Он приближался к ней, намеренно шумя, чтобы подготовить ее к встрече. Поэтому, видя, как он появляется из темноты, она уже заранее знала, что это идет он, и протянула к нему руки.
– Все так, как ты говорил! – прошептала она, с тихим смехом уткнувшись ему в грудь. – А сюрприз? Где мой сюрприз?
– Может быть, сначала поцелуй? – спросил он.
Его зубы казались белее кожи – таким странным был лунный свет, такими фантастическими были его чары.
Изголодавшаяся Клитумна жадно подставила ему губы. Она стояла, прильнув к его лицу, привстав на цыпочки, когда он сломал ей шею. Это оказалось так просто. Хруст… Наверное, она так и не осознала случившегося. Когда одной рукой придерживая ее, другой он резко откинул назад ее голову, в глазах мачехи не отразилось испуга. Движение было мгновенным, как удар. Легким. Лишь хруст. Резкий, отчетливый звук. Он отпустил ее, ожидая, что сейчас она сразу рухнет на землю, но она, наоборот, даже чуть привстала на пальцах и начала танцевать для него. Подбоченясь, с откинутой назад головой, она быстро перебирала ногами, потом завертелась, быстрее, быстрее… и – упала бесформенной массой, безобразной, неуклюжей. Сулла почувствовал едкий запах мочи, а потом еще более тяжелый запах кала.
Он не закричал, не отскочил. Его это неимоверно радовало. Пока она танцевала перед ним, он смотрел как завороженный, а когда она повалилась, долго еще с омерзением глядел на нее.
– Да, Клитумна, умерла ты не как знатная женщина, – только и сказал он.
Надо было ее поднять, даже рискуя перепачкаться и потом смердеть. Тело нельзя тащить волоком, на траве не должно быть никаких следов. Для этого Сулле и требовалась светлая ночь. Поэтому он поднял женщину и немного пронес к вершине утеса, плотно обмотав тело подолом, чтобы на траве не осталось фекалий.
Он заранее определил подходящее место и отметил его белым камнем еще несколько дней назад, когда привозил Клитумну на виллу. Мышцы его напряглись. Наконец-то он навсегда избавится от нее.
Он сбросил Клитумну с утеса. Она полетела вниз, как призрачная птица, и распласталась внизу бесформенной массой, которую вряд ли смогут смыть морские волны – разве что в сильный шторм. Было абсолютно необходимо, чтобы тело нашли. Сулла не хотел неопределенности в наследовании имущества.
Еще на рассвете он привязал мула возле ручья. Прежде чем напоить его, Сулла вошел в воду – прямо в тунике – и смыл с себя последние следы своей мачехи Клитумны. Оставалось еще одно неотложное дело, и Сулла занялся им, как только вышел из воды. На его поясе в ножнах висел маленький кинжал. Сулла сделал небольшой надрез с левой стороны лба, чуть ниже линии волос. Сразу обильно потекла кровь. Но это – лишь начало. Рана не должна выглядеть аккуратной. Поэтому Сулла взялся пальцами за края разреза и стал растягивать, пока не разорвал их, значительно увеличив рану. Кровь полила ручьем, капая на грязную маскарадную одежду и расплываясь по мокрой ткани выразительными подтеками. Ну вот! Теперь хорошо! Из пояса он вынул заранее приготовленную прокладку из белой ткани и плотно прижал ее к разрезу, крепко привязав матерчатой лентой. Кровь попала в левый глаз, он небрежно смахнул ее рукой.
Всю ночь он ехал, безжалостно понукая животное, когда оно замедляло бег. Мул очень устал. Но понимал, что бежит домой, в свою конюшню, и, как все ему подобные, был добродушнее и выносливее, чем лошадь. И Сулла ему нравился. Ему, более привыкшему к боли подгубного ремня, нравился вкус уздечки. Ему нравилось молчание хозяина, его миролюбие. Поэтому ради него он бежал рысцой, легким галопом, переходил на шаг, потом, немного отдохнув, опять набирал темп. Пар поднимался от его косматой шерсти. Мул ничего не знал о женщине, лежащей на камнях со сломанной шеей. Для него Сулла был добрым человеком.
