Поле к северу от лагеря было идеальным для битвы, думал Маллий Максим, считая, что река – мощная преграда на пути врага. Это была его первая ошибка. Вторая заключалась в том, что он вывел из лагеря пятитысячную конницу и послал ее в дозор на тридцать миль к северу. Третьей ошибкой было назначение своего самого опытного легата Аврелия командовать конницей – тем самым Маллий лишился ценных советов Аврелия. Все эти ошибки были частью великой стратегии Маллия Максима: он ведь собирался с помощью Аврелия и конницы остановить наступление германцев еще до генерального сражения. Пусть увидят, на что способны римляне, – станут сговорчивей. Маллий Максим надеялся покончить дело переговорами, а не битвой и по-мирному развернуть германцев обратно в Центральную Галлию, подальше от римских провинций. Во всех предыдущих сражениях между германцами и Римом первыми нападали римляне – даже после того, как германцы заявляли, что согласны без боя уйти с римской территории. Маллий Максим решил переломить эту традицию.
Первой его задачей было переправить войска Цепиона с западного берега реки на восточный. Все еще испытывая жгучую боль от оскорбительного письма Цепиона, которое Скавр с таким наслаждением зачитал в сенате, Маллий Максим продиктовал краткий приказ Цепиону: перебраться вместе с армией через реку и немедля быть в лагере. Приказ он передал с гребцами.
Цепион отправил ответ с той же лодкой. В нем так же коротко и резко говорилось, что он, патриций Сервилий, не будет выполнять приказаний много возомнившего о себе потомка торгашей и не сдвинется с места.
Следующая директива Маллия Максима гласила:
Как вышестоящий командир, я повторяю свой приказ о передвижении твоей армии через реку без промедления. Мой второй приказ – последний. Если ты снова не подчинишься, в Риме по моему докладу против тебя будет выдвинуто обвинение в государственной измене. Можешь не сомневаться, за твое наглое поведение перед лицом всеобщей угрозы тебе вынесут самый суровый приговор.
Цепион ответил:
Вышестоящим я тебя не признаю. Выдвигай свое обвинение, если хочешь. Я сделаю то же в отношении тебя. Так как оба мы знаем, чей будет верх, немедленно передай мне командование.
Маллий Максим ответил с еще бóльшим высокомерием.
Так продолжалось до середины сентября, когда из Рима прибыло шесть сенаторов, совершенно разбитых путешествием. Консул Рутилий Руф усиленно добивался, чтобы эту группу отправили к Родану, и преуспел. Но Скавр и Метелл Нумидийский сумели ослабить депутацию, запретив включать в ее состав сенаторов, некогда занимавших консульский пост, и вообще известных политических деятелей. Вот почему старшим из шести сенаторов был всего лишь претор не очень знатного происхождения – не кто иной, как зять Рутилия Руфа Марк Аврелий Котта. Уже через несколько часов после прибытия посольства в лагерь Маллия Максима Котта понял всю сложность создавшегося положения.
Котта взялся за дело с присущими ему энергией и энтузиазмом. Сосредоточился на Цепионе как самом непреклонном из двух соперников. Посещение лагеря конницы в тридцати милях на севере только удвоило его решимость. Следовало как можно быстрее покончить с тяжбой командующих. Легат Аврелий отвел Котту на высокую гору, откуда хорошо был виден авангард приближающихся германцев.
Котта взглянул и побледнел:
– Тебе следует находиться не здесь, а в лагере Гнея Маллия.
– Да, если битва будет такой, какой мы ее себе представляем, – отозвался Аврелий спокойно. Он уже много дней видел приближающихся германцев и успел привыкнуть к этому зрелищу. – Гней Маллий думает, что нам удастся, как и прежде, покончить дело победоносными переговорами. Германцы сражались только тогда, когда мы их к тому вынуждали. Я не стану затевать здесь битвы, а они первыми не начнут. У меня имеется несколько опытных толмачей, и я уже давно начал диктовать им все, что собираюсь сказать, когда германцы пришлют на переговоры своих вождей. А так оно и будет, я уверен, едва они прознают, что здесь их ждет многочисленная римская армия.
– Не сомневаюсь, что они уже знают! – воскликнул Котта.
– Не уверен. У них своя манера воевать. Если они и пользуются разведкой, то, конечно, не посылают ее так далеко. Они просто кочуют! Так кажется нам с Гаем Маллием. Они живут по принципу «будь что будет».
Котта развернул своего коня:
– Я должен вернуться к Гнею Маллию как можно быстрее. Надо разобраться с этим упрямым глупцом Цепионом на той стороне реки. Иначе мы вообще можем остаться без его армии.
– Согласен, – ответил Аврелий. – Тем не менее, если можно, мне хотелось бы, чтобы ты вернулся ко мне, когда получишь от меня весть о том, что германцы прибыли на переговоры. Ты – и остальные сенаторы тоже. Германцы будут поражены, узнав, что сенат послал в такую даль шесть представителей, чтобы вести переговоры с варварами. – На его лице появилась кривая ухмылка. – Конечно, мы им не скажем, что сенат послал своих представителей в такую даль, чтобы справиться с дураками-полководцами…
Квинт Сервилий, этот упрямый недоумок, совершенно непонятно почему, был в гораздо лучшем настроении и гораздо более склонен слушать Котту после того, как сам на следующий день переправился через Родан.
– Откуда такая неожиданная веселость, Квинт Сервилий? – осведомился озадаченный Котта.
– Я только что получил письмо из Смирны. То, которое должно было прийти несколько месяцев назад. – И, не вдаваясь в объяснения, чем же так обрадовало его письмо, Цепион приступил к делу. – Хорошо, завтра я переправлю войска на восточный берег. – Он ткнул в карту указкой из слоновой кости, украшенной золотым орлом. – Вот здесь.
– А не будет ли разумнее переправиться южнее Аравсиона? – усомнился Котта.
– Конечно нет! – заявил Цепион. – Если я переправлюсь севернее, то окажусь ближе к германцам.
Как и обещал, Цепион снялся с места на рассвете следующего дня и отправился на север к броду в двадцати милях от укрепленного лагеря Маллия Максима. В каких-нибудь десяти милях от этого места находился лагерь Аврелия и его конников.
Котта и пять его спутников-сенаторов тоже поскакали на север, чтобы находиться в лагере Аврелия, когда вожди германцев прибудут на переговоры. На восточном берегу они встретили Цепиона, чья армия уже почти полностью переправилась через реку. Но увиденное вселило новый страх в их сердца: Цепион готовился разбить лагерь прямо на том месте, где стояли его войска сейчас. С холма, который возвышался над новым лагерем, было видно, как внизу копали траншеи и сооружали из вырытой земли крепостные валы.
– Квинт Сервилий, здесь нельзя оставаться! – закричал Котта.
– Почему это? – Цепион приподнял бровь.
– Потому что в двадцати милях на юг от тебя уже есть лагерь – достаточно большой, чтобы вместить и твои легионы. Там твое место. Отсюда же слишком далеко и от Аврелия, и от Гнея Маллия. Ни ты не сможешь им помочь при случае, ни они тебе. Пожалуйста, Квинт Сервилий, умоляю! Разбей здесь обыкновенный бивуак, только чтобы переночевать, а утром отправляйся на юг, к Гнею Маллию! – Котта изо всех сил старался придать своим словам убедительность.
