– Я верю тебе. – Сулла вздохнул. – Но каким образом?
– Все они юридические простофили! – презрительно фыркнул Марий. – Вот этим я и воспользуюсь. Обычно сенат всегда раздает наместничества, и никому в голову не приходит, что сенаторские декреты, строго говоря, не имеют законодательной силы. Они так ничему и не научились, даже после уроков, которые им пытались преподать братья Гракхи! Сенаторские декреты – это лишь традиция. Но не закон! Сегодня законы издает народное собрание, Луций Корнелий. А в народном собрании я пользуюсь куда большим влиянием, чем любой Цецилий Метелл.
Сулла сидел тихо. Ему было страшновато, он странно себя чувствовал. Как ни могуч был интеллект Мария, не это приводило Суллу в благоговейный ужас. Нет, это было новое ощущение – ему доверяют, его посвящают. Откуда Марий знал, что ему, Сулле, можно довериться? Надежность никогда не украшала его репутацию. И Марий должен был бы предварительно тщательно изучить ее. Но вот здесь он, Марий, раскрывает перед Суллой свои планы и намерения, чтобы испытать нового квестора, человека, которого он совсем не знает. Полностью открывшись ему, словно это доверие было уже заслужено.
– Гай Марий, – сказал он, не в состоянии промолчать, – почему, покинув твой дом, я не отправлюсь в дом кого-нибудь из Цецилиев Метеллов и не перескажу ему все, что ты сейчас говорил мне? Скажи, что остановит меня?
– Ничто, Луций Корнелий, – спокойно ответил Марий.
– Тогда почему ты посвящаешь меня во все это?
– Это просто. Потому, Луций Корнелий, что я считаю тебя очень способным и умным человеком. А любой способный и умный человек в состоянии понять: верх глупости связать себя с Цецилием Метеллом, когда Гай Марий предлагает тебе несколько лет интересной и стоящей работы. – Он глубоко вздохнул. – Ну вот! По-моему, я хорошо объяснил.
Сулла засмеялся:
– Твои секреты умрут во мне, Гай Марий.
– Я знаю это.
– И тем не менее я бы хотел, чтобы ты знал: я ценю твое доверие.
– Мы свояки, Луций Корнелий. Мы связаны друг с другом, и больше, чем родом Юлиев Цезарей. Мы разделяем с тобой еще одну общность – удачу.
– Вот как?
– Удача – это знак, Луций Корнелий. Поймаешь удачу – значит тебя любят боги. Быть удачливым – значит быть избранным. – И Марий удовлетворенно посмотрел на своего нового квестора. – Я избранный. И я выбрал тебя, поскольку думаю, что ты тоже избранный. Мы важны для Рима, Луций Корнелий. Мы оба рождены, чтобы оставить свой след.
– Я тоже в это верю, – сказал Сулла.
– Да… В следующем месяце начнет работу коллегия народных трибунов. Перед этой коллегией я поставлю вопрос об Африке.
– Ты собираешься воспользоваться народным собранием, чтобы провести закон, аннулирующий сенаторский декрет, по которому командование Метелла Свина в Африке продлено еще на год, – констатировал Сулла.
– Именно, – подтвердил Марий.
– Но действительно ли это законно? Позволят ли этому закону вступить в силу? – спросил Сулла.
И вдруг он понял, как очень умный «новый человек», свободный от старых обычаев и традиций, может перевернуть всю систему.
– Нигде не сказано, что это незаконно, и поэтому нет оснований говорить, что этого нельзя сделать. У меня возникло жгучее желание кастрировать сенат, а самый эффективный способ добиться этого – подорвать его традиционный авторитет. Как? Запретить в законодательном порядке его традиционную власть. Надо создать прецедент.
– Почему так важно, чтобы ты получил командование в Африке? – поинтересовался Сулла. – Германцы дошли уже до Толозы, а они намного серьезнее, чем Югурта. Кое-кто на будущий год собирается дойти до Галлии, чтобы встретиться там с ними. И я бы предпочел, чтобы это был ты, а не Луций Кассий.
