– Обратите внимание на штукатурку на стенах, снаружи и внутри, – трещал агент. – Ни одной трещины! А фундамент? Прочнее, чем хватка скупца, вцепившегося в свой последний золотой слиток… Восемь лавок – все сданы в аренду на долгий срок, не придется подыскивать арендаторов и беспокоиться о плате… Две квартиры с гостиными на двух нижних этажах… На следующем этаже – только две квартиры. До шестого этажа – по восемь квартир. Двенадцать – на седьмом, двенадцать – на восьмом… Над всеми лавками имеются жилые комнаты… Дополнительные кладовки на антресолях спален первого этажа…
Он все превозносил и превозносил достоинства доходного дома. Вскоре Аврелия уже перестала его слушать, углубившись в собственные мысли. Пусть вникают дядя Марк и Гай Юлий. Ведь она – на пороге неведомого дотоле мира, который предстоит обжить и подчинить себе. Конечно, кое-что ее страшило. Не так просто осваивать сразу две новые роли – роль замужней женщины и роль владелицы инсулы. В то же время она замечала в себе и храбрость, рожденную ощущением свободы, столь новым, столь непривычным пока. Прежде она не сталкивалась со скукой или с разочарованием. Детство ее было счастливым и заполненным, ей некогда было скучать. Но теперь, перед замужеством, она заметила, что задумывается, чем заниматься целыми днями, если природа не даст ей столько детей, как у Корнелии, матери Гракхов. В знатных семьях редко имели больше двоих детей. Аврелия была исполнительна и трудолюбива, но с самого рождения ее, единственную девочку в семье, оберегали от забот. Теперь же она вот-вот станет домовладелицей и женой. Это обещало ей немало хлопот в самом ближайшем будущем.
Вот почему взгляд ее сиял. Она строила планы, старалась представить себе, как все это будет выглядеть.
Квартиры первого этажа были разной площади. Домовладелец, строя инсулу, поскупился насчет собственного жилища. После особняка Котты на Палатине эта инсула казалась очень маленькой. Действительно, особняк Котты занимал бóльшую площадь, чем весь первый этаж инсулы, включая лавки, таверну у перекрестка и обе квартиры.
Несмотря на то что в триклинии вряд ли смогли бы поместиться три обыкновенных обеденных ложа, а таблиний был меньше любого кабинета в частных домах, потолки в них были очень высоки. Стена между ними не доходила до потолка, что позволяло воздуху и свету проникать с лестницы через столовую в кабинет. В гостиной прекрасный мозаичный пол, стены красиво оштукатурены, две толстые деревянные колонны посреди комнаты окрашены под мрамор причудливой расцветки. Воздух и свет проникали сюда с улицы сквозь огромную железную решетку, расположенную высоко на наружной стене между лавкой и лестницей, которая вела на верхние этажи. Из гостиной можно было попасть в три спальни, традиционно лишенные окон, а из кабинета – в две другие, одна из которых была чуть побольше. В квартире имелась еще одна небольшая комната, которую Аврелия могла бы использовать как свою гостиную, а между ней и лестницей – кубикула, как раз для Кардиксы. Но всего приятнее было обнаружить, что в квартире есть ванная и уборная. Как радостно сообщил агент, инсула находится прямо напротив одной из главных сточных труб Рима и к ней подведен водопровод!
– Прямо напротив, на Малой Субуре, – общественная уборная, а рядом – Субурские бани, – заметил агент. – С водой здесь проблем нет. Идеальное место. Не слишком высокое, поэтому вода поступает бесперебойно. И не слишком низкое – не будут беспокоить наводнения на Тибре. Конечно, прежний владелец сам следил за состоянием водопровода и канализации, зато и цену с жильцов брал хорошую за эти удобства.
Аврелия воодушевилась. Прежде ее больше всего пугала перспектива лишиться собственной ванны и уборной. Ни в одной другой инсуле, где они побывали, не было ни водопровода, ни канализации, хотя те и находились в лучших районах. И если раньше Аврелия еще не была уверена, устроит ли ее эта инсула, теперь она уже точно знала – устроит!
– Какой доход может принести аренда? – поинтересовался юный Цезарь.
– Десять талантов в год – четверть миллиона сестерциев.
– О боги! – покачал головой Котта.
– Ремонт здания не будет вам стоить ничего, оно выстроено на совесть, – сказал агент. – Так что у вас не будет недостатка в жильцах. Сейчас многие инсулы рушатся, другие вырастают как грибы – слишком быстро, чтобы жильцы доверяли качеству строительства. Кроме того, обратите внимание: инсула стоит особняком. Тем больше шансов на то, что, если в соседнем доме начнется пожар, к вам огонь не перекинется. Не дом, а скала, поверьте моим словам!
Так как бессмысленно было пробираться в паланкине через заваленную мусором Субуру, Котта и юный Цезарь прихватили с собой двух галлов, чтобы без риска провести Аврелию пешком. Впрочем, стоял полдень, люди на шумных улицах, казалось, больше интересовались своими делами и не имели намерения беспокоить красавицу Аврелию.
– Ну и как тебе понравилось это жилье? – спросил ее Котта, когда они спустились к Аргилету и собирались пройти через Римский форум.
– О, дядя, это превосходно! – воскликнула она и повернулась, чтобы посмотреть на юного Цезаря. – Ты согласен, Гай Юлий?
– Думаю, нам подходит, – ответил он.
– Что ж, хорошо. Документы оформлю сегодня же. Девяносто пять талантов… Выгодная сделка. Пять оставшихся талантов можете истратить на мебель.
– Нет! – твердо заявил юный Цезарь. – Мебель за мной. Тебе известно, что я не нищий! Земля в Бовиллах дает мне неплохие доходы.
– Да, знаю, Гай Юлий, – спокойно ответил Котта. – Ты же говорил, помнишь?
Нет, этого он не помнил. Единственное, о чем мог в эти дни думать юный Цезарь, была Аврелия.
Поженились они в апреле. Стоял чудесный весенний день, предзнаменования были благоприятны; даже Цезарю-отцу, казалось, полегчало.
Плакала Рутилия, плакала и Марция; одна – потому что выдавала замуж первого своего ребенка, вторая – потому что женила последнего. Были на этой свадьбе Юлия и Юлилла, но их супруги отсутствовали: Марий и Сулла все еще оставались в Африке, а Секст Цезарь набирал войско в Италии, не сумев выпросить у консула Гнея Маллия Максима отпуск.
Котте хотелось снять дом на Палатине, чтобы молодая пара провела там свой первый месяц.
– Сначала вам надо привыкнуть к тому, что вы муж и жена, а уж потом начинать жить в Субуре, – сказал он.
Котта очень заботился о судьбе своей единственной девочки.
Но молодая пара решительно отказалась. Поэтому свадебное шествие затянулось: путь до Субуры неблизкий.
Юный Цезарь был очень доволен, что лицо его невесты скрыто вуалью; непристойные шутки зевак он героически выдерживал один, улыбаясь и раскланиваясь в ответ.
– Это наши новые соседи, придется ладить с ними, – сказал он молодой супруге. – Ты просто не слушай, что они говорят.
– На твоем месте я бы предпочел избегать встречи с ними, – заявил Котта, который хотел нанять гладиаторов для сопровождения свадебной процессии.
