– Вряд ли ты сумеешь мне помочь, – наконец сказал он. – Если ты дашь мне мой кинжал, я отрежу кусок туники и перевяжу рану. Не хочу истечь кровью в этом Тартаре.
Друз отдал ему нож и отправился дальше вместе с осликом.
– Где мне тебя искать? – спросил Силон.
– Вон там, где полег следующий легион, – ответил Друз.
Серторий все еще был в сознании. Он напился воды и сел. Из них троих он был ранен серьезней всех. Без помощи Друза и Силона он не смог бы двигаться. Друз опустился отдохнуть рядом с Серторием и пошевелился лишь тогда, когда час спустя явился Силон. Солнце поднялось высоко, становилось жарко.
– Надо отнести Квинта Сертория подальше от трупов, чтобы в его рану не попала зараза, – сказал Силон. – Потом соорудим над ним какой-нибудь навес и пойдем искать других. Есть же тут еще кто-нибудь живой!
Они действовали упорно, хотя раны и мучили их. Наконец Сертория устроили по возможности удобно. Друз и Силон отправились на поиски. Они отошли совсем недалеко, когда Друз почувствовал тошноту и свалился на землю в судорогах. Каждая конвульсия сопровождалась ужасным стоном. Силон сел рядом с ним. Ослик, все еще привязанный к поясу Друза, терпеливо ждал. Силон осмотрел голову Друза:
– Думаю, тебе полегчает, Марк Ливий, если я вскрою твой нарыв ножом. Согласен?
– Да я бы согласился и с гидрой встретиться, лишь бы это помогло, – проговорил, задыхаясь, Друз.
Перед тем как вскрыть нарыв, Силон пробормотал несколько заклинаний на древнем языке, неведомом Друзу. Это был не оскский, который он хорошо знал. «Змеиные заклятия – вот что он шепчет», – подумал Друз. Боль ослепила его – и Друз потерял сознание. Пока он был без сознания, Силон выдавил из нарыва столько крови, сколько смог. Куском туники он отер лицо раненого, потом вытерся сам. Друз зашевелился.
– Тебе лучше? – спросил Силон.
– Немного.
– Если перевяжу, то будет только сильнее болеть. Лучше вытирай кровь время от времени. Рано или поздно она перестанет сочиться. Нам нужно перейти в тень, иначе помрем. Тогда и Серторию конец, – сказал он, поднимаясь.
Чем ближе они подходили к реке, тем больше убеждались, что среди кровавого месива еще есть живые. Кто-то слабым голосом звал на помощь, кто-то стонал.
– Не было битвы позорней, – мрачно произнес Силон. – Будь проклят Гней Маллий Максим! Пусть великий лучезарный Змей обовьет и задушит его сны.
– Да, это был полный крах. И командовали нами не лучше, чем людьми Кассия в Бурдигале. Но позор следует честно разделить, Квинт Поппедий! Если виноват Гней Маллий, то разве не виновен и Квинт Сервилий Цепион? – Тяжело было ему говорить это, ведь Цепион – отец его жены.
– Цепион? При чем тут он? – спросил Силон.
Голова болела куда меньше. Друз обнаружил, что может легко вертеть ею, и обернулся к Силону:
– Разве ты не знаешь?
– Что может знать простой италиец о решениях высшего римского командования? – Силон сплюнул на землю. – Мы, италийцы, здесь затем, чтобы сражаться. А как сражаться – об этом нам ни одна сука не сказала ни слова.
– Тогда слушай. С первого дня после приезда из Нарбона Квинт Сервилий отказался сотрудничать с Гнеем Маллием. – Друз вздохнул. – Он, патриций, не желал получать приказы от «нового человека».
Силон уставился на Друза:
– Ты имеешь в виду, что Гней Маллий хотел, чтобы Квинт Сервилий находился здесь, в лагере?
