Как оказалось, кимвры настолько были заняты разведыванием троп на горных террасах, что прошел целый час после восхода солнца, прежде чем они поняли, что римляне уходят. Возникло смятение. Прибыл сам Бойорикс, навел относительный порядок среди многочисленного войска. Тем временем колонна римлян двигалась с большой быстротой. Когда кимвры наконец готовы были атаковать, самый дальний от моста легион уже бежал по мосту.
Среди балок и стоек под насыпью, начав задолго до рассвета, лихорадочно работали инженеры.
– Всегда одно и то же! – жаловался Сулле начальник инженерной группы, когда тот пришел посмотреть, как идут дела. – Когда требуется, чтобы мост развалился от одного толчка, всегда попадается добротно построенный.
– Вы можете развалить его? – спросил Сулла.
– Надеюсь, легат! В мосту нет ни связок, ни болтов. Пазы и шпунты – все зафальцовано вниз, а не вверх. Поэтому я не могу быстро растянуть его в стороны – нужно подъемное устройство побольше нашего. Да и времени у меня нет. Боюсь, идти будет трудно. Когда последние наши солдаты пройдут по мосту, он уже будет слегка шататься.
Сулла нахмурился:
– Что значит – идти трудно?
– Мы подпиливаем главные опоры и стойки.
– Тогда продолжайте! Я пришлю вам сотню волов, чтобы толкнуть этот мост. Достаточно?
– Должно хватить, – ответил старший инженер и отошел, чтобы взглянуть на работу под другим углом.
В долину с диким гиканьем и криками ринулась кавалерия кимвров, с ходу заняв покинутые пять римских лагерей, ибо это были лишь обычные стены и траншеи: не хватило времени построить что-то еще. У дальнего конца моста остался лишь самнитский легион. Он уже был готов выйти из ворот своего лагеря, когда ворвались кимвры, отрезав их от моста. Самниты построились, пики наперевес, лица суровые.
Беспомощно глядя на эту картину с противоположной стороны моста, Сулла ждал первого набега кавалерии, стараясь угадать, что предпримет командир самнитского легиона, молодой Скавр. Сулла ругал себя: почему он не отстранил этого робкого сына бесстрашного отца и сам не взял на себя командование!.. Но теперь уже было поздно. Он не мог снова пройти по мосту, потому что с ним было мало людей. Кроме того, он не верил, что Катул Цезарь справится с отступлением. А это означало, что сам он должен выжить.
И еще он не хотел привлекать внимание кимвров к мосту, ибо если они его заметят, то сразу же увидят и пять римских легионов, направляющихся на юг. Если будет необходимо, он пустит волов, чтобы они расшатали мост. Но как только мост рухнет, судьба самнитского легиона будет решена.
– Скавр! Гони их на север! – бормотал Сулла. – Отбрось их назад, очисти подступ к мосту для своих людей!
Кавалерия кимвров разворачивалась, потому что ее передние ряды в порыве атаки зашли далеко за лагерь самнитов. Задние ряды конницы отступили, чтобы дать место авангарду повернуться и быстро отойти назад. Закончив перегруппировку и объединившись, кавалерия кимвров обрушится на лагерь самнитов. Враги пустят своих коней и все растопчут, а потом орды пехотинцев закончат разрушение. После этого кавалерия превратится в гигантский ковш, оттесняя самнитов на север, к основному войску кимвров.
Единственный шанс самнитов – не дать коннице объединиться, копьеносцам убивать вражеских лошадей, пока остальные будут прорываться к мосту. Но где же молодой Скавр? Почему он этого не делает? Еще немного – и будет поздно!
Подбадривающие крики трех центурий Суллы раздались прежде, чем сам он увидел атаку самнитов. Сулла высматривал трибуна на коне, а атаку возглавил пеший – Гней Петрей, старший центурион.
