– Потом не говори, что я тебя не предупреждал, – сказал Сулла.
Ко второй половине квинтилия кимвры собрались в долине у подножия Западных Альп, на Рыжих полях, недалеко от небольшого города Верцеллы.
– Почему здесь? – спросил Марий Квинта Сертория, который то смешивался с кимврами, то покидал их, пока они уходили на запад.
– Если бы я знал, Гай Марий! Мне никогда не удавалось попасть в окружение Бойорикса. Кимвры, кажется, думают, что они возвращаются домой, в Германию, но два знакомых вождя считают, что Бойорикс все еще намерен двигаться на юг.
– Тогда он слишком далеко зашел на запад, – заметил Сулла.
– Мои приятели полагают, что он пытается успокоить людей, заставив их верить, будто скоро они перейдут Альпы и возвратятся в Косматую Галлию, а на будущий год уже будут дома, на Херсонесе Кимврийском. Но Бойорикс собирается держать их в Италийской Галлии достаточно долго, пока не закроются альпийские перевалы. Тогда он поставит их перед выбором: остаться в Италийской Галлии и голодать всю зиму или вторгнуться в Италию.
– Это очень хитрый маневр для варвара, – скептически заметил Марий.
– Вторгнуться в Италийскую Галлию трезубцем – тоже не похоже на стратегию варвара, – напомнил ему Сулла.
– Они как стервятники, – вдруг сказал Серторий.
– Почему? – нахмурился Марий.
– Они обгладывают кости дочиста, Гай Марий. Поэтому они и кочуют с места на место, мне кажется. Или, может быть, их лучше сравнить с саранчой. Они съедают все, что попадается на глаза, а потом летят в другое место. Эдуям и амбаррам понадобится лет двадцать, чтобы восстановить разрушения после того, как германцы погостили у них четыре года. Да и атуатуки выглядели довольно бледно, когда я уезжал оттуда.
– Тогда как же германцам удалось оставаться на своих родных землях так долго? – спросил Марий.
– Во-первых, их было меньше. У кимвров был огромный полуостров, у тевтонов – вся земля к югу от полуострова, тигурины обитали в Гельвеции, херуски – вдоль реки Визургис в Германии, а маркоманны – в Боигеме, – объяснил Серторий.
– Климат другой, – сказал Сулла, когда Серторий замолчал. – К северу от Рена дожди идут круглый год. Поэтому трава растет очень быстро, она сочная, сладкая, нежная. И зимы не морозные. Даже в глухую зимнюю пору у них больше дождя, чем снега и льда. Поэтому они могут ничего не выращивать, а только пасти скот. Не думаю, что германцы живут так, потому что таковы по природе. Это их земля диктует им образ жизни.
Марий посмотрел исподлобья:
– Значит, ты считаешь, если, например, они достаточно долго проживут в Италии, то научатся земледелию?
– Без сомнения, – ответил Сулла.
– Тогда нам лучше этим летом вступить с ними в последнее сражение и покончить – и с войной, и с ними. Почти пятнадцать лет Рим живет под нависшей над ним тенью германцев. Я не смогу засыпать спокойно, если моя последняя мысль перед сном будет о полумиллионе германцев, бродящих по Европе в поисках Элизиума, который они оставили где-то к северу от Рена. Миграция германцев должна быть окончательно остановлена. И единственный способ это сделать – оружием.
– Согласен, – сказал Сулла.
– Я тоже, – кивнул Серторий.
– У тебя есть где-нибудь ребенок от кимврийки? – спросил Марий Сертория.
– Есть.
– Ты знаешь где?
– Да.
– Хорошо. После того как все закончится, можешь отвезти ребенка и мать куда захочешь, даже в Рим.
– Спасибо, Гай Марий. Я отошлю их в Ближнюю Испанию, – улыбнулся Серторий.
– В Испанию? – удивился Марий. – Почему в Испанию?
– Мне там понравилось, когда я учился быть варваром. Племя, в котором я жил, присмотрит за моей германской семьей.
– Хорошо! А теперь, друзья, посмотрим, как нам навязать кимврам сражение.
И Марий решился на сражение. Был назначен день – последний день квинтилия. Он был назначен официально, на встрече Мария и Бойорикса. Ибо Марий был не единственным, кому надоели годы нерешительности. Бойорикс тоже желал, чтобы это поскорее закончилось.
– Победителю достанется Италия, – сказал Бойорикс.
– Победителю достанется весь мир, – уточнил Марий.
Как и при Аквах-Секстиевых, Марий сражался пехотой. Его малочисленная кавалерия защищала два массивных крыла пехоты. Они состояли из его собственных войск, которые находились в Заальпийской Галлии. Между ними Марий поставил Катула Цезаря и его двадцать четыре тысячи еще не очень опытных легионеров. Ветераны на флангах будут их поддерживать, вселять в них уверенность. Сам Марий командовал левым крылом, Сулла – правым, а Катул Цезарь – центром.
Сражение начала пятнадцатитысячная кавалерия кимвров, великолепно одетая и вооруженная, на огромных северных конях, а не на маленьких галльских лошадках. На каждом великане-варваре – высокий шлем в виде головы мифического чудовища с раскрытой пастью и огромными прямыми перьями по бокам, что еще больше увеличивало рост всадника. Грудь прикрыта железной пластиной, на руке – круглый белый щит. Вооружение германцев составляли длинные мечи и тяжелые копья.
Всадники ехали по четверо в ряд, растянувшись почти на четыре мили. За ними шла пехота. Когда они бросились в атаку, то повернули вдруг вправо и увлекли за собой римлян. Они старались потеснить римлян как можно ближе к их левому флангу, чтобы пехота кимвров могла обойти фланг Суллы и напасть на римлян сзади.
Легионы так стремились схватиться с врагом, что план германцев почти удался. Тогда Марий остановил свои войска и принял главный удар кавалерии на себя, предоставив Сулле отбить первую атаку пехоты кимвров. Катул Цезарь в центре сражался и с теми и с другими.
Подготовленность, натренированность римлян, их хитрость дали возможность римлянам победить при Верцеллах. Марий начал сражение до полудня, и таким образом войска его были обращены лицом на запад. Утреннее солнце светило в глаза кимврам, которым это, разумеется, мешало. Привыкшие к более прохладному климату и позавтракав, как обычно, очень плотно – мясом, они сражались с римлянами под безоблачным небом и в удушающей пыли. Для легионеров такое неудобство было мелочью, но германцы чувствовали себя как в раскаленной печке. Они падали тысячами. От жары у них пересыхало в горле, снаряжение горело на теле, точно пропитанная ядом рубашка Геркулеса. Шлемы раскалились, мечи сделались неподъемными.
К полудню войска кимвров уже не было. Восемьдесят тысяч их пали на поле боя, включая и Бойорикса. Остальные убежали к повозкам – предупредить женщин и детей и перевезти все, что можно, через Альпы. Но пятьдесят тысяч повозок нельзя увезти быстро. Да и полмиллиона голов скота и лошадей собрать за час-два невозможно. Те, кто находился ближе всех к альпийским перевалам, спаслись. Остальным не удалось. Многие женщины, отвергая самую мысль о плене, убивали себя и детей, а некоторые даже разили убегавших воинов. И все равно после этой битвы в рабство были проданы шестьдесят тысяч женщин и детей и двадцать тысяч воинов.