За милю до конюшен Сулла спешился и, сняв с мула веревку, забросил ее в кусты. Потом он шлепнул животное по крестцу и направил его в сторону конюшен, уверенный, что тот найдет дорогу. Но когда Сулла с трудом поплелся к Капенским воротам, мул последовал за ним. Сулле пришлось отгонять его камнями. Мул понял намек, махнул хвостом – и пошел прочь.
Закутанный в накидку с капюшоном, Сулла вошел в Рим как раз в тот момент, когда восточный край неба порозовел. За девять часов, в каждом из которых было по семьдесят четыре минуты, он доехал от Цирцей до Рима, что было подвигом для уставшего мула и человека, впервые севшего в седло.
Лестница Кака вела от Большого цирка к Гермалу на Палатине. Она была окружена наисвященнейшей землей – там обитал дух первоначального города Ромула. Небольшая пещера да родник, бьющий из камня, – вот где волчица выкормила близнецов Ромула и Рема. Сулле это место показалось подходящим, чтобы спрятать свои вещи. Накидку с капюшоном и повязку с головы он тщательно засунул в полое дерево за статуей духа местности. Рана сразу же стала кровоточить, но теперь кровь сочилась медленно.
Ранние прохожие были потрясены, увидев пропавшего Суллу, с трудом бредущего в окровавленной женской тунике, такого грязного и покалеченного.
В доме Клитумны все были на ногах. Слуги не ложились с тех пор, как Геркулес Атлант в бешенстве покинул дом – почти тридцать два часа тому назад. Когда привратник впустил Суллу, похожего на призрак, слуги кинулись к нему со всех сторон, чтобы оказать помощь. Его вымыли, уложили в постель. Вызвали не кого-то, а самого Афинодора-сицилийца, чтобы тот осмотрел рану на голове хозяина. И Юлий Цезарь пришел спросить, что случилось с соседом, потому что весь Палатин разыскивал его.
– Расскажи мне, что можешь, – сказал Цезарь, садясь у ложа.
Сулла выглядел очень убедительно. Синева вокруг губ, бесцветная кожа белее, чем обычно, усталые глаза покраснели и воспалились.
– Глупо, – невнятно произнес он. – Не стоило связываться с Геркулесом. Я крепкий, могу постоять за себя. Но уж не думал, что человек может быть так силен! Я полагал, он только даст представление – и все. Но он напился и… просто унес меня с собой, как куль! Я ничего не мог поделать, не мог даже остановить его! Он отпустил меня – потом, но, наверное, перед этим ударил. Я попал в какой-то переулок в Субуре и провалялся там, должно быть, целый день. Ты ведь знаешь, что такое Субура! Никто даже не пытался мне помочь. Когда я смог встать на ноги, то пришел домой. Вот и все, Гай Юлий.
– Тебе очень везет, молодой человек! – сказал Цезарь сквозь зубы. – Если бы Геркулес Атлант принес тебя к себе домой, ты мог бы разделить его участь.
– Его участь?
– Твой управляющий пришел ко мне вчера, когда ты не вернулся домой, и спросил, что ему делать. Услышав от него всю историю, я нанял гладиаторов и отправился с ними к Геркулесу Атланту. Мы обнаружили там следы настоящей бойни. По какой-то причине Геркулес Атлант превратил в щепки всю мебель, кулаками пробил в стенах огромные дыры. Он так напугал других жильцов, что они все разбежались. Сам он лежал посреди комнаты – мертвый. Я лично считаю, что у него случилось кровоизлияние в мозг и он от боли сошел с ума. Или же, возможно, кто-то отравил его. – Выражение брезгливости появилось на лице Цезаря и тотчас исчезло. – Умирая, он учинил этот разгром. Похоже, первыми его обнаружили слуги, но они исчезли до моего прихода. Поскольку мы не нашли никаких денег, думаю, слуги забрали все, что смогли, и убежали. Ведь ты заплатил ему за выступление?
