Я повторяю, коллеги, члены возглавляемого мной сената: наша будущая тактика должна быть направлена на то, чтобы вырвать жало у тех бессовестных, кто вербует солдат среди нищих!
Гай Марий поднялся, чтобы ответить:
– Более близорукое и странное отношение трудно найти даже в гареме парфянского сатрапа, Марк Эмилий! Почему ты отказываешься понимать? Если Рим хочет сохранить то, что сегодня принадлежит ему, тогда он должен вкладывать деньги во всех своих людей, включая и тех, кто не имеет права голосовать в центуриях! Мы допустили, чтобы военные кампании выкосили наших земледельцев и мелких предпринимателей! Мы бездумно посылали их сражаться, поставив во главе легионов таких безмозглых, некомпетентных начальников, как Карбон и Силан… О, ты здесь, Марк Юний Силан? Извини! Что плохого в том, чтобы воспользоваться услугами очень многочисленного слоя нашего общества, – слоя, который до этого времени был Риму не полезнее, чем сиськи буйволу? Если единственным возражением на это является то, что нам придется немного потрясти казну, – в таком случае мы глупы и близоруки! Ты, Марк Эмилий, говоришь, что неимущие окажутся плохими солдатами. Ну а я убежден, что они будут замечательными солдатами! Неужели мы так и будем стенать по поводу необходимости платить им? И откажем им в вознаграждении в конце их службы? Вот чего ты добиваешься, Марк Эмилий! А вот мне бы хотелось, чтобы государство выделило некоторые общественные земли для того, чтобы после отставки солдат-простолюдин мог получить небольшой участок земли. Своего рода пенсия. И вливание свежей крови в ряды наших мелких землевладельцев, поредевших в десятки раз. Что принесет это Риму, кроме пользы? Почему вы не хотите понять, что Рим может стать богаче только в том случае, если захочет разделить свое процветание, образно говоря, не только с «китами», но и с «кильками»?
Все сенаторы вскочили, заорали, и Луций Кассий Лонгин, старший консул, решил, что благоразумнее закрыть собрание и распустить почтенных отцов сената.
Марий и Сулла поставили целью найти двадцать тысяч четыреста восемьдесят пехотинцев, пять тысяч сто двадцать нестроевых вольноотпущенников, четыре тысячи нестроевых рабов, две тысячи конников и две тысячи нестроевых солдат для обеспечения кавалерии.
– Я возьму на себя Рим, а ты – Лаций, – мурлыча от удовольствия, сказал Марий. – Я сильно сомневаюсь, что нам придется далеко углубляться в Италию. Мы на правильном пути, Луций Корнелий! Что бы они ни делали, мы все-таки правы. Я направил Гая Юлия, нашего тестя, поговорить с оружейниками и подрядчиками, а кроме того, послал в Африку за его сыновьями. Мы можем их использовать. Я не считаю, что Секст или Гай Младший способны стать настоящими лидерами, но они отличные исполнители, трудолюбивые и умные, а еще преданные.
Гай Марий и Сулла прошли в кабинет, где Мария ждали двое. Один – сенатор лет тридцати пяти, чье лицо показалось Сулле смутно знакомым. Другой – молодой человек лет восемнадцати. Марий представил их своему квестору:
– Луций Корнелий, это – Авл Манлий, которого я попросил быть моим старшим легатом.
Сенатор. «Один из патрициев Манлиев, – подумал Сулла. – Марий действительно имеет друзей и клиентов во всех слоях общества».
– А этот молодой человек – Квинт Серторий, сын моей кузины Марии из Нерсии, мы зовем ее Рия. Я определил его в мой личный штат.
«Сабин», – определил Сулла. Он слышал, что они бесценны в армии – не вполне управляемые, но отчаянно храбрые, неукротимого духа.
– Ну хорошо, пора за работу, – произнес Марий, человек дела, человек, который двадцать лет ждал, чтобы воплотить в жизнь свое представление о римской армии. – Разделим наши обязанности. Авл Манлий, ты отвечаешь за мулов, повозки, оборудование, нестроевые службы и за все снабжение, от провианта до баллист. Мои шурины, оба Юлия Цезаря, должны вот-вот приехать – они помогут тебе. Я хочу, чтобы ты был готов отплыть в Африку к концу марта. Ты можешь рассчитывать на любую помощь, какая тебе понадобится, но позволь дать совет: сначала поищи нестроевых солдат и выбери из них лучших, чтобы взять с собой. Так ты сэкономишь деньги и заодно начнешь обучать новобранцев.
Молодой Серторий смотрел на Мария, явно очарованный. А Сулла был очарован Серторием – даже больше, чем Марием, к которому уже привык. Не то чтобы Серторий был для него сексуально привлекателен, вовсе нет. Но в сабине чувствовалась мощь, странная в таком молодом человеке. По достижении зрелости он обещал стать необыкновенно сильным физически. Высокий – но мускулы уже так развиты, что создавалось впечатление, будто Серторий совсем небольшого роста. У него была квадратная голова на короткой шее и пара чудесных светло-карих глаз, глубоко посаженных – неотразимых.
– Сам я намерен отправиться в конце апреля с первой группой солдат, – продолжал Марий, удивленно поглядывая на Суллу. – А ты, Луций Корнелий, продолжай набирать легионы и найди мне приличную кавалерию. Я буду счастлив, если ты управишься со всем и отплывешь к концу июля. – Он повернул голову к Серторию, ухмыльнулся. – Что касается тебя, Квинт Серторий, тебе я покоя не дам, будь уверен. Я не хочу, чтобы про меня говорили, будто я держу при себе родственников без дела.
Парень улыбнулся, медленно и задумчиво:
– А я не люблю покоя, Гай Марий.
Неимущие повалили записываться в легионы толпами. Рим никогда не видел ничего подобного. И в сенате никто не ожидал такой реакции – и от кого! От презренной черни! Сенаторы никогда не утруждались всерьез озаботиться судьбой этих людей – разве что во времена нехватки зерна, когда благоразумнее было снабжать неимущих дешевым хлебом, чтобы избежать мятежа.
За несколько дней число добровольцев, обладающих статусом римских граждан, достигло двадцати тысяч четырехсот восьмидесяти, но Марий не прекратил набора.
– Записывай всех желающих, – сказал он Сулле. – У Метелла шесть легионов, и я не понимаю, почему бы мне не иметь столько же. Особенно если за все платит государство! Такого больше никогда не будет, если верить нашему дорогому Скавру. А Риму могут понадобиться два лишних легиона – инстинкт мне подсказывает. Во всяком случае, в этом году военной кампании у нас не намечается, поэтому сосредоточимся на обучении и снаряжении. Хорошо то, что эти шесть легионов будут целиком составлены из римских граждан, а не из италийских ауксилариев. Это означает, что на будущее у нас сохраняется резервная возможность использовать италийских пролетариев.
Все шло по плану. Впрочем, удивляться не приходилось, поскольку Гай Марий все взял в свои руки. К концу марта Авл Манлий был уже на пути из Неаполя в Утику. На его транспортные корабли были погружены мулы, баллисты, катапульты, оружие, провиант – тысяча и одна мелочь для обеспечения боеспособности армии. Как только Авл Манлий высадился в Утике, корабли возвратились в Неаполь и взяли на борт Гая Мария с двумя из шести легионов. Сулла задержался в Италии – сформировать еще четыре легиона, снабдить их необходимым и набрать кавалерию. Он отправился на север, в районы Италийской Галлии, на противоположный берег реки Пад, где и навербовал великолепных конников из галло-кельтов.
