Книга Первый человек в Риме, страница 5. Автор книги Колин Маккалоу

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Первый человек в Риме»

Cтраница 5

«Красиво», – снова подумала Марция, когда жертвенные животные и храмовые служители присоединились к процессии и дальше восходили вместе до небольшой площади около храма. На ней разместиться могли лишь избранные. Среди них находились сейчас ее муж и сыновья – люди, принадлежащие к правящему классу величайшего города на земле.

Где-то в этой толпе находился и Гай Марий. Бывший претор. Это его положение подчеркивалось красными сандалиями и toga praetexta – тогой «бывшего». Много ли радости в этих знаках отличия? Они недостаточно хороши. Пять лет назад Марий стал претором и уже два года спустя мог бы стать и консулом… Мог бы? Никогда.

Почему?

Потому что он недостаточно хорош. Резон исчерпывающий. Кто-нибудь когда-нибудь слышал что-нибудь о семье Мариев?

Никто не слышал.


Гай Марий начал свой путь в глуши – путь обычного военного. Про таких говорят «деревенщина». В минуту опасности или душевного возбуждения провинциальный говор изобличал его среди натуральных латинян.

Не важно, что он мог купить и продать часть сената. Не важно, что на войне он стоил поболее всех сенаторов, вместе взятых. Ценилась родословная, предки.

Кровь – вот что важно. А она была недостаточно хороша.

Родился Гай в Арпине. От Рима недалеко, но слишком, слишком близко от границ между Лацием и Самнием. Жители этих мест вызывали сомнения – и не без оснований – по поводу своей лояльности. Самниты среди италийских племен считались всегда серьезными и злейшими врагами Рима. Лишь семьдесят восемь лет назад жители Арпина стали истинными гражданами Рима – совсем недавно. Посему территория эта еще не обрела муниципального статуса.

Но прекрасен этот край. Арпин к самым горам Апеннинским приколот брошью, словно на грудь знатной красавицы. Нарядны сады по берегам Лириса и Мелфы. Гроздья винограда тяжелы, наполненные солнечным соком, – вино здесь лучших сортов. Урожаи щедры. Овечья шерсть нежна и тонка. Зима щадит, и лето не жарко. Вода изобилует рыбой. Леса словно специально росли для постройки домов и кораблей – всё звонкие сосны да дубы, под сенью которых пасутся по осени свиньи, которые потом станут колбасой и нежнейшей ветчиной, столь любимыми благородными жителями Рима.

Спокойный, чуть сонный зеленый мир.

Уже не первое столетие жила семья Гая Мария в Арпине. Римским своим происхождением гордились они чрезвычайно. Разве Марий – вольское имя? Разве самнитское? У осков, правда, встречается оно, но нет: эти Марии – латиняне.

И он, Гай Марий, не хуже римских нобилей, что с таким удовольствием унижают его. Он лучше, много лучше, и чувствует это.

Подобные мысли навязчивы и беспокойны. Они, словно незваные гости, презревшие приличия, не уходят. Давно, очень давно нагрянули они к нему. А время убывало текущей водой, обмелели мечты, и на дне пересохшего ручья обнажилась вся тщетность надежд. Было от чего прийти в отчаяние. Но он был крепок и упрям – как и в молодости.


«Странно устроен мир! – думал Гай Марий, наблюдая застывшие лица окружавших его людей, – лица, размытые слякотью ненастного дня. – Нет среди них ни Тиберия или Гая Семпрония Гракха, ни Марка Эмилия Скавра, ни Публия Рутилия Руфа. Кучка ничтожных! Как надменно смотрят они на меня. Воображают, что я ни на что не годный выскочка, лишь потому, что кровь в их жилах чище. Каждый из них уверен: подвернись ему случай – и он сможет занять важнейший в государстве пост и называться Первым Человеком в Риме. Как Сципион Африканский, как Эмилий Павел, как Сципион Эмилиан, как десятки других».