Радостно крича, Сулла стал приплясывать на месте, когда часть самнитов бегом ринулась к мосту, очень плотно друг к другу, чтобы кимвры не смогли их вновь отрезать от него. Кони кимвров, сражающихся в первых рядах, сотнями падали под дождем самнитских копий. Всадники старались освободиться из-под упавших коней, но количество падающих все росло, а копья самнитов впивались в бока все новых лошадей. Задние ряды конницы кимвров были не в лучшем положении. В конце концов павшая конница кимвров сама задержала пехоту. Гней Петрей прошел через мост последним – и ни одного германца не было позади него.
Задолго до этой битвы волы начали свою работу. Соединенные попарно, они никак не могли дать нужный толчок. Пара за парой они расшатывали мост, пока цепи не натянулись и мост не начал деформироваться. Крепкий и устойчивый, он сопротивлялся сильнее и дольше, чем даже предполагал старший инженер, большой пессимист. Но вот наконец одна стойка отошла – и с треском, щелканьем, грохотом мост через реку Атес в Триденте рухнул. Бревна упали в водоворот, и их понесло вниз по течению, покачивая, как соломинки под струями садового фонтана.
Гней Петрей был ранен в бок, но, к счастью, несильно. Сулла нашел его сидящим, хирурги легиона снимали с него кирасу. Лицо его было измазано грязью, но тем не менее выглядел он вполне здоровым и бодрым.
– Не трогайте рану, пока не вымоете его, вы, mentulae! – рявкнул Сулла. – Сперва смойте с него всю грязь. Он не собирается умереть от заражения крови, ведь так, Гней Петрей?
– Только не Гней Петрей! – ответил центурион, широко улыбаясь. – Мы сделали это, Луций Корнелий! Мы всех перевели через мост, и только горсточка осталась лежать на той стороне!
Сулла опустился рядом со старшим центурионом и приблизил лицо к нему так близко, чтобы никто не мог подслушать:
– А что случилось с молодым Скавром?
Губы Петрея искривились.
– Ему немного досталось. Надо думать!.. Когда я стал вбивать ему в голову, что требуется сделать, он упал в обморок. С ним все нормально, с беднягой. Ребята перенесли его через мост. Жаль, но ничего не поделаешь. Полная противоположность отцу. Ему бы стать библиотекарем.
– Ты не представляешь себе, как я рад, что там оказался ты, а не какой-нибудь другой центурион. Я просто не подумал заранее… Как я потом пожалел, что не отстранил его от командования! – воскликнул Сулла.
– Да ладно, Луций Корнелий, в конце концов все получилось хорошо. По крайней мере, теперь он знает, на что способен.
Вернулись хирурги с водой и губками в количестве достаточном, чтобы вымыть дюжину легионеров. Сулла поднялся, и они приступили к работе, он протянул Гнею руку. Оба они в безмолвном рукопожатии выразили все, что хотели сказать друг другу.
– Тебе полагается венец из трав, – наконец сказал Сулла.
– Нет! – смутившись, воскликнул Петрей.
– Да-да. Ты спас от смерти целый легион, Гней Петрей, а когда один человек спасает от смерти целый легион, на его голову возлагают венец из трав. Я прослежу за этим, – повторил Сулла.
Мысль о венце из трав натолкнула его на давние воспоминания. Сулла все думал об этом, направляясь вниз по склону в город, чтобы организовать повозку для Гнея Петрея, героя Тридента. Бедная Юлилла! Бедная, бедная Юлилла… Ей никогда не удавалось сделать что-то правильно. Вероятно, это повлияло и на странные проявления Фортуны в ее жизни. Единственная из всех Юлий, рожденная не для того, чтобы сделать мужчину счастливым, досталась ему – Юлилла. Затем его ум переключился на более важные вещи. Луций Корнелий Сулла не собирался винить себя за судьбу Юлиллы. Ее судьба не имела к нему никакого отношения. Она сама навлекла на себя беду.
