– Это очевидно, если океан мог затопить его, – сказал Марий и тут же предостерегающе поднял руку. – Нет, это не сарказм, Луций Корнелий! Я не в ладу со словами, не очень тактичен. – Он встал, чтобы налить вина в чашу Суллы. – Я так понял, что на них большое впечатление произвели горы?
– Действительно. Их боги раньше находились на небе, но когда германцы увидели эти башни, касающиеся облаков, то стали поклоняться тем богам, которые обитали под этими башнями и извергли из земли эти огромные пики. И с тех пор германцы уже не уходили далеко от гор. На четвертый год они пересекли высокогорный водораздел и двинулись от верховья Альбиса к верховью Данувия. Затем они повернули на восток по течению Данувия, к равнинам гетов и сарматов.
– Значит, они направились туда? К Понту Эвксинскому? – спросил Марий.
– Получается, что так. Однако в район Северной Дакии их не пустили бойи, и они были вынуждены продолжить путь вдоль Данувия, где он резко поворачивает на юг, в Паннонию.
– Бойи – это, конечно, кельты, – вслух подумал Марий. – Я так понял, что кельты и германцы не смешиваются.
– Нет, конечно. Но интересно, что германцы решили нигде не останавливаться и не драться за землю. При малейшем сопротивлении местных племен они двигались дальше. Так они ушли с земель бойев. Потом где-то в месте слияния Данувия с Тисой и Савом они наткнулись на других кельтов, на этот раз скордисков.
– Наши вечные враги скордиски! – воскликнул Марий, усмехнувшись. – Немного успокаивает, что у нас и у скордисков общий враг, да?
Одна рыжая бровь взметнулась вверх.
– Принимая во внимание, что это случилось около пятнадцати лет назад и мы ничего об этом не знали, вряд ли это успокаивает, – сухо заметил Сулла.
– Сегодня я что-то все говорю невпопад, да? Извини, Луций Корнелий. Ты это пережил. А я сижу здесь и нервничаю и потому выражаюсь коряво, – сказал Марий.
– Все нормально, Гай Марий, я понимаю, – улыбнулся Сулла.
– Продолжай, продолжай.
– Вероятно, одной из самых больших проблем было то, что у них не было достойного вожака. Никакого генерального плана, что ли. Я думаю, они просто ждали того дня, когда какой-нибудь великий царь разрешит им осесть на какой-нибудь из его незаселенных земель.
– И конечно, великие цари не хотят этого делать, – сказал Марий.
– Нет. Во всяком случае, германцы повернули обратно и пошли на запад. Они ушли от Данувия. Сначала они пошли по берегу Сава, потом чуть севернее и вдоль Драва, к его истокам. К этому времени они уже кочевали больше шести лет, не останавливаясь нигде дольше нескольких дней.
– Они не путешествуют в повозках? – спросил Марий.
– Редко. Они привязаны к скоту. Поэтому они следуют за своими стадами. Если кто-нибудь заболеет или какая-нибудь женщина должна родить, повозка становится транспортом. Только в таких случаях. – Сулла вздохнул. – И конечно, мы все знаем, что случилось потом. Они вторглись в Норик и в земли таврисков.
– Которые обратились за помощью к Риму, Рим послал Карбона справиться с захватчиками, и Карбон потерял армию, – продолжил Марий.
– И как всегда, германцы после этого ушли, – сказал Сулла. – Вместо того чтобы вторгаться в Италийскую Галлию, они повернули направо, к высоким горам, и вернулись к Данувию, немного восточнее того места, где он сливается с Эном. Бойи не собирались пропускать их на восток, поэтому они направились на запад вдоль Данувия, через земли маркоманнов. По причинам, которые я не смог выяснить, бóльшая часть маркоманнов присоединилась к кимврам и тевтонам спустя семь лет миграции.
– А что там за гроза была? – спросил Марий. – Ну, знаешь, та, которая прервала сражение германцев с Карбоном и тем самым спасла нескольких человек Карбона? Кое-кто считает, что германцы приняли грозу за знак божьего гнева и что это, мол, и спасло нас от их вторжения.
