Мораль есть религия, перешедшая в нравы.
Генрих Гейне
Часть первая
Глава 1
Зеленая завеса тяжело колыхнулась и ушла в сторону. На мгновение открылся широкий проем в таинственную и ароматно пахнущую цветами темную пещеру из плотно подогнанных веток.
У меня сердце дрогнуло и сжалось от нежности и жалости, золотоволосая Гелионтэль, трепетная и тонкая, как гибкая лоза, вышла тяжело, откинувшись корпусом назад, уравновешивая тяжелый живот. Ноги чуть согнуты в коленях, и ставит она их очень широко, голова откинута, даже плечи отведены назад, как же моей малышке трудно двигаться…
Я торопливо покинул седло, Гелионтэль подошла к Зайчику и погладила по длинной переносице в том месте, где был рог. Бобик подбежал и подставил ей спинку, она почесала и это нахальное чудовище; я шагнул к своей прекрасной и нежной эльфийке, бережно обнял, стараясь не касаться огромного живота.
Она прошептала тихо:
– Мой господин…
– Мое солнышко, – ответил я и поцеловал в щеку, хотя намеревался впиться в сочные сладкие губы, но она стеснялась и прятала лицо у меня же на груди. – Сокровище ты мое!
– Астральмэль, – произнесла она совсем тихо, – ты зайдешь?
– Для того и мчался сюда, – заверил я. – Летел аки сокол сизоносый. Позволь, мой птенчик, отведу тебя…
Ее прекрасные глаза наполнились слезами.
– Я теперь такой толстый птенчик… А вдруг так и останусь?
– Будешь еще краше, – заверил я. – Худенькая, стройная, только вот тут у тебя увеличится… Надо же будет кормить то маленькое чудовище, что появится на свет!
Она прошептала в ужасе:
– Это будет чудовище?
– Это какое, – заверил я. – Ты в него влюбишься сразу!
Полог опустился за нами, отсекая любопытные взгляды, я провел Гелионтель внутрь ее зеленой пещеры, бережно уложил на ложе из лебяжьего пуха и лег рядом, осторожно прикасаясь ухом к огромному вздутому животу.
В какой-то момент меня так лягнуло изнутри, что я отпрянул.
– Ого! Это прямо жеребенок!
Она в испуге взглянула на меня, в чистых глазах снова заблестели слезы.
– Правда? У меня будет жеребенок?
– Ну что ты, – сказал я, – с чего вдруг?.. Ты же не кобылка. И вообще… ты чего ревешь?
Она сказала с плачем:
– Не знаю. Теперь чуть что, сразу реву… Я такая и останусь?
– Уже скоро все пройдет, – заверил я, – снова станешь веселым и щебечущим эльфенком, а ребенок будет просто чудесный, вот увидишь. Ты будешь счастлива.
Она всхлипнула, проговорила жалобным голосом:
– Я уже счастлива, правда. Но все равно реву.
– Это не ты ревешь, – объяснил я, – это организм ревет. Тело твое. Все скоро кончится, дорогая. Расслабься, теперь это дело времени…
Потом я лежал, раскинувшись на роскошном ложе, отдавался отдыху, а она встала и принялась готовить обед. Я повернулся на бок и с нежностью наблюдал, как она передвигается по огромной зеленой пещере медленно и тяжело, движения осторожные, все время прислушиваясь к тому, что странное и таинственное происходит у нее внутри.
Я старался унять сердце, что захлебывается от нежности и жалости, – всегда резвая и стремительная, потому и пошла в разведчики, а сейчас вот только так: огромный живот вперед, полусогнутые ноги широко расставлены, двигается так, словно несет в себе огромный чан с водой…
Что же я с нею сделал, превратив прыгучего козленка в тяжелую черепаху, бедняжка, потерпи еще чуть…
На ее пальцах поблескивают драгоценные кольца, что я в прошлый раз привез и подарил, на отдельном столике красиво свернут в кольцо тонкий женский пояс из непонятного гибкого металла голубого цвета. В полутьме ярко-оранжевая пряжка светится собственным огнем, я даже рассмотрел переливы пламени.
– Скоро снова наденешь этот пояс Аналлиэль! – заверил я. – Он в самом деле принадлежал этой, как ее, королеве Начала?
– Да, супруг мой, – ответила она, голос ее, несмотря на хрипотцу, звучит все еще чисто и музыкально. – Это бесценный подарок!
– Дык жене же, – возразил я. – Не кому-нибудь там на стороне, как у других. Я хороший и нравственный, вот лежу и любуюсь собой. Тобой тоже, кстати.
– Ой, как ты хорошо говоришь…
– Я такой, – согласился я. – Говорю хорошо, сам красавец и вообще чудо. У тебя и должен быть муж самый лучший!
– И ребенок у меня будет замечательный…
Я нежно поцеловал ее.
– Тоже самый лучший!.. Эх, век бы лежал вот так…
– Так лежи…
Я вздохнул и рывком поднялся с ложа.
– А труба, что зовет?
Снаружи Зайчик стоит на задних ногах, упершись передними в ствол дерева, и дотягивается пастью до веток, Бобик носится наперегонки с эльфийскими детьми, что, как уже знаю, остаются в этом возрасте пару сотен лет.
Едва я вышел из домика Гелионтэль, ко мне торопливо приблизился один из эльфов, учтиво поклонился, глаза горят любопытством.
– Сэр… вас ждет божественная Синтифаэль.
Мне показалось, что он не определился, как ко мне обращаться, то ли «конт Астральмэль», то ли уже «сэр Ричард».
– Бегу, – ответил я, – мог бы и сразу позвать! По зову королевы я готов вскочить в любой момент! Ну, почти в любой.
Он покосился с понятным выражением на лице, но промолчал. Сказочный дворец королевы эльфов, как мне почудилось, стал еще выше, прекраснее, или же это после одинаковых мрачных замков, где главное – мощь, а не изящество, но сердце сладко заныло от дивной красоты, половину оттенков которой даже не могу ощутить, дивность ускользает от грубых человеческих очучений, только чувствую, что здесь еще прекраснее, чем вижу, и тупо внимаю с раскрытым хлебалом…
Звучит настолько возвышенная музыка, что сердце застучало радостнее, я ощутил ликующий подъем, в зале прохаживаются по двое-трое эльфы и эльфийки, иные собрались в группы и нечто обсуждают важно, красавцы, а огромный зал как будто сам ведет меня по красной ковровой дорожке на ту сторону, там три ступеньки на помост, покрытый золотым ковром, а на нем величественный трон, просто громадный. Наверное, чтобы подчеркнуть хрупкость и нежность королевы эльфов божественной Синтифаэль, рожденной из солнца и света…
Я шел к ней деревянными шагами, чувствуя себя гориллой в Версале, весь неуклюжий, но некоторые эльфы мне кланяются, что удивило, другие смотрят с презрительным недоумением…