– У меня не будет шанса, – уверенно сказал Марий. – Наш уважаемый коллега Луций Кассий – старший консул, и он хочет командовать галлами против германцев. В любом случае, возглавить войну против Югурты жизненно важно для моего политического выживания. Я принял меры, чтобы представлять интересы всадников в Нумидии. Следовательно, я должен находиться в Африке, когда война закончится. Чтобы быть уверенным: мои клиенты получат все концессии, которые я им обещал. В Нумидии будет выделено огромное количество великолепной плодородной земли. Кроме того, там обнаружили превосходный мрамор и большие залежи меди. Вдобавок в Нумидии есть два месторождения драгоценных камней и много золота. А с тех пор как Югурта стал царем, Рим не имеет доступа ни к одному из месторождений.
– Ну хорошо, значит, Африка, – сказал Сулла. – Что я должен делать, чтобы быть тебе полезным?
– Учиться, Луций Корнелий, учиться! Мне потребуется коллектив людей, способных немного на большее, нежели простая лояльность. Мне нужны люди, умеющие действовать самостоятельно, по собственной инициативе, не причиняя вреда моим главным планам. Люди, которые будут помогать мне, а не мешать. Меня не волнует то, что придется делить заслуги. Заслуг и славы хватит на всех, если дела пойдут хорошо и легионам будет дан шанс показать, на что они способны.
– Но я же совсем зеленый, как трава, Гай Марий.
– Я знаю это. Однако думаю, в тебе есть потенциал. Будь все время рядом со мной, будь мне предан, работай хорошо и много, и я предоставлю тебе все возможности для развития. Как и я, ты поздно начинаешь. Но – никогда не поздно. Я наконец все-таки стал консулом, хотя и на восемь лет позже надлежащего возраста. Ты наконец в сенате, на три года позже надлежащего возраста. Как и я, ты собираешься посвятить себя армии. Это хороший способ подняться наверх. Я буду помогать тебе, чем смогу. В ответ я жду помощи от тебя.
– Справедливо, Гай Марий. – Сулла прочистил горло. – Я благодарен тебе.
– Не надо меня благодарить. Если бы я не думал, что получу от тебя хорошую отдачу, Луций Корнелий, ты бы сейчас здесь не сидел. – Марий протянул руку. – Не будем благодарить друг друга. Просто преданность и товарищеские отношения между двумя солдатами.
Гай Марий подкупил народного трибуна и сделал правильный выбор. Ибо Тит Манлий Манцин продал свой голос не только за деньги. Манцин намеревался наделать много шума в качестве народного трибуна. Занимался он тем, что пакостил семье Манлиев, членом которой не был, несмотря на собственное имя. Его ненависть к Манлиям распространилась на все важные аристократические фамилии, включая Цецилия Метелла. Поэтому он смог принять деньги Мария с чистой совестью.
Десять новых народных трибунов вступили в должность двенадцатого декабря, и Тит Манлий Манцин не тратил времени зря. В тот же день он ввел на заседании собрания плебса законопроект, который имел целью освободить Квинта Цецилия Метелла от обязанности командующего в Африке и назначить вместо него Гая Мария.
– Римский народ – господин! – кричал Манцин в толпу. – Сенат – только слуга народа, но не хозяин его! Если сенат выполняет свои обязанности, сохраняя уважение к народу Рима, – пожалуйста, пусть продолжает действовать и дальше. Но если сенат своими действиями защищает собственных ведущих членов за счет народа, его следует остановить. Квинт Цецилий Метелл показал, что уклоняется от исполнения своего долга. Будучи командующим, он ничего не сделал для римского народа! Почему тогда сенат продлил его срок еще на год? Потому, народ Рима, что сенат, как обычно, защищает собственных знаменитостей! В лице Гая Мария, нового выбранного консула, народ Рима получил лидера, достойного своего имени. Но по мнению тех, кто управляет сенатом, имя Гая Мария недостаточно хорошо! Гай Марий – лишь «новый человек», выскочка, никто, видите ли, раз он не патриций!