– Сомневаюсь, – спокойно сказал Сулла. – Я уверен, когда разыгралась гроза, кимвры – а с Карбоном сражались именно кимвры, они были ближе всех к его позициям – убежали в ужасе. Но я не верю, что именно это помешало им вторгнуться в Италийскую Галлию. Реальная причина проста: они никогда не развязывали войн для завоевания земель для себя.
– Как интересно! А сейчас перед нами орды дикарей, жаждущих Италии. – Марий внимательно посмотрел на Суллу. – И что случилось потом?
– На этот раз они дошли до истоков Данувия. На восьмой год к ним присоединилась группа настоящих германцев – херусков, которые ушли со своих земель по берегам реки Визургис. А на девятый год – люди из Гельвеции, называющие себя тигуринами. Кажется, они жили к востоку от озера Леман и определенно являются кельтами. Думаю, так же, как и маркоманны. Однако и маркоманны, и тигурины, безусловно, являются германскими кельтами.
– Ты хочешь сказать, что они не питают вражды к германцам?
– Намного меньше, чем германцам не нравятся кельты! – усмехнулся Сулла. – Маркоманны столетиями воевали с бойями, а тигурины – с гельветами. Так что я полагаю, когда германские повозки проезжали через их земли, они подумали, что для разнообразия было бы неплохо отправиться с ними посмотреть на незнакомые места. К тому времени, как миграция пересекла горную цепь и достигла Косматой Галлии, она уже насчитывала восемьсот тысяч человек.
– И все они нагрянули на бедных эдуев и амбарров и остались там, – сказал Марий.
– Больше трех лет, – кивнул Сулла. – Эдуи и амбарры, видишь ли, были более спокойные люди. Романизированные, Гай Марий! Гней Домиций вырвал у них зубы, чтобы наша провинция Заальпийская Галлия чувствовала себя безопаснее. Германцам понравился наш белый хлеб. Что-то, на что они могли намазать свое масло, чем могли собрать жир и кровь, капающие с мяса, и подмешать в свои ужасные кровяные колбасы.
– Ты говоришь об этом с большим чувством, Луций Корнелий.
– Да, конечно! – Перестав улыбаться, Сулла задумчиво стал рассматривать вино в чаше, потом поглядел на Мария. Светлые глаза его засияли. – Они выбрали себе общего вождя, – вдруг сказал он.
– Ого! – тихо воскликнул Марий.
– Его зовут Бойорикс. Он кимвр. Кимвры – самое многочисленное племя.
– Но это кельтское имя, – заметил Марий. – Бойорикс – бойи. Очень грозная нация. Везде есть колонии бойев – в Дакии, Фракии, Косматой Галлии, Италийской Галлии, Гельвеции. Кто знает, может быть, много лет назад они внедрили колонию среди кимвров. В конце концов, если этот Бойорикс говорит, что он кимвр, тогда он кимвр. Они не могут быть настолько примитивны, чтобы не знать свою генеалогию.
– На самом деле они очень плохо знают генеалогию, – заметил Сулла, облокотившись на ложе. – Не потому, что они примитивны, а потому, что вся их структура отличается от нашей. Кстати, она отличается и от любого народа, рассеянного вокруг Срединного моря. Они не земледельцы, а когда у людей нет собственной земли и на протяжении поколений они не занимаются этой землей, у них не развивается чувства места. Это значит, что у них нет и чувства семьи. Жизнь племенная, групповая жизнь – если тебе так больше нравится – для них более важна, нежели семейная. Они питаются общиной, что в их ситуации более разумно. Когда дом существует только для сна, когда там нет кухни или же когда дом стоит на колесах – проще убить крупное животное, разделать его, зажарить целиком и накормить все племя. Их генеалогия – это генеалогия племени или даже группы племен. У них есть свои герои, о которых они слагают песни, но они приукрашивают их подвиги, сильно преувеличивая их. Вождь, живший лишь два поколения назад, уже равен Персею или Геркулесу, он уже не воспринимается как реальный человек. Их понимание места тоже лишено реальности. Положение человека – вождь, жрец, шаман – превалирует над личностью. Индивидуум становится должностью! Он отделяется от своей семьи, семья не идет за ним. И когда он умирает, должность переходит к тому, кого выберет племя. У них нет семейного права, преемственности должностей. Их представления о семье очень отличаются от наших, Гай Марий.
