– Отлично! – Марий облегченно вздохнул. – Пусть острова ждут своего часа. Недалек тот день, когда неимущим легионерам предстоит потрудиться – и каждый заработает свой участок земли. Ну да ладно, хватит об этом! Что еще нового?
– Я провел закон, который позволит консулу перед лицом смертельной опасности, угрожающей Риму, самому назначать военных трибунов, не проводя выборов, – сказал Рутилий.
– Ты, как всегда, предусмотрителен. И сколько же человек попадают под действие твоего закона?
– Двадцать один. Столько, сколько погибло под Аравсионом.
– Включая…
– …юного Гая Юлия Цезаря.
– Вот это действительно приятная весть! Жаль, что таких мало. Помнишь ли ты Гая Лусия? Того, что женился на Гратидии, сестре моего зятя? Был его приятелем.
– Смутно припоминаю. В Нуманции?
– Да, это он. Противный, как бородавка, но очень богат. Во всяком случае, у него и Гратидии родился сын и наследник, которому сейчас уже двадцать пять лет. Родители просят меня взять его с собой на войну с германцами. И брат мой Марк их поддерживает: парень ему нравится.
– Кстати, о твоих родственниках. Тебе будет, наверное, приятно узнать, что Квинт Серторий прибыл в Нерсию вместе с матерью. Он здоров и готов идти с тобой в Галлию.
– Отлично! Как и Котта, который тоже едет в Галлию в этом году, да?
Рутилий Руф присвистнул:
– Неужто, Гай Марий? Один экс-претор и с ним пяток заднескамеечников, как та делегация, что была отправлена уговаривать Цепиона?
– А Цепион вернулся?
– Ходит мрачнее тучи, но влияние его еще велико. Хотя и врагов у него теперь немало, скажу я тебе. На улицах показывается с осторожностью.
– Бросить бы его в Туллиан, пусть бы мучился до конца дней, – жестко сказал Марий.
– Только после того, как нарубит дров на восемьдесят тысяч погребальных костров.
– А что с марсами? Успокоились?
– Ты знаешь, какие потери они понесли? Такие события не прибавляют нам друзей. Командир их легиона – Квинт Поппедий Силон – прибыл в Рим, чтобы дать показания. А знаешь, кто будет подтверждать его показания? Мой племянник Марк Ливий Друз. Во время сражения их легионы находились рядом. Цепион впал в настоящую истерику, когда узнал, что против него будет свидетельствовать мой племянник.
– У этого волчонка острые зубки, – сказал Марий, припоминая юного Друза.
– Он сильно повзрослел после Аравсиона.
– Такие Риму вскоре и понадобятся.
– Да, похоже на то. Но я заметил: все, кто остался жив после битвы под Аравсионом, сильно переменились, – с грустью сказал Руф. – Им не удалось еще собрать всех спасшихся вплавь через Родан. Да и вряд ли удастся.
– Я найду их.
– Цепион пытался обвинить во всем Гнея Маллия и сброд, как он назвал армию твоего образца. Марсам не понравилось, что их причислили к сброду. Самнитам тоже. Мой молодой племянник – прекрасный оратор, да и актер неплохой – выступил и прилюдно заявил, что у неимущих легионеров не было шанса выиграть то сражение.
– Зять Цепиона критикует Цепиона! – Марий подивился курьезности ситуации. – Как же теперь быть с семейной лояльностью?
– Он в общем не критиковал Цепиона – не напрямую. Он ничего не высказал против Цепиона лично. Но я заметил, что молодой Марк Ливий и молодой Цепион Младший уже не так дружны, как были до сих пор. И это усложняет ситуацию, – сказал Рутилий Руф. – Поскольку Цепион Младший женат на моей племяннице, сестре Друза.
– Откуда ждать притока свежей крови, если все аристократы без конца будут заключать браки между собой? – заметил Марий. – Есть другие новости?
– Только о марсах и прочих италийских союзниках. Они сильно настроены против нас, Гай Марий. Как ты знаешь, последние месяцы я набирал солдат. Но италийцы отказались сотрудничать с нами. Когда я сказал им, чтобы прислали хоть неимущих, они ответили, что неимущих у них больше нет.
– Да они ведь народ сельский. Так что вполне возможно.
– Ерунда! У них полно ремесленников. Но союзники настаивают на том, что неимущих у них нет. Почему? Отвечают, что италийские бедняки все теперь отданы в рабство за долги. Знал бы ты, какие письма отправили представители италийских племен в сенат, протестуя против действий Рима! Марсы, пелигны, пицены, умбры, самниты, апулы, луканы, этруски, марруцины, вестины – список полон, Гай Марий!
– Противоречия между союзниками и римлянами существуют уже давно, – возразил Гай Марий. – Но я надеюсь, что германская угроза быстро сплотит все народы полуострова.
– Не думаю. Они говорят, что римляне забирают у них мужчин на слишком большой срок. А когда те, выйдя в отставку, возвращаются домой, то находят свои хозяйства запущенными, а иной раз и проданными за долги. Вот почему неимущие италийцы становятся рабами и рассеиваются по всему побережью Срединного моря, где римлянам требуются умелые земледельцы: в Африке, Сардинии, Сицилии.
– Об этом я как-то не задумывался. У меня самого много земли в Этрурии, есть и такие, что взяты были за долги. Но что же еще делать? Не куплю я – купит Свин или его брат Далматик. Мне эти земли в Этрурии достались от матери. Никуда тут не денешься.
– Не ошибусь, если скажу, что ты даже не представляешь себе, что сделали твои управляющие с местными жителями, чьи наделы конфисковали.
– Ты прав, не знаю. Я даже не знал, что у нас так много италийцев-рабов. Это же все равно что обращать в рабство римлян.
– То же будет и с римлянами, влезшими в долги.
– Это уж слишком, Публий Рутилий!
– Так и есть.
– Я хочу видеть жалобы италийцев, – поставил Марий точку в разговоре.
Разочарование италийцев нарастало. В конце декабря искры этого недовольства уже готовы были воспламенить обитателей долин Тибра и Лириса. Больше других возмущались марсы и самниты. Но имелись еще и банды, которые одни знатные римляне подстрекали против других.
Новые трибуны развили невиданную активность. Чувствуя стыд за своего отца, опозорившегося военачальника, Луций Кассий Лонгин вынес на обсуждение вопрос о лишении места в сенате тех, кого лишили империя. Через народное собрание наносился жестокий удар по Цепиону. Благодаря своему влиянию и состоянию он имел еще сторонников в первом и втором классах, но народное собрание… Метелл Нумидийский с друзьями попытались, правда, сопротивляться, однако законопроект прошел и вступил в силу. Так Луций Кассий старался смыть с себя позор своего отца.
Затем разразился скандал религиозный, да такой, что все остальное отошло на второй план. У него была и забавная сторона, это было неизбежно, если учитывать любовь римлян к смешному. Когда Гней Домиций Агенобарб упал замертво на ростре, протестуя против избрания Гая Мария консулом заочно, он оставил одно свободное место. Гней Домиций был понтификом, священником Рима, и в результате его смерти появилась вакансия в коллегии понтификов. В то время верховным понтификом был престарелый Луций Цецилий Метелл Далматик, а в коллегию входили Марк Эмилий Скавр, принцепс сената, Публий Лициний Красс и Сципион Назика.
