– Они посмели, потому что народ поощрял их. – Цепион залпом проглотил вино. – Более того, – теперь он обращался к сыну, счастливому, что отец находился сейчас в безопасности, – я погиб для Рима. – Цепион-отец уставился своими черными цепкими глазами сначала на Друза и только потом опять на сына. – Отныне вы, молодые люди, должны защищать право моей семьи пользоваться ее древними привилегиями и ее природной исключительностью. Если нужно будет, пожертвуйте ради этого своими жизнями. Все эти марии, сатурнины, норбаны должны быть истреблены. Вырезаны мечом, если это окажется единственным способом отделаться от них. Вы меня понимаете?
Цепион Младший послушно кивнул. Друз сидел с кубком в руке, и лицо его ничего не выражало.
– Клянусь тебе, отец, пока я глава семьи, наш род никогда не утратит своего dignitas! – торжественно провозгласил Цепион Младший. Теперь он уже успокоился.
В эти минуты Ливия Друза ненавидела своего мужа даже больше, чем его отца. «Почему я так ненавижу его? – думала она. – Почему мой брат заставил меня выйти за него?»
Потом ее мысли рассеялись. Выражение лица Друза ее удивило, озадачило, вызвало новый поток мыслей. Не то чтобы Друз был совершенно не согласен с тем, что сказал их свекор и тесть. Он словно квалифицировал услышанное и отложил это в уме вместе со всем другим. Совершенно явно, что не все из сказанного Цепионом-старшим имело для Друза смысл. И вдруг Ливия поняла: «Ведь мой брат сильно не любит нашего свекра-тестя! О, он изменился, этот Друз! А вот Цепион Младший никогда не изменится, только закоснеет».
– Что же ты теперь намерен делать, отец? – осведомился Друз.
Ох, какая интересная улыбка появилась на лице Цепиона! Раздражение ушло из его глаз, сменилось смешанным выражением торжества, лукавства, боли, ненависти.
– А что я должен делать? Дорогой мой, я уезжаю в ссылку, как повелело народное собрание, – сказал он.
– Но куда, отец? – спросил Цепион Младший.
– В Смирну.
– А как же нам быть с деньгами? – спросил Цепион Младший. – Не так мне – Марк Ливий мне поможет, – как тебе. Как ты сможешь нормально жить в ссылке?
– У меня депозит в Смирне. Мне хватит. Что касается тебя, сын мой, не беспокойся. Твоя мать оставила большое состояние, которым я управлял на правах опекуна. Оно тебя поддержит, – сказал Цепион.
– Но разве его не конфискуют?
– Нет, по двум причинам. Во-первых, деньги вложены на твое имя, не на мое. Во-вторых, они на депозите не в Риме, а в Смирне, вместе с моими деньгами. – Улыбка Цепиона-отца стала еще шире. – Тебе придется прожить здесь, в доме Марка Ливия, несколько лет. После этого я начну частями посылать тебе твое состояние. И если что-нибудь со мной случится, мои банкиры продолжат это делать. А тем временем, зятек, записывай все деньги, что ты будешь тратить на моего сына. Со временем он выплатит тебе все до последнего сестерция.
Сильные чувства почти осязаемы были в наступившей тишине. Каждый понимал, о чем умолчал Квинт Сервилий Цепион. О том, что он украл золото Толозы, что золото Толозы находилось в Смирне. Золото Толозы было теперь собственностью Квинта Сервилия Цепиона. Надежная собственность, надежно укрытая, вне всяких подозрений. Квинт Сервилий Цепион был почти так же богат, как весь остальной Рим.
Цепион повернулся к Антистию, молчавшему, как и все остальные:
– Ты подумал о том, что я тебе говорил по пути сюда?
Антистий громко откашлялся:
– Подумал, Квинт Сервилий. Я согласен.
– Хорошо! – Цепион посмотрел на сына и зятя. – Мой дорогой друг Луций Антистий согласился сопровождать меня в Смирну. Он составит мне приятную компанию и, кроме того, сможет защитить меня, пользуясь привилегиями народного трибуна. Когда мы достигнем Смирны, я попытаюсь убедить Луция Антистия остаться там со мной.
– Этого я еще не решил, – заметил Антистий.
– А мы никуда не спешим, – спокойно отозвался Цепион. Он потер руки, словно хотел согреть их. – Я так голоден, что способен съесть ребенка. Готов ли обед?
– Конечно, отец, – сказала Сервилия Цепиона. – Если вы, мужчины, пройдете в триклиний, мы с Ливией Друзой пойдем на кухню и посмотрим, как там дела.
Это, конечно, было не принято. За кухней следил Кратипп. Обе женщины искали его и наконец нашли в лоджии. Он смотрел на Римский форум, где уже сгущались сумерки.
– Гляньте только! Вы видели когда-нибудь такой беспорядок?! – возмущался управляющий. – Везде разбросанные вещи! Обувь, тряпки, палки, объедки, пустые сосуды из-под вина – это же позор!
И там был он, ее рыжеволосый Одиссей, он стоял с Гнеем Домицием Агенобарбом на балконе дома, расположенного ниже. Как и Кратипп, те двое, казалось, возмущались беспорядком на Форуме.
Ливия Друза вся затрепетала, облизнула пересохшие губы, голодными глазами глядя на молодого человека, который так близко был от нее и так далеко. Управляющий убежал на кухню. Вот теперь у нее появился шанс. Сейчас это будет выглядеть как простое любопытство.
– Сестра, кто этот рыжеволосый человек на террасе с Гнеем Домицием? Он уже много лет приходит в этот дом, а я не знаю, кто он, и никак не могу узнать.
Сервилия Цепиона фыркнула:
– Ах этот! Это Марк Порций Катон, – объяснила она презрительно.
– Катон? Из Катонов Цензоров?
– Тех самых. Выскочки! Он внук Катона Цензора.
– Но разве его бабушка не была Лицинией, а его мать Эмилией Павлой? Ведь это делает его довольно знатным! – возразила Ливия Друза. Глаза ее сияли.
Сервилия Цепиона опять фыркнула:
– Не та ветвь, моя дорогая. Он не сын Эмилии Павлы. Будь он ее сыном, он был бы значительно старше. Нет-нет! Он Катон не от Лициниев. Он Катон от Салониев. И правнук раба.
Придуманный мир Ливии Друзы поколебался, в нем появились едва заметные трещинки.
– Я не понимаю, – произнесла она, озадаченная.
– Как, ты не знаешь эту историю? Он сын сына Катона Цензора от второго брака.
– С дочерью раба? – ахнула Ливия Друза.
– Точнее, с дочерью его раба. Салония – так ее звали. Думаю, это полный позор, что им разрешили официально общаться с нами наравне с потомками от первой жены Катона Цензора, Лицинии! Они даже пробрались в сенат. Конечно, Порции Катоны от Лицинии не разговаривают с ними. Мы – тоже.
– Тогда почему Гней Домиций принимает его у себя в доме?
Сервилия Цепиона засмеялась так же громко, как ее невыносимый отец:
– Домиции Агенобарбы не так уж знатны. У них больше денег, чем предков, несмотря на все эти россказни о том, что Кастор и Поллукс, мол, покрасили их бороды в красный цвет! Не знаю в точности, почему Агенобарб его принимает. Но могу догадаться. Мой отец вычислил.
– Что вычислил? – спросила Ливия Друза с замиранием сердца.