– Ну конечно! Того же добивались и сенаторы, присланные из Рима. Но Квинт Сервилий не подчинился «новому человеку». Не подчинился – и все тут.
– Говоришь, это Квинт Сервилий оставил армии разделенными? – Силон, казалось, не в силах был поверить услышанному.
– Да, именно он, мой тесть. Я женат на его единственной дочери. Как я могу вынести это? Его сын – мой лучший друг и женат на моей сестре. Он сражался сегодня здесь вместе с Гнеем Маллием. И думаю, погиб. Гордыня, Квинт Поппедий! Глупая, упрямая гордыня!
Силон остановился:
– Шесть тысяч марсийских солдат и две тысячи их слуг погибли здесь вчера, а сейчас ты мне говоришь, что это произошло из-за того, что один знатный идиот поцапался с каким-то незнатным римским идиотом? – Силона просто сотрясало от ярости. – Пусть великий лучезарный Змей сожрет их обоих!
– Может, кто-нибудь из твоих людей жив? – Друз не оправдывал своих начальников, а лишь пытался утешить человека, к которому успел привязаться.
Друз почувствовал боль. Нет, не от раны – от горя. Он, Марк Ливий Друз, ничего не знавший до сегодняшнего дня о жизни, сгорал от стыда при мысли, что римлян вели в бой люди, способные пожертвовать соотечественниками ради пустых и глупых амбиций.
– Нет, все мертвы, – сказал Силон. – Как ты думаешь, почему мне потребовалось так много времени, чтобы добраться до тебя? Я ходил и смотрел. Ходил и смотрел. Мертвы. Все мертвы!
– И мои! – заплакал Друз. – Мы на правом фланге приняли на себя главный удар. И ни одного конника, чтобы прикрыть пехоту.
Вскоре они увидели сенаторов и воззвали о помощи.
Марк Аврелий Котта сам доставил военных трибунов в Аравсион, проделав пять миль на волах. Своих людей он оставил наводить порядок. Марк Антоний Меминий смог уговорить нескольких галлов, возделывавших свои земли вокруг Аравсиона, чтобы те выехали на поле боя и прибрали трупы.
– Идет вечер третьего дня после битвы, – напомнил Котта, прибыв на виллу местного магистрата. – Надо что-то делать с телами.
– Горожане разбежались, землепашцы убеждены, что германцы вернутся… Ты даже не представляешь себе, как трудно мне было хоть кого-нибудь убедить помочь вам, – сказал Меминий.
– Где сейчас германцы – не знаю, – ответил Котта. – И почему они повернули на север – тоже не знаю. Не вижу даже следа их. К сожалению, у меня нет никого, кого я мог бы послать на разведку. Прибрать поле боя сейчас важнее. Может начаться эпидемия.
Меминий хлопнул себя по лбу:
– Как я мог забыть!.. Приехал один парень, насколько я понял из его бормотания – из числа толмачей при коннице. Он знает латинский, но у него чудовищный акцент. Ничего не разберу. Может, поговоришь с ним? Может, он согласится пойти на разведку?
Котта послал за германцем и узнал кое-что важное.
– Они перессорились. Совет вождей раскололся. Три человека – каждый пошел своей дорогой, – сообщил толмач.
– Говоришь, вожди теперь не в ладах?
– Да, Тевтобод Тевтонский теперь в раздоре с Бойориксом Кимврийским. Воины вернулись, чтобы забрать повозки, и совет собрался делить добычу. Было много вина, и вожди упились. Тевтобод сказал, что видел сон. Во сне его посетил великий бог Зиу. Зиу сказал: если его люди поедут на юг через земли римлян, то римляне нанесут им поражение и все воины, женщины и дети будут убиты или проданы в рабство. Тевтобод заявил, что поведет тевтонов в Испанию через земли галлов, а не римлян. Бойорикс возмутился, обвинил Тевтобода в трусости и объявил, что кимвры пойдут на юг, через римские земли.
