— Мама!
Я бросилась к ней, опасаясь, что ей тоже нужна медицинская помощь. Но мама довольно быстро поднялась на ноги и упала в мои объятия, начиная рыдать ещё сильнее.
— Мамуль, я здесь. Всё будет хорошо, мы справимся, слышишь?
Моя мама… Всегда такая сильная и уверенная в себе, гордая тигрица, сейчас скорее напоминала выброшенного хозяином под дождь котёнка.
— У него обширный инфаркт, Вия, — замогильным голосом произнесла она.
А я прикрыла глаза и выругалась про себя.
За что ты меня так наказываешь, Великий? Может ли инфаркт отца быть связан с тем, что я последние несколько месяцев вела себя не совсем адекватно? Папа всегда переживал за меня, наверное, даже сильнее мамы. И, конечно, от родителей невозможно скрыть, что ты остался без сердца. Ни от кого нельзя скрыть, что у тебя нет сердца. Даже на новой работе меня за спиной называли холодильником.
Так и есть. Я промёрзла насквозь, вся покрылась толстой коркой льда и снаружи, и изнутри. И сейчас эта корка стала ещё толще и пошла болезненными трещинами.
— Мамуль, это ещё ничего не значит. Папа сильный, здоровый мужчина. Он обязательно справится!
Мне пришлось уволиться с работы. Потому что давать мне отпуск тогда, когда я ещё и трёх месяцев не отработала, никто не собирался. Причём уволили меня с плохими рекомендациями, где было указано, что я не явилась в офис без уважительной причины. То, что отец присмерти — причина недостаточно уважительная для моего начальства. Вот такое руководство у одного из самых престижных и именитых туристических агентств Магитара.
Так что теперь я вряд ли смогу реализовать свою мечту в этом государстве, а учитывая болезнь отца, переезд в другое мне не светит. Чем не повод для новой затяжной депрессии? Но мне было нельзя.
Мама не отходила от отца, пока он лежал в реанимационной палате. Я приносила еду, и она уходила в душ буквально на пять минут, пока я сидела у кровати папы.
На третий день, пока отца держали в искусственном сне, чтобы организм не отвлекался ни на что, кроме собственного восстановления, я догадалась настроить его хрон на одну волну с моим алла.
Конечно, пришлось обратиться к понимающим людям, для чего пришлось привлечь Джона. Надо отдать ему должное, парень быстро достал нужные контакты, и мне помогли взломать хрон, не получая на то разрешения органов. Теперь я могла принимать звонки и сообщения на прямую на мой аппарат. Ведь болезнь болезнью, а жизнь вокруг не останавливается, и потерять бизнес, выстраиваемый годами, за пару недель очень не хотелось.
Конечно, мама в этом понимала гораздо больше меня, но обременять её сейчас подобными вопросами я была не готова. К тому же, был ещё один человек — помощник родителей, который был с ними с самого открытия первого магазина. Он звонил маме, но та не отвечала никому. Отец, ясное дело, тоже молчал, а в отделение реанимации помощника родителей, конечно, не пустили.
— Тиоран, это ты? Ты пришёл в себя? Эля не отвечает, я уже не знаю, что думать! Заказы горят, поставщики ругаются. Я не имею права подписи, в конце концов…
— Рэй, привет, это Вия. Я взломала папин хрон, сам он ещё спит.
— Вия, дорогая! Сколько лет я тебя не видел? — затараторил мужчина. Помню его с детства — он всегда много говорил. — Милая, мне очень жаль, что с Тиораном случилось такое несчастье, ты знаешь, как я отношусь к твоим родителям, но мне нужна помощь! Эле надо подписать бумаги на отправку цветов из галереи в Хупт, иначе сорвётся крупнейший заказ…
— Всё будет. Дайте мне полчаса.
И я отключилась.
Вернувшись в палату, застала маму на привычном месте — в кресле у койки отца, держащей его руку у своей щеки.
Я никогда не задумывалась о своих родителях, как о паре. И только сейчас поняла, насколько сильно они всегда любили друг друга. Мама и папа постоянно были вместе — дома, на работе, в отпуске, и никогда не надоедали друг другу! Практически не ругались. Были недомолвки, но ничего серьёзного настолько, чтобы не разрешить мирно посредством спокойного разговора. Каждый день вдвоём! А сейчас, мама осталась одна… Вроде бы и папа здесь, просто спит крепким сном, но в то же время его нет. И холодный пот пробирает от неизвестности. Что будет теперь? Каким отец очнётся? Сможет ли он быть прежним? И как это переживёт мама…
Великий, как же я их люблю! Жаль, что мне уготована другая судьба, это я уже точно поняла. Семья и дом, наполненный радостным смехом, любовь до последнего вздоха… Жили долго и счастливо — история не про меня.
— Мамуль, — позвала я.
Женщина аккуратно положила руку своего мужа на кровать и посмотрела на меня пустыми глазами.
— Мамуль, может, ты отдохнёшь? Я посижу с папой до утра…
— Нет.
— В принципе, я так и думала, — ответила, слегка усмехнувшись. — Ты ведь слышала врачей? — решила уточнить. — Они говорят, что самое худшее позади, организм справляется, и скоро его разбудят…
— Слышала.
М-да. Мама была немногословна даже со мной в эти дни. В какой-то момент я подумала, что она винит меня в случившемся, поэтому ещё больше хотелось помочь, хотя бы с бизнесом. Я тоже нередко ловила себя на мысли, что если б вышла замуж за Вала, не случилось бы ничего этого. Я не пошла бы с Деймином в его номер в отеле, меня бы не унизили, не оплевали, я бы не осталась без достоинства и чести, без сердца, не было бы этих месяцев моего неадекватного поведения, родители бы не переживали, и отец сейчас был бы здоров. Да, я была бы несчастлива с Валом, но, по крайней мере, я бы была…
— Мамуль, ты можешь оставить магический слепок для меня? — я протянула ей аппарат, и мама без вопросов приложила большой палец к экрану, затем изящно покрутила рукой, применяя магию, подула, и я увидела отпечаток её пальца, висящий в воздухе прямо над экраном моего алла.
Теперь у меня была её подпись — маги всегда расписываются только магическим слепком пальца. Конечно, обычно для этого нужен сам палец, но и магический слепок сойдёт.
Через двадцать минут я была в цветочной галерее и поднималась на второй этаж, в офис родителей, где меня уже ждал Рэй.
Так я стала управлять семейным бизнесом. Встречи с поставщиками и выбор растений для галереи, приём крупных заказов, дизайнерские разборки и контроль ухода за растениями.
Это всё было настолько не моё, что по вечерам мне хотелось биться головой о стену и орать о том, что я ненавижу весь мир. От нелюбимого дела я уставала больше, чем на силовой тренировке. А когда через неделю врачи сказали, что реабилитация отца затянется не меньше, чем на девять месяцев, потому что у него временно полностью отказала левая сторона тела, я поняла, что это надолго.
Через пару недель моего существования, да-да, я вернулась именно к существованию, захотелось напиться или покурить чего-то запрещённого.
И я вспомнила про новых знакомых из спортивного зала. Они часто звали меня с собой в танцевальный клуб, где прямо в воздух распыляли какую-то расслабляющую дурь, действие которой распространялось только на того, кто этого пожелает и попросит на входе накинуть специальное заклинание, разработку магов — владельцев заведения.
