Раз в восемь дней, регулярно, как календарь, Марий появлялся перед Метеллом и требовал, чтобы его отпустили с военной службы в конце секстилия. И так же регулярно Метелл ему отказывал.
Надо отдать должное Метеллу: имелись у него и другие заботы, кроме Мария и нескольких жалких писем, отправленных в Рим. Бóльшую часть сил у него отнимал Бомилькар. Набдалсе потребовалось много дней, чтобы самому встретиться с Бомилькаром, потом еще много дней, чтобы организовать тайную встречу Бомилькара с Метеллом. Решающее свидание состоялось в конце марта, в небольшом флигеле резиденции наместника в Утике, куда Бомилькара провели тайно.
Конечно, они очень хорошо знали друг друга. Именно Метелл информировал Югурту через Бомилькара во время тех отчаянных дней в Риме. Бомилькар, а не его сводный брат царь пользовался гостеприимством Метелла и был осведомлен касательно того, что творится в пределах городских стен.
Однако на этот раз встреча их несколько отличалась от предыдущих. Бомилькар держался настороже, боясь, что его пребывание в Утике раскроется. А Метелл в новой для себя роли шпиона чувствовал себя не в своей тарелке.
Метелл заговорил прямо, без обиняков.
– Я хочу закончить эту войну по возможности с наименьшими потерями и как можно скорее, – сказал он. – Риму я нужен и в других местах.
– Да, я слышал о германцах, – спокойно отозвался Бомилькар.
– Тогда ты понимаешь, что необходимо поспешить.
– Конечно. Однако я не понимаю, что могу сделать, чтобы уменьшить вражду.
– Мне доложили компетентные люди – и после долгого раздумья я убедился в их правоте, – что самый быстрый и лучший способ решить судьбу Нумидии в пользу Рима – это ликвидировать царя Югурту, – сказал проконсул.
Бомилькар внимательно посмотрел на римлянина. Не Гай Марий, это уж точно, и даже не Рутилий Руф. Более гордый, надменный. Его значительно больше заботит собственное положение. Не так компетентен и самостоятелен. Как всегда для римлянина, Рим – на первом месте. Но понятие о Риме Цецилия Метелла очень отличалось от понятия о Риме Гая Мария. Бомилькар был поражен разницей между прежним Метеллом, тогда, в Риме, и Метеллом нынешним, здесь, в Африке. Хотя он и знал о письмах, но не придавал им особого значения.
– Югурта – вдохновитель сопротивления нумидийцев Риму, это правда, – согласился Бомилькар. – Однако ты не можешь не знать о непопулярности Гауды в Нумидии. Нумидия никогда не согласится, чтобы ею правил Гауда, пусть даже он законный наследник.
При упоминании имени Гауды на лице Метелла появилось выражение брезгливости.
– Тьфу! – воскликнул он, махнув рукой. – Ничтожество! Пародия на человека, не говоря уж о правителе. – Взгляд его светло-карих глаз впился в крупное лицо Бомилькара. – Если что-нибудь случится с царем Югуртой, я – и Рим, конечно, – подумаем, кого посадить на нумидийский трон. Здравый смысл и опыт, несомненно, подскажут этому кому-то, что интересы Нумидии будут соблюдены лучше всего, если она сделается клиентом Рима.
– Согласен. Я тоже думаю, что именно таким образом будут соблюдены интересы Нумидии. – Бомилькар помолчал, облизнул вдруг пересохшие губы. – А ты, Квинт Цецилий, согласен считать меня возможным царем Нумидии?
– Ну конечно! – воскликнул Метелл.
– В таком случае я помогу тебе избавиться от Югурты.
– Надеюсь, это произойдет скоро, – улыбаясь, заметил Метелл.
– По возможности. Нет необходимости в убийстве. Югурта слишком осторожен. Кроме того, охрана ему предана. И я не думаю, что заговор окончится успехом. Большинство знати удовлетворены тем, как Югурта правит Нумидией и как он ведет эту войну. Если бы Гауда был привлекательной альтернативой, все могло бы быть по-другому. – Бомилькар поморщился. – Во мне не течет кровь Масиниссы, поэтому мне понадобится помощь Рима, чтобы успешно занять трон.
– Говори, что нужно делать! – твердо сказал Метелл.
– Думаю, единственный способ – поставить Югурту в такое положение, чтобы римляне могли взять его в плен. Я не имею в виду битву, я имею в виду ловушку. Потом уж вы можете убить его или посадить в тюрьму и делать с ним что захотите, – сказал Бомилькар.
– Отлично, Бомилькар! Думаю, ты заранее известишь меня, чтобы я мог подготовить эту ловушку?
– Конечно. Пограничные рейды – идеальная возможность. Югурта планирует множество таких рейдов, как только подсохнет земля. Однако предупреждаю, Квинт Цецилий: прежде чем тебе удастся захватить такого хитрого человека, как Югурта, несколько попыток могут оказаться неудачными. В конце концов, я не могу подвергать опасности свою жизнь. Если я буду мертв, никакой пользы не будет ни Риму от меня, ни мне от Рима. Но будь уверен, в конце концов мне удастся заманить его в хорошую ловушку. Даже Югурта не может наслаждаться жизнью вечно.
В итоге Югурта был удовлетворен развитием событий. Хотя он и терпел значительный урон от рейдов Мария в заселенные районы его империи, но знал лучше всех: именно просторы Нумидии были самым большим его преимуществом. А заселенные районы имели для царя куда меньшее значение, чем дикая местность. Этим он отличался от других правителей. Бóльшая часть нумидийских солдат, включая знаменитую на весь мир легкую кавалерию, была набрана из племен, ведущих полукочевой образ жизни по окраинам империи, там, где терпеливый Атлант держит небо на своих натруженных плечах. Эти люди – гетулы и гараманты. Мать Югурты была из племени гетулов.
После того как сдалась Вага, царь позаботился о том, чтобы ни денег, ни сокровищ не оставалось ни в одном из городов, расположенных вдоль маршрута движения римских войск. Все было перевезено в такие крепости, как Капса и Зама, отдаленные, труднодоступные, построенные на вершинах неприступных скал и окруженные фанатически преданными гетулами. Впрочем, Вага не задержалась в победном списке римлян. Югурта опять подкупил римлянина, начальника гарнизона Турпилия. Друга Метелла! Ха!
Однако что-то изменилось. По мере того как зимние дожди шли на убыль, Югурта все более убеждался в этом. Его тревожило то, что он не мог понять сути этой перемены. Двор его находился в постоянном движении. Югурта то и дело переезжал из одной цитадели в другую, распределив по ним своих жен и наложниц, так что, куда бы он ни приехал, везде его встречали любовь и ласка. И все же что-то было не так. Не в расположении войск, не в его армиях, не в хозяйственных частях. Не в преданных ему многочисленных городах, районах и племенах. То, что он чувствовал, было чуть сильнее неприятного запаха. Судорога, звенящее ощущение опасности, исходящей от кого-то, кто был совсем рядом. Но Югурта никогда не связывал свое предчувствие с Бомилькаром. С отказом Югурты назначить сводного брата регентом.
– Это при дворе… – сказал он Бомилькару, когда они в конце марта ехали из Капсы в Цирту впереди огромного каравана кавалерии и пехоты.
Бомилькар повернул голову и посмотрел своему сводному брату прямо в глаза:
– При дворе?