Первый Человек в Риме считался первым среди равных – людей с одинаковыми возможностями. Это больше чем царь, больше чем деспот. Царь опирается на происхождение, деспот – на меч. Первый же Человек, кроме силы и происхождения, должен быть наделен еще и умом. Соперники ждут законного повода убрать его с дороги, значит их нужно укротить, подчинить, купить – словом, сделать союзниками.

Первый – больше чем консул. Два консула сменяются каждый год. Много их было, много их будет. Но за всю историю Республики лишь несколько человек могли называться Первыми.

Теперь в Риме нет такого человека. Давно уже нет – целых девятнадцать лет, с тех пор как умер Сципион Эмилиан. Почти добрался до этой вершины Марк Эмилий Скавр. Но не хватило ему некоего ценного качества. Сплава силы, власти и славы, того, что римляне зовут auctoritas. Однако – да будет он здрав!


Толпа колыхнулась, и легкий шепот пробежал по ней. Марк Минуций Руф приступил к обряду. Но вышла досадная заминка: бык, назначенный на заклание Великому Богу, не стал есть корма со специальными снадобьями. Он пыхтел, мотал головой и рвался прочь.

Все припомнили и другие дурные предзнаменования этого дня. «Не жди теперь хорошего года», – шептали в толпе. Обнаженный по пояс жрец с молотом не стал дожидаться, пока животное поднимет голову к небесам, а потом опустит ее к земле. Позже можно будет сказать, что оно сделало это десяток раз, борясь за свою жизнь. Молниеносный взмах молота, глухой удар – и бык рухнул на вымощенную каменными плитами площадку. Другой жрец опустил обоюдоострый топор на шею животного – камни стали багряными. Жрецы наполняли чаши кровью, а она все текла и текла, стекала с плит… Земля, пропитанная дождем, почти не поглощала ее.

«О человеке многое можно узнать по тому, как сказывается на нем вид крови и запах…» – размышлял Гай Марий. Он видел, как одни быстро отворачивались и отходили в сторону, как другие стояли в крови спокойно, позволяя пропитаться сандалиям. Иные едва сдерживали тошноту.

«А вот к этому человеку стоит приглядеться повнимательней!»

Он стоял среди всадников – молодой, только вступил в возраст зрелости. Однако нет на его тоге узкой красной полоски. Вот он развернулся и начал спускаться по склону к Форуму. Гай Марий успел заметить, как его светло-серые глаза жадно сверкнули при виде кровавой струи. Но кто же он? И кто бы о нем мог знать? Красив и мужской, и женской красотой сразу: молочная кожа и волосы цвета солнца на рассвете. Словно сам Аполлон показался перед Марием. Но нет, этот взгляд – взгляд человека, знающего, что такое страдание. Разве боги страдают?

В корм второму быку подсыпали еще больше сонного снадобья. Но и этот бык сопротивлялся – пожалуй, сильнее, чем первый. Удар по голове, обычно заставлявший животное покорно осесть, был слабым и лишь разъярил его. Какой-то жрец догадался ухватить быка за мошонку и тем выиграть мгновение для ударов. Молотобоец и жрец с топором ударили вместе. Бык упал, и брызги его крови окропили все вокруг, включая обоих консулов. Спурий Постумий Альбин и его младший брат Авл сплошь были в крови. Гай Марий боковым зрением изучил выражения их лиц, обдумывая последствия такого скверного знамения. Дурного предзнаменования для Рима.

А непрошеные мысли все назойливее, все неотвязнее. Словно вот оно, время, пришло. Настал тот самый миг, что вознесет Гая Мария, сделает его Первым Человеком в Риме. Здравый смысл – много его набралось у Мария за прожитые годы – сопротивлялся. Предчувствия – вздор, подразнят и обманут, отдадут на позор и смерть; так решил бы любой здравомыслящий римлянин.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация