж о Рутилиях. Юлии – живая история Рима!
– Ты все о родословной, – ворчал Котта.
– О Марк Аврелий, ведь это очень неплохо! Родственная связь с Марием основательно поправила состояние Юлия. Я не вижу, что мешало бы юному Гаю Юлию сделаться консулом. Я слышала, он очень умен.
– Красив тот, кто красиво поступает, – ответил Котта поговоркой, оставаясь при своем мнении.
Как бы то ни было, для визита к Цезарям он выбрал лучшую тогу, да и сам собою он был красив. Портило его только багровое лицо – как у всех Аврелиев. В их роду мужчины, увы, долго не жили, поскольку были весьма подвержены апоплексии.
Встретил Котту управляющий:
– Извини, Марк Аврелий, я пойду справлюсь… Видишь ли, хозяин нездоров.
Котта впервые услышал о болезни старшего Цезаря, но тут же вспомнил, что старика действительно давненько уже не видели в сенате.
– Я подожду.
Управляющий вернулся быстро.
– Гай Юлий примет тебя, – доложил он и проводил Котту в кабинет. – Я должен тебя предупредить… Не пугайся его вида.
Хорошо, что управляющий сказал об этом заранее. Котта был подготовлен и сумел скрыть свое потрясение, когда хозяин дома протянул ему костлявые пальцы для бессильного рукопожатия.
– Марк Аврелий! Рад тебя видеть. Садись же! К сожалению, я не могу подняться. Управляющий, должно быть, сказал, что мне несколько нездоровится. – Чуть заметная улыбка тронула его тонкие губы. – Это эвфемизм, конечно. Просто я умираю.
– О нет! – Котта сидел на самом краю стула, ноздри его подергивались: в комнате пахло как-то неприятно тревожно.
– Увы, это так. У меня опухоль в горле. Сегодня утром авторитетный врач Афинодор это подтвердил.
– Это весьма прискорбно, Гай Юлий. Тебя будет крайне не хватать в сенате. Особенно моему шурину Публию Рутилию.
– Он надежный друг. – Воспаленные глаза Цезаря то и дело закрывались от усталости. – Не хочу гадать, зачем ты здесь, Марк Аврелий. Пожалуйста, скажи сам.
– Список поклонников Аврелии, моей племянницы и подопечной, стал чересчур длинным – и все сплошь известные имена. В конце концов я уже начал бояться, как бы после свадьбы у моих сыновей не оказалось врагов больше, чем друзей. И тогда я позволил ей самой выбрать себе супруга. Два дня назад в доме своего дяди Публия Рутилия она встретилась с твоим младшим сыном. А сегодня объявила, что выбрала его.
– И тебе это не нравится. Как и мне.
– Да. – Котта вздохнул и пожал плечами. – Тем не менее я дал слово. И должен его сдержать.
– Я сделал такую же уступку своему младшему сыну много лет назад, – сказал Цезарь и улыбнулся. – Надеюсь, наши дети окажутся разумнее нас.
– Будем надеяться, Гай Юлий.
– Ты, вероятно, хочешь знать об обстоятельствах моего сына.
– Он рассказал, когда просил ее руки.
– Возможно, он был не до конца откровенен. Земли у него более чем достаточно, чтобы гарантировать ему место в сенате. Но это – все, что у него есть, – сказал Цезарь. – К сожалению, я не в состоянии купить второй дом в Риме – вот в чем беда. Этот дом отойдет моему старшему сыну Сексту, который недавно женился и теперь живет здесь со своей женой. Они уже ждут первенца. Смерть моя неизбежна, Марк Аврелий. После моей смерти paterfamilias станет Секст. Младшему после свадьбы придется подыскать себе другое жилище.
– Уверен, что ты знаешь: за Аврелией – очень богатое приданое, – сказал Котта. – Вероятно, разумнее всего будет вложить ее приданое в дом. Ей досталась в наследство от ее отца, моего брата, большая сумма, вот уже несколько лет вложенная в дело. Несмотря на подъемы и спады, в настоящий момент на ее счету около сотни талантов. На сорок талантов можно купить весьма приличный дом на Палатине или в Каринах. Естественно, дом будет записан на имя твоего сына. Но если они вдруг разведутся, твой сын должен будет выплатить Аврелии стоимость дома. Впрочем, в распоряжении Аврелии все еще останется приличная сумма, на которую она сможет купить все, что пожелает.
Цезарь нахмурился:
– Мне не нравится даже мысль о том, что мой сын будет жить в доме, купленном на деньги его жены. Это было бы наглостью с его стороны. Нет, Марк Аврелий, я думаю, что деньги Аврелии надо вложить в нечто более надежное, чем дом, который будет принадлежать ей лишь отчасти. На сто талантов можно купить отличную инсулу где-нибудь на Эсквилине. И купить именно для нее, на ее имя. Молодая пара может жить бесплатно в одной из квартир первого этажа, а твоя племянница могла бы получать доход с других квартир. Доход больший, чем от любых других инвестиций. Моему сыну придется постараться самому заработать на собственный дом – это придаст ему целеустремленности.
– Я не могу допустить, чтобы Аврелия жила в доходном доме! – ужаснулся Котта. – Нет, я выделю сорок талантов на покупку дома, а остальные шестьдесят вложу в какое-нибудь надежное дело.
– Инсула на ее имя, – упрямо повторил Цезарь.
Он закашлялся и с трудом справился с удушьем.
Котта налил в кубок вина, вложил в руку Цезаря и помог поднести к губам.
– Теперь лучше, – поблагодарил Цезарь немного погодя.
– Наверное, мне следует зайти в другой раз, – сказал Котта.
– Нет, давай выясним все до конца сейчас, Марк Аврелий. Обоим нам не слишком по душе их союз. Что ж, в таком случае не будем устилать их путь цветами. Пусть узнают цену любви. Если они действительно любят друг друга, некоторые трудности только крепче соединят их. Если нет – ускорят разрыв. Сделаем так, чтобы все приданое Аврелии осталось у нее. Этим мы не унизим моего сына. Инсула, Марк Аврелий! Она должна быть хорошо устроена. Так что постарайся нанять для осмотра будущей покупки честных людей. И, – добавил он шепотом, – не особо придирайся к ее местоположению. Рим быстро растет, а рынок недорогого жилья куда стабильнее рынка дорогих домов. Когда наступают тяжелые времена, обеспеченные люди беднеют. Поэтому на более дешевое жилье всегда найдутся съемщики.
