Недоумевая, Рутилий пристально посмотрел на него:
– А теперь что ты задумал?
– Мне было предсказано, что я стану консулом Рима семь раз.
Любой другой засмеялся бы, ну хотя бы ухмыльнулся. Или просто не поверил. Но только не Публий Рутилий Руф. Он знал своего Мария.
– Великая судьба. Она ставит тебя выше тебе равных, а я слишком римлянин, чтобы это одобрить. Но если такое предназначено тебе судьбой, ты не можешь ничего изменить. Хотел бы я быть консулом? Да, конечно! Я считаю своим долгом прославить фамилию. Только пусть это случится тогда, когда я буду тебе нужен, Гай Марий.
– Согласен, – ответил Марий, удовлетворенный.
Когда новость о назначении командующим Мария достигла двух африканских царей, Бокх испугался. Он немедленно кинулся домой в Мавретанию, оставив Югурту против Мария без поддержки. Бегство тестя не обескуражило Югурту. Не страшило его и новое положение Мария. Он навербовал себе солдат из гетулов и теперь выжидал подходящего момента, предоставив Марию сделать первый шаг.
К концу июня четыре из шести легионов уже находились в римской провинции Африка. Участвуя в небольших стычках, попутно грабя города и земли, новые солдаты прошли боевое крещение, и в конце концов Марию удалось объединить их в сильную маленькую армию. Югурта оценил размер римской армии, просчитал последствия того обстоятельства, что она сформирована из неимущих, и решил рискнуть – дать сражение и отвоевать Цирту.
Но Марий пришел прежде, чем город мог пасть, и не оставил Югурте иного выхода, как сражаться. Наконец-то солдаты Мария получили возможность поставить в тупик своих римских критиков. Ликующий Марий написал впоследствии в сенат, что его войска из бедняков вели себя великолепно. Отсутствие недвижимости в Риме ничуть не повредило их боевому духу. Фактически армия Мария разгромила Югурту, так что тот сам вынужден был бросить щит и копье и бежать, пока его не схватили.
Едва только прослышав об этом, царь Бокх направил к Марию посольство, умоляя того дозволить ему снова стать клиентом Рима. Но Марий ничего не ответил. А Бокх все продолжал слать послов. Наконец Марий согласился принять депутацию, которая тотчас по возвращении доложила царю: мол, Марий ни на каком уровне не желает иметь с ним никакого дела. Бокху осталось лишь грызть ногти и терзаться – зачем он только поддался на уговоры Югурты!..
Марий постепенно, милю за милей, забирал у Югурты нумидийскую территорию, заселенную оседлыми племенами. Отрезая Югурту от богатых речных долин и побережья, он добивался того, чтобы царю негде стало набирать войска и пополнять запасы. Кроме того, Марий стремился не дать противнику получать дополнительные источники дохода. Только среди гетулов и гарамантов, берберских племен, кочевавших во Внутренней Нумидии, мог Югурта теперь найти поддержку и спасти свои сокровища от алчных римлян.
В июне Юлилла родила семимесячную болезненную девочку, а в конце квинтилия ее сестра Юлия произвела на свет крупного, здорового, хорошо выношенного мальчика – братика младшему Марию. Но так получилось, что несчастный ребенок Юлиллы выжил, а сильный сынишка Юлии умер, когда в секстилии, на исходе лета, зловонные испарения протянули свои щупальца по холмам Рима и разразилась эпидемия брюшного тифа.
– Думаю, девочка в полном порядке, – сказал Сулла жене. – Но прежде чем я отправлюсь в Африку, ты должна снова забеременеть и на этот раз родить мальчика.
Юлиллу очень огорчало, что она родила Сулле эту жалкую дочь – вечно скулящую, постоянно срыгивающую. Она с энтузиазмом приступила к выполнению поставленной задачи. Странно, но Юлилла перенесла свою первую беременность и рождение ребенка намного легче, чем ее сестра Юлия, хотя сама была нездорова и постоянно раздражалась. А Юлия, куда более устойчивая – и физически, и эмоционально, – вторую беременность перенесла очень тяжело.
– По крайней мере, у нас есть девочка, чтобы вовремя отдать ее замуж за нужного человека, – сказала Юлилла сестре осенью, уже зная, что опять беременна. – Надеюсь, на этот раз будет мальчик. – У нее был насморк, она чихнула, стала искать носовой платок.
Еще не оправившаяся от своего горя, Юлия вдруг осознала, что теперь испытывает куда меньше симпатии к младшей сестре. Юлия наконец поняла, почему их мать Марция мрачно говорила, что Юлилла немного тронутая. «Забавно, – подумала она, – можно вырасти рядом с кем-то и так никогда и не понять, что происходит с этим человеком…»
Юлилла быстро взрослела – не физически и даже не умственно; скорее, взрослела ее душа, и этот процесс оказался разрушительным. Голодовка в некотором смысле подточила ее. Вряд ли Юлилла теперь способна быть просто счастливой. А может быть, эта сегодняшняя Юлилла всегда скрывалась под смешками и глупостями, таилась за обворожительными девичьими проказами, которые так очаровывали остальных членов семьи.
«Хочется верить, что эту перемену все-таки вызвала болезнь, – печально подумала Юлия. – Всегда хочется найти какую-то внешнюю причину, иначе придется признать, что изъян имелся в ней от рождения…»
Единственным достоинством Юлиллы будет только ее красота – эта волшебная медово-янтарная кожа, грациозные движения, безукоризненные черты лица. Но сейчас под ее огромными глазами появились темные круги, по обеим сторонам носа пролегли глубокие морщины, уголки рта опустились. Да, Юлилла выглядела утомленной, недовольной, беспокойной. В ее голосе зазвучали жалобные нотки, она научилась тяжело вздыхать – пусть несознательно, но это сильно раздражало. Как и ее привычка сопеть.
– У тебя есть вино? – вдруг спросила она сестру.
Юлия удивленно посмотрела на Юлиллу, неприятно пораженная и в то же время недовольная собой, своей реакцией. Что за старомодное отношение к жизни! В конце концов, теперь многие женщины пьют вино, и это больше не считается признаком морального падения. Так продолжали думать только в тех кругах, которые сама Юлия находила невыносимыми и лицемерными. И все же… когда твоя младшая сестра, которой едва минуло двадцать, юная женщина, выросшая в доме Гая Юлия Цезаря, с самого утра просит у тебя вина – только вина, еще до трапезы, без присутствия мужчины, – да, это впечатляет!
– Конечно у меня есть вино, – мягко отозвалась Юлия.
– Я бы выпила немного, – сказала Юлилла.
Ей не хотелось просить. Так неприятно обнажать свою душу перед старшей, более сильной и более удачливой сестрой, заранее зная, что та не одобрит.
В эти дни Юлилла не могла выносить свою семью. Родные не интересовали ее, надоедали. Особенно ее раздражала всеми обожаемая Юлия, жена консула, быстро ставшая одной из самых уважаемых молодых матрон Рима. Юлия никогда не поступит неправильно. Довольная своей судьбой, добродетельная Юлия любит своего вечно отсутствующего Гая Мария. Образцовая жена, образцовая мать. Боги! Как скучно!
– Ты обычно пьешь вино по утрам? – спросила Юлия как можно спокойнее.
Пожатие плеч, взмах руками, горящий взгляд – о, стрела попала в цель! Но Юлилла отказывалась принимать выпад всерьез:
